(Леонид Виноградов. Потешные стихи)
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 1, 2004
Леонид В и н о г р а д о в. ПОТЕШНЫЕ СТИХИ. М., “ОГИ”, 2003.
Новая книга Леонида Виноградова называется “Потешные стихи”. Название откровенно легкомысленное и настраивает на игривый лад. В отличие от питерских поэтов “Филологической школы”, с которыми Виноградов начинал (среди них – замечательный автор верлибров Сергей Кулле), он пишет на первый взгляд незатейливо.
На заре-то, на заре-то
брел осел
из Назарета.
Короткие, емкие стихи Виноградова ближе скорее к поэтике москвичей, в частности, лианозовцев (Генрих Сапгир, Игорь Холин, Всеволод Некрасов). Чересчур общий термин “минимализм” сам по себе ничего не объясняет, но, наверное, Виноградова можно причислить к минималистам. Равно как и к взрослым “детским” поэтам.
Я – паучок. Я паутинку тку
от этого цветка
к тому цветку.
Точная, как укол, рифма – в ней есть свое щегольство. Но безупречность формального построения выявляет не только игровое фокусничество, а и какую-то изначально свойственную этим стихам гармонию.
Виноградов создает минипейзажи:
Вороны как хлопья
бумаги сгоревшей.
В поклоне холопьем
трепещет орешник.
Метафоричность не затемняет, а проясняет – как будто при проявке проступают очертания черно-белой фотографии на бумаге. Некоторая аскетичность Виноградова позволяет ему, не злоупотребляя образностью, высказаться, что называется, по существу. У поэта есть строки, которые открывают, каким образом он пришел к своим “потешным стихам”.
Несу с базара сельдерей.
Кричат из-за ворот,
дверей,
из окон,
с крыш,
через порог:
“Почем творог? Почем творог?”
Здесь некоторая взвинченность, намеренная нелогичность отсылает, по-моему, к раннему Маяковскому, который просил парикмахера: “Причешите мне уши”. Так что Виноградов не так прост, как кажется на первый взгляд. Он соединяет деталь-укол, точную рифму и обнаруживает скрытую абсурдность мира.
В Данию депешей
сообщает Леший:
Дорогие тролли,
еду на гастроли.
И пустился пеший,
за спиной топорик.
Мал московский дворик.
Бедный, бедный Йорик.
Последняя строчка будто взрывает изнутри наивно-сказочный строй стихотворения, напоминая приемы обэриутов. Но абсурдность обэриутов была вызывающей, нарочитой, у Виноградова же нет ни явной, ни скрытой агрессии. Есть некоторая растерянность перед мироустройством.
Меня как будто кто-то удит.
Хвать —
и меня опять не будет.
Вот и получается, что автор реплики “бедный Йорик” не состарился за почти половину тысячелетия.
А последнее стихотворение сборника не очень-то и потешное.
На мой медный грошик
человечности.
Отпусти мне, Божик,
кило вечности.
В стихах Виноградова нет разговора звезд, как у Лермонтова, есть разговоры с облаками. В этом подоблачном мире хорошо и нестрашно.
Пахнут цветы.
Божик, се ты?
Елена ГРОДСКАЯ