Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 4, 2005
Конь и всадник По манежу – как по миру, По песку – как по земле, Кружит в чистый понедельник Век-наездник, век-посредник Между скачущим в седле И высокою трибуной, Слишком солнечной и юной. Дело клонится к турниру, Где же рыцарь на лету? Роза алая в цвету. Стремени упор желанный, Темени окрас буланый. Конь-огонь. И, точно четки, Переборы ног, и челки Покаянная молитва. Глаз – сокровище иль бритва. Только где та радость мира? Все аллюры да плезиры, Ритм отсвистывают колкий Заплетенной туго холкой. На виду у черни драной Сыпать жаркие каштаны! На бегу успеху в сети Попадать вторым и третьим, Чтоб при шаге на галопе Метров в девять – стать длиною С птичью стаю над горою И зависнуть над землею. Бог вначале, после – символ Радуг царственного понта, Моря вестник Посейдонов И крыло Беллерофонта, Друг героя, верный, сильный. После – только тень и всадник, Зрелищ яростных посадник, В темно-синем, бело-красном кавалеристском галифе. Феодал и данник вечный. Пируэтный круг конечный, Называется – «парфе».* Песня без слов Время ли проходит Тихо так, бессонно, Птицы ль хороводят Песню Мендельсона, Чей словарь рассеян, А певец потерян. Звук роняет точки Сквозь пустые строчки. Но тому, кто к слову Не имел охоты, Нет вернее лова, Нет полнее ноты. От родной юдоли – Певчая услуга: Доля и недоля, Тишина да вьюга. Или это память – Жадными глотками, Чтоб гортань изранить Тьмой под облаками? Или всесожженья Звездная премьера: Острова Блаженства, Таинство Люмьера... Скрытым жаром пышет Чернота на пленке. Зритель ложи пышной Розоватый, тонкий! В сто биноклей даже Я тебя не вижу, Как слепой пропажу, Уцелевший – Китеж. Кем ты завтра будешь? Кем я нынче стала? Ты меня забудешь. Я тебя не знала. Мир – синематограф, А душа – автограф. Пролетает птица, Чистая страница. Годовщина Тополиных дней круговорот Серебром годину отпечатал. Дерево мой век перерастет, Семенем очистит все печали. Белый дух, Элизиума месть, До отказа бронхи забивает. Говорят, там тоже тополь есть, В том раю; кто был, тот это знает. Я б и без свидетелей прошла, Ни о чем на свете не жалея, Через темный подземельный шлак В светлую пуховую аллею. Но кричат земные поезда, Пыль летит в незрячее оконце, И Венеры ранняя звезда Целит ввысь, затмить пытаясь Солнце. Может, где-то брошено с тобой Нам под ноги скошенное поле, Где, как дети, дружною гурьбой Вдаль бегут Покой, Свобода, Воля – Только Счастье бродит без друзей, Где-то между смертью и бессмертьем, Волею отчаянных ротозейств. Кличу голос твой, но это – ветер. Неужели друг для друга мы Ничего теперь уже не значим? Ворошу слепым перстом Фомы Легкий пух. И верую. И плачу. Перекрестие На все четыре стороны Лежит мой путь отныне. Меж стенами, заборами Проложена пустыня – Огнями пешеходными, Маршрутами от сердца До сердца, путеводными Звездами на два герца. Все ангелы, держащие В углах четыре ветра, Как власти предержащие, Вослед летящим – вето. Четыре межсезония. Никак не станет летом Шумящей квадрофонии Забывчивая Лета. Как будто черной завистью Заражена погода И плода светлой завязи Не требует природа. Не нужно жатвы жертвенной И новых мук рожденья – Весь дар души пожертвован Божкам мертворожденья. И если муки жаждущий Не знает ей названья, Кресты ему не кладбище Даруют послушанье. Но даже если вырежет Всю плоть и кровь Бедлам, Я поклонюсь четырежды По четырем углам. И если этой малости Не станет, Ангел мой, Я буду эхом жалости И скудостью земной. Распятие – Распятому. А мне идти живой, До перекрестья пятого, Самой, одной, одной. Високост Не было нищих, алчущих, плачущих, изгнанных и миротворцев. Стадо – без пищи, печальное полчище ратников и ратоборцев. Хвою и цвет сыпали сором, щедрым зерном високоста – вот и ответ царственным корам, не задающим вопросов. Семечком яблока, соком граната ад подступает к гортани. В пенистом облаке дождик распятый золотом хлещет в ладони – метаморфозою. Только б стоять так терпящей шквал шестибальный в нищенском платье с траурной розою, слушая хор погребальный. «Жених тили-тесто, Невеста без места, Любовь – и осечка Да Господу свечка...» Бедное сердце час свой пробило – ночь без оркестра и хора. «В паузе – дверца. Я так любило. Ждите и верьте, сеньора». Именем детским, гением нежным быть тебе вновь нареченным, ветром прибрежным, сквозным, сестрорецким с речкой моей обрученным. «На свадебке нашей Под солнцем горячим Споем и попляшем, А после поплачем – Дуэтом и соло – Над сбитою чайкой. Нас мало, веселых, Простите, прощайте!» Бог маловерных, Бог малодушных, плевел развеянных между, дай всем живущим хлеб их насущный, легкому праху – надежду. * От parfait (франц.) – совершенный, прекрасный; законченный.