(Андрей Волос. Маскавская Мекка)
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 1, 2004
Мода на антиутопии бесповоротно кончилась в ранних девяностых прошлого века. Мне это известно по личному опыту. И даже недавний успех романа о мутантах, живущих на территории России после ядерной катастрофы и почитающих мышей за деликатес, можно объяснить скорее интересом к долго молчавшему знаменитому автору и стилистическими совершенствами сочинения, чем жаждой читателей узнать, что же с нами будет.
Все сказанное в предыдущем абзаце ровно столько же справедливо, сколько и ошибочно. Интерес к антиутопиям кончиться не может, если же его нет, значит, временно кончились хорошие антиутопии. А что же есть “хорошая антиутопия”? На мой взгляд, она – не о будущем, как ни странно, а о настоящем. То, что мы видим вокруг, преобразовывается примерно так же, как обычная действительность в страшном сне, а для хоть какого-то обоснования этого кошмара действие и переносится в будущее. Что, впрочем, никого не обманывает, и читатель с жадным мазохистским наслаждением листает страницы – точно, точно, я-то думал, что один это вижу и один этого боюсь, а вот еще умный человек испугался!..
Роман Андрея Волоса “Маскавская Мекка”, если оценивать его по меркам “хорошей антиутопии”, очень правильно устроен – кратко пересказывать его в рецензии нет смысла, потому что не в содержании дело, не в сюжете и даже не в идее, а в деталях. В деталях, которые суть самое главное и у Оруэлла, и у Замятина, и у других образцовых авторов жанра. Дьявол таится именно в деталях, всего лишь преувеличенных по сравнению с реальными и оттого ставших жуткими, как паук величиной с собаку.
Все же о чем роман Волоса? Ну, скажем так: есть нечто вроде нынешней Москвы, разросшейся всего лишь в два раза, до двадцати двух миллионов населения (при сохранении нынешних темпов российская столица может реально стать такой лет через тридцать). Москва богатая, сияющая роскошным центром, прожигающая жизнь в азарте и алчности, застроенная небоскребами и развлекательными центрами, реально представляющая собой отдельную страну, – словом, такая же, по сути дела, как и сегодня. И есть некий Краснореченский край, очень похожий на нынешнюю Белоруссию, только с еще более советскими порядками, в котором вполне по-сталински заправляют партийные упыри (ради фантастичности автор придумал их настоящими болотными упырями, хорошо получилось, как у Высоцкого – “страшно, аж жуть”)… Есть, как положено в романе, индивидуальная судьба героя, рефлексирующего интеллигента, – куда ж в романе без рефлексирующего интеллигента! Есть и героиня, полная бабьих невостребованных сил партработница, вполне литературная пародия на соцреалистических томно-страстных райкомовок… Есть центральные сцены революции и лирические перебивки – война и мир, уж как заведено.
Но не в этом во всем дело.
А, как уже было сказано, в деталях.
Вот, например, не Москва, а Маскав, с исламско-азиатским акцентом, и мечети вперемежку с церквами, и на каждом шагу восточные обычаи, и милиций две – православная и мамелюкская… Ой, чем-то знакомым повеяло, да как! Кто же это недавно говорил о России, как о великой мусульманской державе, кто на мировой исламский съезд ездил? Никак не припомню, кто, но ведь говорил, но ведь ездил, но ведь орет с подвывом круглые сутки у меня на Белорусской музыка из азербайджанской шашлычной…
А вот олигарх, финансовый гений, дает деньги коммунистам, притворяющимся социал-демократами, и деньги-то дает не просто так, а именно на бунт против власти, которую должен хотя бы ради самосохранения поддерживать… Позвольте, да это ведь из вчерашних газет, и фамилию этого миллиардера я знаю, это в романе его зовут Кримпсон-Худоназаров, а в действительности Бе…
Ладно. Я пообещал не пересказывать роман Волоса, вернее, детали, из которых он и состоит, от которых ползет по спине холод узнавания не будущего, а настоящего. Роман писался, насколько я знаю, долго. Вероятно, поэтому что-то в нем уже не пугает – проехали, обошлось. Но бунт, оплаченный деньгами олигарха… Страшно, а оторваться от чтения невозможно.
Александр КАБАКОВ