Ведущий рубрики Дмитрий БАК
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 5, 2005
Не оценивать проект, а просто суммировать отдельные о нем мнения – вот что можно и даже, наверное, необходимо сделать. Стал ли Студбукер событием в литературной жизни или же остался в ряду других малозначительных фактов? Ответить на этот вопрос не так уж сложно.
На запрос “Студенческий Букер” поисковая система Google выдает около пятисот ссылок. Не так уж и много (особенно в сравнении с числом упоминаний о “большом” Букере). Но, впрочем, и не мало. Сразу бросается в глаза, что количество ссылок на тексты, посвященные учреждению премии, хоть немного, но преобладает над известиями о ее присуждении. Может быть, громко заявленная, премия так и не состоялась?
Однако можно ли судить об успехе или неудаче “пилотного” Студбукера только по количественным показателям? Почти все сообщения СМИ о студенческой премии достаточно лаконичны. Большей частью это краткие упоминания о лауреате “в хвосте” статей, извещающих об итогах “главной” премии. К сожалению, почти нигде нет каких-либо оценок как самого проекта, так и вынесенного жюри решения. Только две статьи отходят от исключительно информационного принципа изложения. Так, Андрей Немзер во “Времени новостей” (№ 223 от 6 декабря 2004 года) отмечает, что студентам удалось премировать интересную книгу, а сам проект называет “изящной затеей”. Значительно критичнее к Студбукеру подошел Михаил Эдельштейн в “Русском журнале” (http://www.russ.ru/culture/literature/20041206.html). Назвав “Рахиль” Андрея Геласимова произведением “откровенно слабым”, критик поставил “неуд” составленному членами жюри манифесту премии, а также подверг сомнению саму процедуру номинирования. Но факт появления студенческой литературной премии Эдельштейн оценил положительно, признал наш проект перспективным и знаковым для нынешней литературной ситуации.
Примерно такой же разброс мнений и оценок мне довелось наблюдать и в устных разговорах с людьми (в основном студентами), так или иначе интересовавшимися “Студенческим Букером”. Интересно, что в целом собеседники относились к моим вопросам с исключительной серьезностью. Вывод прост: Студбукер заинтересовал практически всех, всем показался заслуживающим внимания.
С особым пристрастием обсуждался выбор жюри – оказалось, что резонанс студенческой премии достаточно велик, очень многих моих сверстников он побудил взять в руки современные романы, сравнить свои впечатления с мнениями жюри, вступить в дискуссию…
О романе Геласимова говорили либо неприязненно, либо восторженно (от: “какой ужас, как вы могли” до: “спасибо за прекрасный выбор”) – золотая середина и сдержанность (равно как и неуверенность) в оценках отсутствовали напрочь. Поклонники и противники разделились примерно поровну. Однако подобное разделение точек зрения на выбор лауреата мне кажется не только закономерным, но и вполне позитивным. Неоднозначность и непредсказуемость результата только подогревают интерес к проекту, заставляют всмотреться внимательнее в особенности тех романов, из которых жюри выбирало лауреата на последнем этапе обсуждения.
У “большого” Букера в прошедшем году был один явный фаворит. И вся интрига состояла не в том, кому же дадут премию, а в том, что будет, если дадут не ему. У Букера студенческого фаворит тоже был. От многих доводилось слышать примерно следующее: “А-а-а, студенты! Ну уж эти обязательно Гришковцу дадут”. Как стало ясно впоследствии, такого мнения придерживались и некоторые из авторов. Вот, например, Марта Петрова, чей роман, кстати, вошел в букеровский шорт-лист, в “Вечерней Москве” (№ 236 от 15 декабря 2004 года) пишет: “…наиболее вероятным кандидатом в лауреаты представлялся Гришковец, ведь именно его роман наиболее востребован современной молодежью”. Какой такой “молодежью”, хочется спросить? Кто решил, какая она и каковы ее литературные вкусы?
Но нашим лауреатом Гришковец не стал, как, впрочем, не стал им и победитель “основного” букеровского конкурса Василий Аксенов. Уже после вручения нашей премии состоялось несколько встреч и бесед с читателями и критиками нашего лауреата Андрея Геласимова. Еще во время процедуры награждения победителей автор “Рахили” отметил непредсказуемость и, как он выразился, “безбашенность” студентов вообще и нынешних российских – в частности. Ему ли не знать – долгие годы он сам преподавал в университете.
Дело, однако, не только и не столько в безбашенности. Проза Геласимова, появившаяся на читательском горизонте всего несколько лет назад, стала предметом довольно оживленных споров. Что это – возвращение к новой-старой искренности после периода постмодернистской усложненности? Или уступка правилам и законам, определяющим бытование прозы упрощенной, предназначенной для легкого чтения? Да и “Рахиль” – это достижение автора или его неудача? Все эти вопросы обсуждаются до сих пор, и все участники проекта “Студенческий Букер” следят за этим с особым вниманием. И еще: мы надеемся, что подобные дискуссии через год сменятся новыми – когда новое студенческое жюри огласит свое новое решение.
Всеволод ЛАЗУТИН