Стихи
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 3, 2005
* * * Под содрогающимся сводом, кривя пустые рты, урод беседует с уродом о смысле красоты, мол, выспренна, неуловима, познать ее нельзя, земных путей стремится мимо ей данная стезя. Но то, в волненьи с папиросок обкусывая дым, не с недоноском недоносок – презрением своим ко сну, любви, еде и быту горды – не сходят с мест, – то всё никак на Афродиту не сладит сеть Гефест. * * * Северный ветер веет остервенело, свищет истошно, гортанно ревет и рвет двери с петель, вносясь бестелесной в тело сущностью – не успеешь разинуть рот, дабы во грудь вогнать загрубелый воздух, и свирепеет, наружу ни с чем исшед; на крестовинах ветрилами раздувая стекла, вгибает их внутрь и вметает сор, – видимо, продолжается мировая битва, на жизнь идущая выше гор, белых и черных туч – на далеких звездах, коих сюда никогда не доходит свет. Кем бы ты ни был, куда бы ни шел, о чем бы ни помышлял и какой бы ни гнул язык, помни о том, что в надмирных пределах бомбы взрывами розовеют, и напрямик гул до земли доступает быстрейшей света, неуловимо движущейся волной. Трудно причины проведать иных событий, происходящих здесь ото дня ко дню, – сплошь отголоски, концы – не начала нитей, поросль ветвей, стволящихся на корню: как устоять? – оветренная планета древле была и со временем станет мной. * * * Внятен дальних и ближних, вовсю хваля и хуля, скрип и скрежет зубовный, что воздано не по чину. Незачем дожидаться, пока меня с корабля современности сбросят – во вспененную пучину днесь, поглубже вздохнувши, как есть, я сам сигану добровольно, без рук и без помощи посторонней. Выплыву – не надейтесь, пойти не пойду ко дну, плавать умея, силой владея своих ладоней, не захлебнусь, поскольку стихии мои – вода и земля, по которой Господь расселил народы. Настоящего судно! – иди себе хоть куда, я же не твердой почвы, но зыбкой ищу свободы. * * * Что ни делай, над чем ни работай, не заметишь, как воспаришь. – За парижской надрывной нотой не спеши улетать в Париж. Но и дома мне надоело: то бессонница, то хандра. – То, что вечером ты хотела, – обязательно, но с утра. Будет день, но не будет пищи; будет пища – не будет дня. – Огоньку бы... – На пепелище не пристало просить огня. * * * А. З. Тебе, тебе я благодарен за то, что ты меня спасла от наползающего зла, когда метался, чуть не сварен в бурливом заживо котле, лишаясь места на земле; когда готовился на части уже весь естества состав распасться мой, противостав досель неведомой напасти, дух дрогнул, разум вспых в огне и память отказала мне; когда вкруг виделись то черти, то ангелы, меня собой прикрыла ты, в неравный бой вступив, чтоб уберечь от смерти, в дар изнемогшему страдать ниспосланная благодать. * * * Алкаш не каждый у пивной так вавилоны – до закорка впиджачен в бурое, насупленно взирая, – пишет по земной тще к наливным подвалам Орка. Без очереди пиво куплено под шелест, звон и пены шип. Отходит в сторону степенно по луж расплавленному олову. От предвкушенья пот прошиб. Пьет – глушит залпом. Тает пена – Венера вскидывает голову, нагая близится, красней своих обкорнанных подобий в паросском и каррарском мраморе. Вот, обречен на танец с ней, возьмет, икнув, ее под обе и – море по колено – за море. Инге Кузнецовой Чем ты расплатишься за свободу разоблачаться за слоем слой, – право то в воздух нырять, то в воду, то перемешиваться с землей? За равновесие, – за утрату верного страха в потемках строк, как одноногому по канату, передвигаться рывком прыг-скок? Самостояние – грозный вызов тем, кто, просчитывая успех, вместо сомнений, причуд, капризов ищет – не может найти – утех. Если ж проваливаться, то сразу, кверху тормашками, небо сквозь, дабы с незримым зримое глазу без разделения на слилось. * * * Выбранному временем небранным, было бы мне больше по душе силами померяться с тираном, а не с куклой из папье-маше: кто кого в тяжеловесной схватке скрутит и положит на лопатки. Некогда, витийству покорясь, крепости слагались из камений; слой за слоем слипшаяся грязь расчищалась мощью песнопений; ткался человечий испокон из пророчеств истинных закон. Ныне в небрежении великом волшебства словесного балласт, – землю нечленораздельным криком оглашают, кто во что горазд, точного заложники расчета, соль из капель добывая пота. Жертва единятся и палач в противостоянии нетвердом, полусмех блуждает, полуплач по довольством искаженным мордам, – ни тиран не страшен никому, ни рекущий поперек ему.