Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2004
Февральское утро выдалось ясным и морозным. Было светло от обилия снега и от голубизны солнечного неба. Во всем чувствовалось приближение весны – даже воздух был по-особому свеж и прозрачен. Такое утро придает человеку силы, и кажется, ничто не может омрачить настроение.
Именно в то утро ко мне заглянул старинный приятель, с которым в последнее время мы виделись довольно редко. После общих приветствий сели за стол. “Чай или кофе?” – спросил я. “Пожалуй, чай – разговор у меня к тебе может быть долгий, так что ставь самовар…” – Он задумчиво улыбнулся и, глядя в окно, забарабанил пальцами по клеенке. Мне показалось, что он, обычно деловито-собранный и уверенный в себе, сегодня чем-то встревожен и несколько растерян. “Что-нибудь случилось, Николай? Дома всё в порядке?” – спросил я.
Я знал его еще со студенческой скамьи, мы дружили семьями, наши дети были почти ровесниками. Только вот профессиональные дороги оказались у нас разными. После перестройки он какое-то время еще занимался наукой в довольно престижном военном НИИ, а потом ушел в коммерцию. И не безуспешно. В последние десять лет возглавлял фирму, с обширными партнерскими связями за рубежом. Я же пошел по общественной линии, оброс новыми друзьями и связями, кое-чего добился и всегда чувствовал себя на равных с ним. Жизнь крутила нас обоих и так и эдак, годы мелькали с нарастающей быстротой, и все-таки в наиболее острые моменты мы всегда перезванивались и встречались. Я до сих пор дорожу его советами. Видимо, сегодня и он ощутил потребность о чем-то посоветоваться со мной или просто-напросто излить душу.
Я накрыл на стол, достал чашки, вынул кое-что из холодильника, заварил свой любимый “Эрл грей” и сел напротив него. Он повернулся ко мне: “Дома-то всё в порядке, спасибо. А на работе… С чего бы начать? А, ладно, начну сначала. Так что наберись терпения”.
И он начал свой рассказ.
– Ты знаешь, мой офис находится в одном из переулков старого Арбата – наверное, по нему могла проходить булгаковская Маргарита, направляясь к дому Мастера. В последние год-два особняк оказался в соседстве с новыми шикарными зданиями, которые окружили его плотным кольцом. Внешне он, конечно, проигрывает этим дорогим высоткам, но дом заметный, да и место отличное. Я собирался в эту весну облицевать его, чтобы он был под стать новому окружению.
Об этом я думал и в одну из недавних пятниц, оставляя машину на нашей стоянке около офиса. В пятницу у меня, как правило, работы немного – так, текучка. А вечером собирался пойти с женой в Новую оперу, на Петровке, – там предстояло вручить престижную юридическую премию за минувший год одному моему давнему коллеге, юристу от бога и с характером, к счастью, не чиновничьим. Он и сейчас востребован властью.
Однако днем я обнаружил в компьютере запись о телефонном звонке, которую как-то мельком зафиксировал в сознании, но почему-то не смог отзвонить. Звонил наш с тобой сокурсник, мой сослуживец по НИИ. Вечером связался с ним. Суть того, что он сказал, сводилась к следующему. Какая-то организация хочет завладеть моей фирмой и нашим зданием. Те, кто просил довести до меня эту информацию, рекомендовали срочно спрятать всю документацию на здание и на компанию, не звонить по мобильному телефону, так как он поставлен на прослушку. Они предложили мне свои услуги и помощь, поскольку занимаются защитой от таких недружественных поглощений и уже встречались на поле боя с этой организацией-поглотителем, назовем ее условно “Стратегия-бизнес”.
Информация очень серьезная, она сразу заставила меня насторожиться.
Организаций, которые специализируются на подобного рода “поглотительном” бизнесе, довольно много, но “Стратегия-бизнес” – одна из самых больших акул в этих водах. Из конкурентов с ней никто не связывается – бесполезно. Чтобы хоть что-то узнать о ней, я полез в Интернет. То, что узнал, звучало неутешительно. Оказалось, что она считается причастной к скупке в 2001-2003 годах контрольных пакетов акций нескольких десятков городских предприятий с целью их закрытия и застройки их территории. Далее шло перечисление заводов, фабрик, контор.
На субботу я назначил встречу со своим юристом Марковым и бывшим генеральным директором моей фирмы Преображенским. У каждого из нас было акций поровну, и вместе мы держали пакет чуть больше контрольного.
Собрались, переговорили, решили действовать согласованно. Сделали копии всех документов, заверили их у нотариуса. Внешне все было спокойно, но внутри поселился какой-то холодок – как перед настоящим боем. Документы спрятали. Условились, что с понедельника нужно будет переговорить с бывшими сотрудниками фирмы, которые сейчас на пенсии, – у них было 10-15 процентов акций. Но этого достаточно, чтобы, опираясь на закон об акционерных обществах, созвать внеочередное собрание, то есть ввязаться в бой. А дальше – побеждает тот, у кого окажется больше сил, связей и денег. И Марков, и Преображенский повели себя достойно – активно включились в работу. В такой ситуации имело смысл бороться.
По каким-то другим делам я связался с одним из руководителей правительства Москвы, ему подчинялась структура, имеющая прямое отношение к московским имущественным вопросам. Я рассказал о своей ситуации.
– Знаем мы эту и подобные организации, – прозвучало в ответ. – Они разоряют промышленность Москвы и оставляют кучу безработных, но мы ничего не можем с ними поделать – все они поддерживаются наверху, на федеральном уровне, в Минэкономики. Там считают, что таким образом предприятия оздоравливаются. К тому же действует эта организация в пределах закона. А законы наши таковы, что мы защитить предприятия практически не можем. В результате за большие деньги скупается контрольный пакет акций, а потом, если компания сразу не сдается, ее банкротят. Когда закон принимали, слуги народа ратовали за обеспечение прав кредиторов. А получилось так, что по нему любой хваткий парень с улицы может в два счета обанкротить и пустить по миру хоть Билла Гейтса, живи миллиардер в России.
После этих слов вспомнились мне кадры захвата предприятий, их офисов, смены руководства, которые часто мелькают на экранах телевизоров, с участием судебных приставов и частей ОМОНа. Так захватываются предприятия организациями-поглотителями. Мурашки пробежали по коже – не хотелось бы попасть в такую ситуацию.
– Да, помню, – сказал я. – Согласно закону, если предприятие имеет долг более пятисот минимальных окладов и не выплачивает его три месяца, оно, считай, банкрот.
– Вот-вот! Главное – организовать долги, дальше – дело техники. А техникой они овладели в совершенстве.
– Так что, меня ждет тяжелая борьба?
– Боюсь, что так. Правда, нашим московским структурам, обеспечивающим экономическую безопасность предприятий, удалось с этими акулами кое о чем договориться. Например, о создании центра по переподготовке кадров и устройству их на работу. Ведь появилось много безработных. А вам я советую написать письмо обо всем в московское правительство – на всякий случай.
Написали мы такое письмо, рассказали о нашей фирме, о ее богатом и успешном прошлом еще до перестройки и реформ, когда отечественная промышленность просто грохнулась. Но сегодня оживают и экономика, и промышленность и становятся востребованы такие фирмы, как наша. На протяжении тридцати лет мы специализировались на поставках различных технических средств на строящиеся и реконструируемые объекты в нашей стране и вне ее. Должен тебе сказать, что география поставок у нас действительно была обширной – и Китай, и Индия, и Пакистан, и Болгария, и многие другие страны. Написали и о том, что именно сейчас, когда ожидается рост промышленности в области, которую обслуживает наша фирма, со стороны “поглотителей” совершается акция, без сомнения, нацеленная на овладение зданием, расположенным в центре Москвы, площадь которого более двух тысяч квадратных метров.
Однако события стали развиваться настолько стремительно, что каждый шаг нашей фирмы чуточку запаздывал. В конце недели мне предстояла поездка в Сибирь – на открытие школы молодых бизнесменов и политиков. Но именно в день отъезда пришло письменное требование от имени акционеров, обладающих чуть более десяти процентами акций (это оказались те самые пенсионеры, с которыми накануне наши сотрудники договорились о продаже их акций фирме), о созыве внеочередного общего собрания. В своих требованиях они изложили повестку дня с избранием нового Совета директоров и генерального директора и предложили уже свои кандидатуры. Было во всем этом что-то зловещее, нереальное. Но машина завертелась. Теперь, в случае если бы мы отказались от созыва собрания, они по закону имели право созвать его самостоятельно, при этом достаточно было бы тридцати процентов голосов. Бросились узнавать, как эти акции оказались у атакующих оппонентов. Оказалось всё очень просто – к каждому акционеру перекупщики приехали с нотариусом, готовым договором купли-продажи, пакетом долларов и предложили за процент акций баснословные для пенсионеров суммы, от которых те, естественно, не смогли отказаться. Фирма решила созвать собрание, в связи с чем стало готовиться решение Совета директоров, чтобы разослать уведомления акционерам.
Передвигаясь по сибирским дорогам, я разговорился с двумя сопровождавшими меня молодыми людьми. Разговор зашел, как всегда, о больном. И вдруг я узнаю, что они создали у себя компанию по недвижимости и очень хорошо владеют методикой и нападения, и защиты. Как только я заговорил о нашей ситуации, один из них сразу предложил прекрасный ход – организовать общество с ограниченной ответственностью по консолидации контрольного пакета акций. Если трое акционеров – я, Преображенский и Марков, владеющие контрольным пакетом акций, – объединятся, то практически можно защититься от нападения при грамотном ведении дела. Позвонил в Москву, но через некоторое время получил грустный ответ: и Преображенский, и Марков отказались. Спросил: какова мотивировка? Ответ невнятный. Неужели они уже избавились от своих акций? А ведь перед отъездом был разговор с обоими и я просил, чтобы, если они захотят продавать свои акции, они не спешили, есть другие желающие купить у них акции, и они могут только выиграть в цене.
Приехав в Москву, я узнал, что в мое отсутствие исчез Марков – он оформил отпуск и куда-то уехал. Как можно было в такой критической для компании ситуации, когда ежечасно требуется присутствие юриста, уехать, бросив все на произвол судьбы? Этого я понять не могу. Обычно так поступают нашкодившие. Но сибирские ребята взяли над нами шефство, и мы постоянно ощущали их внимание, заинтересованность и помощь.
Наконец, мне позвонили из нападающей организации и попросили о встрече. Я назначил ее на следующий день.
– Давайте встретимся у нас, – предложил позвонивший.
– Нет уж, если это нужно вам, приезжайте к нам.
– Хорошо, – ответил он и, кажется, усмехнулся.
Через некоторое время вошла секретарь и подала факс от незнакомого человека: “Выхожу на Вас с предложением по защите Вашего предприятия от вражеского поглощения (стратегия и тактика которого разрабатывались при моем непосредственном участии). Тезисно опишу сложившуюся обстановку: на данный момент экспресс-оценка Ваших активов составляет более четырех миллионов долларов. Консультанты, представляющие Ваши интересы, неадекватно реагируют на сложившуюся обстановку. До легитимного выхода на Ваше предприятие осталось 26 дней. Если Вас заинтересует мое предложение, буду готов встретиться с Вами. Координаты для связи… P.S. Просьба не звонить с Вашего мобильного аппарата, он стоит на биллинге. А также не назначать встречи на Вашем предприятии, ибо за ним установлено визуальное наблюдение. И не обсуждать данное письмо с консультантами и Вашим юрисконсультом Марковым, так как информация в течение одного часа попадет к поглотителям. С уважением – Андрей”.
Что это? Действительное желание помочь и заработать на этом деле или задуманный ход оппонентов усилить психоз? Но встречаться надо, может, будет дополнительная информация. Звоню Андрею (конечно, он не Андрей, настоящие имя и фамилия другие, и он сразу в этом признается, когда речь заходит о его пропуске через нашу охрану), прошу подъехать ко мне в офис, и через час мы ведем неторопливый разговор о его предложении. Передо мной – молодой человек, худощавый, несколько осунувшийся, нервно покашливает, голос грубоватый.
– Я готовил эту операцию, – начал он, – с сентября месяца. Хорошо изучил вопрос, хорошо подготовился, но сейчас меня уволили, так как произошла утечка информации и подумали на меня, поскольку я там недавно работаю. Я готов вам помочь выйти из этой ситуации.
– Каким образом?
– Это мои проблемы, у меня есть план.
– Сколько это будет стоить, и сколько на это понадобится времени?
– Стоить это будет сто тысяч долларов, а время… Мне понадобится полгода.
– Будут суды?
– Да, будет один, может быть, два арбитражных суда.
– Гарантии?
– Никаких.
После короткого молчания Андрей предложил решить проблему за половину суммы.
– А какова ситуация на этот час, сколько у них акций?
– У них уже контрольный пакет. Они действуют очень решительно.
– Это я оценил. А что, и Преображенский, и Марков тоже продали свои акции?
– Я же вам говорю, что у них контрольный пакет. Вы плохо представляете себе обстановку. Завтра они придут к вам и будут предлагать за ваши акции крупную сумму. – Андрей назвал цифру. – Их интересует только здание. Когда они его заберут, остальное вам вернут.
– А акции коллектива?
– Они их не интересуют, их интересуют только ваши акции.
– Почему вы думаете, что наши телефоны прослушиваются?
– Прослушиваются только мобильные телефоны, я сам делал заказ вначале на биллинг, а сейчас – на прослушивание. А вот городские телефоны не прослушиваются, это очень дорогое удовольствие.
– Сколько времени вы нам даете?
– Завтра до вечера еще будет не поздно. Если решитесь, позвоните мне по тому же телефону.
Проводив Андрея, связываюсь с приятелем, который проверял нападающую организацию по линии ФСБ.
– Олег, каковы результаты?
– Неутешительные для вас. Материалов много, практически на все их дела. Но все подчеркивают, что ребята действуют четко в пределах закона. Нужно предпринимать какие-то иные шаги. Давайте вместе подумаем.
Звоню другому приятелю, он приглашает приехать. У него в офисе встречаюсь с одним из руководителей Министерства по налогам и сборам. Он тоже подтверждает, что ребята действуют в пределах закона, и предлагает использовать одну зацепку.
– Какую?
– Ведь они сейчас действуют не от имени своей организации, а используют какую-то подставную?
– Да, пожалуй. Они на самом деле используют различные наименования организаций.
– Вот давайте мы и проверим: а как при этом проходят налоги? Кто и за что платит.
Но стремительность развития событий вынудила нас отказаться от этой помощи. Было понятно, что, используя тезис “нам нужно всего 75 процентов акций”, противная сторона устраивает гонки между акционерами, заставляя каждого спешить с продажей акций. При этом велик риск кому-то остаться ни с чем. А слухи о больших деньгах заполнили все коридоры и комнаты в здании фирмы. Такое впечатление, что идет активная обработка наших сотрудников.
Назавтра встретился с главными лицами стороны нападения. В кабинет вошли двое, хорошо одеты, подтянуты, уверены в себе. Представились, мы обменялись визитками и приступили к делу.
– Мы хотели бы избежать осложнений для вас и предложить мирное решение вопроса. Сейчас положение таково, что у нас уже есть контрольный пакет, а у вас уже нет ни единого коллектива, ни единого Совета директоров. Поэтому мы предлагаем вам продать свои акции.
Что мне оставалось делать? Я сказал, что понимаю наше положение и готов обсуждать мирный исход. И все-таки не удержался от вопроса:
– А что, действительно, Преображенский и Марков продали вам свои акции?
– Мы не можем этого сказать, мы даем своим клиентам слово, что от нас не уйдет информация о них. От них – пожалуйста, это их дело. Ну, скажем так: у нас контрольный пакет акций. И потом – у нас сильный аргумент, которого нет у вас, – доллары.
– Это правда. Конечно, к нашему разговору я навел о вас справки, познакомился с методами вашей работы и, честно говоря, несколько удивлен, что вы работаете чисто по отношению к закону. Но тем не менее некоторые шаги я тоже предпринял. Хотя скажу честно: вступать с вами в драчку не хотелось бы – это может дорого обойтись в смысле финансов, да и здоровье дороже. А его мне бы хотелось поберечь.
– Мы тоже кое-что предприняли на всякий случай, но тоже считаем, что лучше разойтись по-хорошему. (Через несколько дней я получил решение арбитражного суда, запрещающего какие-либо сделки со зданием фирмы. Видимо, это и было “кое-что” из предпринятого.) Мы предлагаем вам как генеральному директору хорошую сумму за ваши акции.
– Меня в этой ситуации интересуют не только мои интересы, но и интересы коллектива, – отвечаю.
– А нас ваши сотрудники больше не интересуют, нам нужно всего семьдесят пять процентов акций, и с вашими как раз будет достаточно.
Я уже осознал, что загнан в тупик, и всё же тянул свое:
– Вы поймите меня, я не могу бросить коллектив на произвол судьбы.
Один из них понимающе кивнул:
– Пожалуй, вы правы, мы предлагаем за их акции полсуммы от выплаченных пенсионерам.
– Нет, это не годится, – покачал я головой.
– Но мы не можем по-другому. Это противоречит коммерческим интересам.
– Однако вы хотите решить вопрос мирно?
Гости переглянулись, и после небольшой паузы старший из них изрек:
– Ладно, мы согласны на полную сумму. О каком количестве акций идет речь?
– О восемнадцати процентах…
– Они оформлены соответствующим образом?
– Да, все документы в порядке.
– Хорошо. Мы согласны, и, если вы согласны тоже, мы должны подписать с вами соглашение.
– Соглашение о чем?
– О наших дальнейших действиях в период подготовки внеочередного собрания и о наших взаимоотношениях после собрания. Мы берем на себя обязательства выкупить акции у вас и у коллектива, а также урегулировать отношения с вашими подрядчиками. Вы же должны взять на себя обязательства по сохранению помещений и не предпринимать никаких шагов до внеочередного собрания по отчуждению вашего здания. Ну и еще продумать ряд положений.
– Например?
– Например, порядок расчетов и передачи дел и документов.
На следующий день соглашение было подписано, все расчеты произведены, и на этом закончилась эта детективная история…
А во время подписания соглашения и расчетов позвонил Андрей и спросил: “Как дела?” Я ответил, что расчеты подходят к концу. Но на этом разговор не закончился. Андрей почему-то решил мне сообщить, что его вызывают в центральный офис, как он предполагает, для объяснения по поводу утечки информации и оформления подписки о неразглашении коммерческой тайны. На что я только пожал плечами. Меня это уже не интересовало.
Николай потянулся к чашке с остывшим чаем и, сделав небольшой глоток, замолчал, разглядывая заоконные сугробы, на которые кусты сирени отбрасывали синеватые тени.
Молчал и я, с грустью припоминая полемику в прессе среди политиков, среди депутатов, среди простых людей о так называемой “грабительской приватизации по Чубайсу”. И никто, к сожалению, сегодня не хочет вспоминать о том, что Чубайс только выполнял закон, в котором один из вариантов приватизации был навязан как раз коммунистами, – ваучерная приватизация предприятий коллективами. Именно здесь и была заложена бомба для предприятий, для их будущего, когда коллектив не способен из-за своей бедности и неорганизованности защитить свою собственность. А государство – что ж, оно поощряет действия организаций-акул, потому что ему, государству, нужны эффективные предприятия, которые платят хорошие налоги.
– Знаешь, – задумчиво прервал тишину Николай, – до сих пор в ушах звучат слова моих оппонентов: “У нас есть сильный аргумент, которого нет у вас, – доллары!”