Письма А.И.Остен-Сакен Т.А.Ергольской. Вступление, публикация и комментарии Н.И.Азаровой
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 9, 2003
В “Воспоминаниях”, написанных в 1903 г. по просьбе биографа П.И. Бирюкова, Л.Н. Толстой посвятил небольшую главу своей тетке Александре Ильиничне Остен-Сакен. Страницы “Воспоминаний” – единственный достоверный источник биографии этой скромной, самоотверженной женщины. По словам ее племянника, старшая сестра Николая Ильича Алина, как звали ее в семье, голубоглазая поэтическая красавица, в юности блистала на балах в Петербурге, праздновавшем в 1814 г. победу над Наполеоном. Девятнадцатилетняя графиня Толстая сделала, как тогда говорили, “блестящую партию” – вышла замуж за графа Карла Ивановича Остен-Сакена, сына саксонского посланника в Петербурге. Карл Иванович был участником войны 1812 года, состоял адъютантом у прославленного генерала А.И. Остермана-Толстого и вышел в отставку подполковником. Вскоре после бракосочетания обнаружилось, что Карл Иванович страдает сильным психическим расстройством. В один из припадков мании преследования муж пытался застрелить свою беременную жену. Истекавшую кровью женщину безумец выбросил из экипажа на дороге, где ее подобрали проезжавшие крестьяне. К.И. Остен-Сакена поместили в психиатрическую больницу, Александра Ильинична родила мертвого ребенка. Чтобы ее утешить, родные взяли для нее приемную дочь Пашеньку. Александра Ильинична полюбила свою воспитанницу, которая росла в ее доме, как член семьи. Вдова при живом муже, Александра Ильинична искала утешение в религии, усердно посещала церкви и монастыри. Когда в 1837 г. скончался Николай Ильич, а затем в 1838 г. мать, Пелагея Николаевна, Александра Ильинична как старшая в семье приняла опекунство над осиротевшими детьми. К этому горестному времени относятся ее письма к Татьяне Александровне Ергольской.
Пелагея Николаевна Толстая скончалась 25 мая (ст. стиля) 1838 г.; после сороковин 3 июля было принято решение об отъезде Татьяны Александровны с младшими Митей, Левой и Машей в Ясную Поляну; в Москве оставались Алина и Полина (Пелагея Ильинична Юшкова) со старшими Николенькой и Сережей. Необходимость отъезда в Ясную была вызвана крайне стесненным материальным положением семьи. Содержать большой дом на Плющихе было не по средствам, чем и был вызван переезд семьи в дом Гвоздевых в районе Арбата. С этой даты – лета 1838 г. начинается дружеская переписка, продолжавшаяся вплоть до конца мая 1841 г., когда Александра Ильинична с племянником Николенькой отправилась на лето в Ясную Поляну.
Собрание писем Александры Ильиничны Татьяне Александровне отличается цельностью содержания и читается как документальная повесть о жизни осиротевших детей Толстых в 1838 -1841 гг. В письмах ярко запечатлен московский быт обедневшей дворянской семьи, где главный деятель – немолодая болезненная женщина, та самая “поэтическая Алина”, которая вынуждена “колотиться” в постоянных хозяйственных заботах и опекунских делах.
Перед читателем проходит вереница лиц, знакомых по повестям Толстого “Детство” и “Отрочество”: учитель – немец Федор Иванович Рёссель (Карл Иванович), гувернер – француз Сен–Тома, своевольная горничная Дуняша (Гаша) и целая галерея дворовых (вспомним главу “Девичья”). Здесь и сборы в дорогу, и гроза, которой испугались Пашенька и Катенька, и сетования на то, какая жестокая вещь разлука…
Письма А.И. Остен-Сакен, написанные по-французски, были переведены для Н.Н. Гусева, который привел некоторые упоминаемые в них факты и несколько кратких цитат в I томе “Материалов к биографии Л.Н. Толстого”; он указал на эти письма как на важный источник для биографии писателя. Письма А.И. Остен-Сакен полностью не публиковались. Для публикации переводы писем уточнены и отредактированы мною. Тексты писем публикуются с некоторыми сокращениями.
Подлинники писем А.И. Остен-Сакен хранятся в ОР ГМТ. Фонд Т.А. Ергольской.
Начало июля 1838 г.
Как вы совершили ваше путешествие, дорогой и добрый друг? Здоровы ли дети? Мне не нужно тебе говорить, что печаль, которую испытываем мы с Полиной1 , невыносима. Сегодня мы переезжаем, и я отправлю крестьянина завтра рано утром. Ему поручены две детские кроватки, матрац, шахматы и хронологические таблицы. Вот расписка.
Прощай, дорогая Туанетта, да хранит тебя Бог, Николенька и Сережа целуют твои руки. Паша2 делает то же самое, Она больна, у нее нарыв на десне.
Вся твоя Алина.
Приписка П.И. Юшковой:
Прошу тебя, передай управляющему Петру3 , чтобы он прислал мне денег, ты знаешь, в каком я положении, и пришли мне бумагу. Целую детей с самой живой нежностью. Мне не нужно тебе говорить, дорогая и добрая Туанетта, о грусти, которую мне причиняет ваше отсутствие. Я не перестаю думать о всех вас, о том, как вы совершили ваше путешествие, и о минуте, которая принесет нам известия о вас, дай Бог, чтобы они были удовлетворительными.
Прошу тебя, дорогой друг, поцеловать очень нежно от меня детей и маленькую в особенности, я прошу прощения у ее братьев в том, что люблю ее еще больше, чем их; но это не моя вина. Если Бог пошлет нам здоровье, мы рассчитываем переехать сегодня вечером. Я признаюсь тебе, что буду в восторге покинуть этот большой дом, который видел так много слез, и сейчас я нахожу его подавляюще печальным. Прощай, дорогой друг, да примет нас Господь под свою святую и мощную защиту.
17 июля. Воскресенье. [1838 г.]
Ты легко можешь себе представить, дорогая Туанетта, с каким нетерпением я ожидаю от тебя известий и какая радость получение твоего письма; теперь это все, что нам остается, одна-единственная радость – это часто писать друг другу. Я понимаю, как ты страдаешь, нужно подчиниться, мой милый друг, воле Всевышнего, страдание – это наша доля, постарайся терпеливо переносить свою судьбу. Я водворилась в моем домике, до сего времени чувствую себя хорошо. Утра посвящены детям. Я остаюсь с моими пяльцами в их комнате, пока они заняты приготовлением уроков. Ты права, мой добрый друг, что мы не знаем цены своей нежности, пока мы не разлучены друг с другом. Какая печальная разлука и сколько времени она будет продолжаться […]
Я очень довольна, что дети веселятся, но, дорогая Туанетта, напоминай им обо мне, чтобы они не забывали тетку, которая их обожает; старшие уже в таком возрасте, что могут понимать цену того, что мы делаем для них. Сережа своей живостью увеселяет немного наше общество. Николенька разделяет нашу печаль и делает все, что может, чтобы нас развлечь. Г-н Сен-Тома4 передает тебе свое уважение […] Я не устаю надзирать за старшими, единственная вещь, которой я опасаюсь, – это то, что, не имея практики, они не забыли бы немецкий язык. Я получила 1000 рублей, признаюсь, этому очень рада, потому что мне нужно платить г-ну Сен-Тома и хозяйке дома. Паша целует твои руки, целует детей нежно. Она все страдает своим флюсом и очень печальна. Я тоже печальна, больше, чем можно выразить. Прощай, будь здорова. Передай мои поцелуи всем детям и особенно Машеньке.
Вся твоя Алина.
Приписка Сережи (орфография подлинника).
Митенька и Левочка, нонче вечером был такой град и гроза, что Пашенька и Катенька очень испугались, особливо Катенька. Мы очень весело живем в нашем доме Антон Федороча5 у нас больше нет. Дела мои идут очень хорошо, а Володечка6 делает всякие дурачества, мы у него обедали в его именины7 . У нас завтра или нонче будет цвесть кактус. Будущий раз я вам буду писать поподробней […]
31 июля [1838 г.]
Ты не можешь представить себе настоящим образом, дорогая Туанетта, ту радость, которую я испытываю, получая от тебя известия […] Добрая и превосходная Лиза8 была не права, приехав на такое короткое время, разве что у нее есть какие-нибудь спешные дела, призывающие ее домой. Она должна была бы облегчать своим присутствием твою тоску.
[…] Теперь поговорю тебе об Андрее9: внуши Мелании Финогеновне10 , что неблагоразумно препятствует она счастью дочери своей, не соглашаясь на ее брак. Андрей через год будет вольный, ибо Николенька в 16 лет может изъявить желание свое отпустить его на волю, каковую услугами своими он заслужил. И я беру на себя, что это будет исполнено.
Надеюсь, что ты, мой друг, позаботишься обо мне и прикажешь насолить и в укусе отварить грибков и насушить оных для меня. Не забудь и уксус домашний сделать и мне уделить. Насчет лампового масла – оно гораздо дороже стало. Выгоднее делать его из своего конопляного масла. Прикажи сбить и пришли с первым обозом, также и чухонского масла, у меня его скоро не будет, а покупать трудно.
Прощай, мой добрый друг.
Вся твоя Алина.
2 октября [1838 г.]
[…] Я представляю себе, мой добрый друг, твое беспокойство по поводу нездоровья Мити, но во имя Неба, Туанетта, будь благоразумна, следи за своим здоровьем, подумай, как ты необходима нашей маленькой семье. Мои мальчики здоровы, я ими довольна, мы нашли с г-ном Сен-Тома способ сделать Сережу более прилежным в занятиях; Николенька на этой неделе ходит заниматься верховой ездой, а Сережа пойдет только после месяца получения хороших отметок за уроки и поведение. Ты не можешь себе представить, как он старается, чтобы заслужить эту награду […]
А теперь, дорогой друг, я поговорю с тобой о наших делах. Прошения, поданные г-жой Карякиной11 , здесь, в Москве, ей, слава Богу, возвращены. Представь себе, что наши портреты, оставленные на некоторое время у г-на Макарова12 , принесли мне счастье. Один господин, когда-то служивший вместе с папа в Казани, узнал меня, пожелал меня видеть, и, так как он человек, опытный в делах, я ему поручила получить копии прошений и извещать меня обо всем, что происходит в судах. Нужно надеяться, что Господь нас не оставит […]
Дети собираются тебе писать.
Вся твоя Алина.
Начало октября 1838 г.
Я получила твое письмо от 2 октября, дорогая Туанетта, с обозом […] Гвоздевы нас выгоняют под предлогом, что они хотят продать свой дом. Факт тот, что они хотят более дорогого нанимателя; им уже предлагали 1200. И вот я снова в хлопотах по переезду. К счастью, я нашла дом, который мне подходит, и обоз пришел очень кстати, чтобы выручить меня из критического положения. Завтра я переезжаю, вот мой адрес: на Арбате, в Калошенском переулке, в доме купчихи Золотаревой, в приходе Николы на Песках.
14 февраля [1839 г.]
Я только что получила, дорогой друг, твое письмо, датированное 5 февраля. Наши дети получили немного удовольствий на масленице; г-н Сен-Тома в течение всей недели страдал ужасной зубной болью с флюсом, что заставило его сидеть дома. Учитель математики был так любезен и предложил свести детей в балаганы и взять их на прогулку в санях. Они были на детском вечере благодаря князю Сергею,13 который сам сопровождал их к г-же Бахметьевой14 […]
Все, что ты мне говоришь по поводу Андрея, меня нисколько не удивляет, но как помешать воровству? Наш долг – защищать несчастных мужиков, не позволять управляющим их притеснять. Я жду приезда г-на Языкова15 из Петербурга сегодня или завтра, я покажу ему все письма, полученные мною без него, я уверена, что он постарается открыть всю истину и прекратить несправедливость.
Твое письмо, дорогой друг, никогда не может быть слишком длинным, это единственное утешение, которое нам остается, – успокаивать, облегчать наше бедное сердце от тяготеющего на нем бремени, сообщая друг другу искренно наши мысли и чувства.
6 сентября [1840 г.]
Дорогая и добрая Туанетта, с чего начать мне это письмо? Говорить тебе о моей печали о том, что я тебя покинула? – это будет повторение; ты знаешь мое сердце и привязанность, которую я к тебе питаю; ты знаешь о моих чувствах, если я и не говорю о них тебе; без тебя я совершенно потерянное существо, твердость твоего характера и твой разум поддерживают меня во всех моих печальных обстоятельствах. Я рассчитываю, мой превосходный друг, что даже в удалении от меня ты будешь мне полезной. Сейчас мне пришла одна мысль, сообщи ее Андрею и спроси его, возможно ли это сделать, и тогда настаивай. Вот в чем дело: после окончания уборки хлеба на шести пироговских подводах16 с тремя мужиками прислать нам овса; он здесь гораздо дороже; половину его я продала бы и купила бы на эти деньги муки; покуда она у меня есть, но когда надо будет покупать, то я уже буду в жалком положении […]
Как опекунша я хочу знать все, что делается в имениях наших детей, я стыжусь своей неосведомленности. Прикажи Андрею мне написать, сколько у нас в Ясном и сколько в Пирогове посеяно ржи, и сколько сжато, и сколько овса и гречихи. На днях я была у княгини Анны Александровны17и дама, мне незнакомая, в общем разговоре адресовалась ко мне и рассказала, что дожди помешали уборке хлеба и все проросло у нее и погибло; я сказала, что у нас, благодарение Богу, этого не случилось. Дама спросила также, сколько десятин у нас в запашке, на что я не умела, к стыду моему, ответить. Андрей мне рассказывал все на словах, что чрезвычайно трудно запомнить.
[…] Моя добрая Туанетта, расскажи мне подробно о детях, как маленький Митя, я не вполне спокойна на его счет; что делает прелестная маленькая Маша; мне все кажется, что я вижу ее плачущей, как при прощании с нами […]
Вся твоя Алина.
10 октября [1840 г.]
… Поговорю с тобой о распоряжении Андрея, оно самое безрассудное: он дал паспорт Ерошке, а взял на место его Кузьму, который, имея ремесло, мог бы себя прокормить, а Ерошка, косолапый, косорукий, не может в Москве найти себе место; и лучше его люди не найдут нынешний год себе должности; нельзя мне не дать ему угла и куска хлеба, покуда он не найдет себе работы, а если выгнать его, то он будет ходить и просить милостыню, легко можно будет дознаться, что он принадлежит графам Толстым, и нам будет стыд… И без него у меня 11 человек на покупном чистом хлебе. С нетерпением ожидаю присылки чего-нибудь. Вообрази, я все покупаю. […] Мука и дрова невероятно дороги.
22 октября [1840 г.]
Я только что получила два твоих письма, мой добрый друг, с обозом и немцем18 ; этот старикашка выводит тебя из терпения, дорогая Туанетта, нужно от него избавиться, рассчитать его и найти, как ты говоришь, доброго старика, способного обучать за эту цену и который не был бы ни злым, ни пьяницей […] Я давно уже занимаюсь приисканием воспитателя, спрашиваю у всех и даже имела одного в виду; он живет уже два года у Хвощинского, и он им очень доволен […] За один лишь надзор он просит 800 рублей, а с преподаванием основных начал немецкого языка – 1000 рублей. Г-н Рёссель19 часто меня навещает […] Он говорил Николеньке, что хотел бы находиться при наших детях; я сделала глухое ухо, но, получив твое письмо, свалила ошибку на забывчивость Николеньки и сказала г-ну Рёсселю, будто бы я только сегодня узнала о его желании вернуться в наш дом, что соглашаюсь взять его за 600 рублей. Тогда он стал выставлять возражения; он просит, чтобы ему назначили плату, какую он получал у Красовских – 800 рублей […]
11 февраля [1841 г.]
Дорогая Туанетта, я получила твое последнее письмо через г-на Языкова. Благодарю, мой добрый друг, я заметила из разговора с ним, что ты хорошо поддержала мое дело: в самый день своего приезда он мне дал 1000 рублей, чтобы мне расплатиться с моими долгами, сказав мне, что он просит меня потерпеть еще один месяц. Теперь цена на овес сильно упала, и продавать его в большом количестве – это значит терять выгоду […]
Дунечка20 провела масленицу у меня, я два раза была с ней на прогулке, чтобы ее развлечь. Сегодня ее отвели в пансион. На этой неделе я думаю говеть; надеюсь, что ты простишь мне мои грехи. Николенька нежно целует твои руки, на будущей неделе он хочет непременно тебе писать. На масленице он был один раз на балу. В четверг он пригласил к себе на завтрак своих товарищей. Я просила также прийти г-на Языкова. Были блины всякого рода, и они ели их в изобилии. Прощай, мой превосходный друг, целую всех детей с самой живой нежностью. Да сохранит вас всех Бог в добром здоровье. Паша целует твои руки и поздравляет тебя с именинами Левы. Мои приветы г-ну Рёсселю и Мих. Ив.21
Вся твоя Алина.
Приписка Леве – имениннику.
Прими мои поздравления, дорогой Лева, с днем твоих именин22 ; с Семеном Иван. я пришлю тебе маленький подарок. Повеселись хорошенько в этот день, мой дружок, катайся с гор, кушай вкусные вещи; добрая тетя Туанетта, если только ты заслуживаешь, доставит тебе различные удовольствия; но подумай немножко о тетке, которая так далеко от тебя и которая питает к тебе самую нежную любовь. Не ссорься с твоими братьями. Будьте друзьями – это все, что мы просим. Прощай, дорогой друг, да сохранит тебя Бог.
Любящая тебя Алина Сакен.
17 февраля [1841 г.]
… Я жду сегодня утром визита г-на Кириевского23 с Семеном Иван., они будут у меня завтракать […] Наши дела в Сенате причиняют мне много хлопот, нужно действовать, просить, умолять, мне скоро придется делать визиты сенаторам; лишь бы только Господь был поддержкой во всех наших начинаниях…
21 февраля [1841 г.]
… Мой милый друг, у меня было много забот по поводу нашего дела с мельницей; я просила то того, то другого; я сделала визит одному сенатору, от которого зависит наше дело. Он принял меня как нельзя лучше и обещал заинтересоваться нашим делом. Не знаю, каков будет результат, но моя надежда только на Бога, единственного покровителя наших детей. Г-н Языков дал мне достаточно денег для того, чтобы уплатить долги и жить до апреля месяца, но к Пасхе мне они понадобятся: надо будет сделать мундир и сюртук для Николеньки и купить ему дрожки, так как наших лошадей нельзя запрягать в фаэтон […]
Оброчные люди меня с ума сводят. Еремка по сей час жил на квартире, питался милостыней, занемог, держать его не хотят, и он ко мне возвратился. Василий Суворов – то же самое, день таскается, милостыню просит, а ночевать ко мне возвращается. Екатерина без места два месяца и у меня живет, равно и Петр – столяр; нельзя же их на улицу вытолкнуть […] И в деревне их надо кормить, но там кормят (хлебом) пополам с овсом и что-нибудь они работают, а здесь ничего не делают и чистый хлеб едят и у меня крадут, что только могут. Немудрено, что у меня и муки недостает. Я считала на 9 человек, а теперь сколько их лишних. Отослать их теперь невозможно, они раздеты, замерзнут дорогой…
1 марта [1841 г.]
… Теперь, когда я получаю донесения управляющих, я знаю, что продают и по какой цене; единственное имение, где я совершенно не знаю, что делается, – это Неручь. Сем. Ив. как будто тоже недоволен старостой и хочет его сменить, но это не стоит труда, т.к. мы собираемся это имение продать […]
Я не выхожу из дому, у меня был очень сильный кашель, но я теперь совершенно поправилась благодаря гомеопатии. […] Мне кажется, я тебя благодарила, мой добрый друг, за кошелек, что ты мне прислала, он мне очень нравится и мне очень полезен, дай Бог, чтобы он никогда не был пуст […] Г-жа Юшкова24 еще не вернулась из Петербурга, ее ожидают сегодня; когда я ее увижу, я попрошу у нее выкройки накидки, чепчика и вообще всех последних мод и пришлю тебе все это…
25 марта [1841 г.]
… Сделай выговор управляющему за то, что он не прислал мне к Пасхе никакой провизии, как я приказывала его отцу […] Но главное в том, что я очень стремилась отправить пьяниц, которые меня одолевают больше, чем можно вообразить. Еремка уже с месяц находится больной в моем доме, также повар, который целый день слоняется по улицам, а к вечеру возвращается пьяный и устраивает дьявольский дебош; при первой оказии я его отправлю, но, чтобы он не мучал свою несчастную жену, нужно его немедленно отправить работать на шоссе. Повар потерял на масленице свой паспорт, нужно было заявить об этом в полицию, и до сих пор мне не разрешают дать ему новый, и он остается у меня, ест мой хлеб, ничего не делая, это совсем невесело…
27 апреля [1841 г.]
Я не сержусь, мой милый друг, на твою откровенность; все, что ты говоришь, совершенно справедливо. Цель нашего существования – это счастье наших детей, как же не заниматься устройством их дел? Я думаю о них ночью и днем. Теперь я действую больше, чем когда-либо, с тех пор как я вижу, что г-н Языков о них совсем не думает. Я ему уже писала, чтобы он прислал мне денег. Вообрази, после того как я отправила свое письмо, я получила от него только 500 рублей. Это слишком мало, так как я должна в мае платить проценты за заложенное серебро…
6 мая [1841 г.]
Пишу тебе, дорогая Туанетта, с женой управляющего. Я счастлива, если ты довольна покупками, сделанными мною. Я хорошо знала, что темный цвет тебе больше подойдет, но я не нашла в дешевых товарах других цветов хорошего качества. Я не оставила себе марселина не потому, что он мне не нравится, – я уже сделала себе платье из гроденапля, и это было бы мне лишним. Ты сама нуждаешься в летнем платье, а я получаю от тебя много подарков, мой дорогой друг (прелестный чепец и воротник) […] Ты одобряешь мою мысль рассчитать экономку, а я выскажу тебе мое мнение насчет Дуняши.25 Она прекрасная портниха, но подумай о том, что она страшно избалована, привыкла иметь кого-нибудь (при себе) для услуг, чтобы ей помогали надевать юбки и обихаживали ее, – то, что у нас она иметь не может; кроме того, она слабого здоровья, если ты ей что-нибудь заметишь, она начинает плакать и страдает нервами. Будет не особенно приятно, если, вместо того чтобы быть обслуженными ею, мы вынуждены будем ухаживать за ней и лечить ее…
Конец мая 1841 г.
… Нежно целую детей и благодарю их за прилежание в занятиях и посылаю им книги26 : 4 тома Истории Карамзина, 6 томов Сегюра, 6 томов Плутарха, Глинки 8-й том – Основы истории […] Прикажи детям ответить на письма г-на Сен-Тома, который написал каждому в отдельности прелестные письма. […] Николенька нежно целует тебе руки и целует своих братьев и сестру. Паша делает то же самое. Ее здоровье, благодарение Богу, лучше, и она мне большая подмога. Прощай, мой нежный, мой добрый друг, ты желаешь мне счастья в конце твоего письма – оно не для нас; лишь бы только Господь дал доброго здоровья и достаточно сил, чтобы бегать в церковь. Это все, что я прошу. Прощай еще раз.
Вся твоя Алина.
30 августа 1841 г. Александра Ильинична скончалась в Оптиной пустыни. На ее надгробии – стихотворная эпитафия, сочиненная тринадцатилетним Львом Толстым:
Уснувшая для жизни земной
Ты путь перешла неизвестный,
В обители жизни небесной
Твой сладок, завиден покой.
В надежде сладкого свиданья
И с верою за гробом жить
Племянники сей знак воспоминанья –
Воздвигнули, чтоб прах усопшей чтить.
Комментарии
1 Полина – Пелагея Ильинична Юшкова (1797–1876), младшая дочь Ильи Андреевича Толстого (1754–1820), казанского губернатора в 1815–1820 гг., и Пелагеи Николаевны Толстой, урожденной княжны Горчаковой (1762–1838); их сын Николай Ильич Толстой (1794–1837) – отец Л.Н. Толстого; старшая дочь Алина – графиня Александра Ильинична Остен-Сакен (1795–1841), ее муж – граф Карл Иванович Остен-Сакен (1787–1855); в семье И.А. Толстого воспитывалась осиротевшая Татьяна Александровна Ергольская (1792–1874), двоюродная племянница П.Н. Толстой. Илье Андреевичу Толстому и членам его семьи посвящены главы книги С.М. Толстого “Древо жизни”. М., “Слово”, 2002.
2 Пашенька – Пелагея Ивановна Настасьина (ок.1817–1846), приемная дочь А.И. Остен-Сакен.
3 Петр (Пьер) – Воробьев Петр Евстрафович, главный управляющий имениями Толстых.
4 Г-н Сен-Тома – Проспер Антонович Сен-Тома, гувернер. Уроженец г. Эпиналь на севере Франции Проспер Шарль Антуан Тома (1812–1881); с 1835 г. на русской службе, секретарь киевского генерал-губернатора графа В.В. Левашева; в 1836 г. поступил гувернером к младшему сыну Милютиных, которые рекомендовали его Толстым; оставался гувернером в семье Толстых до ноября 1841 г., когда дети уехали в Казань к П.И. Юшковой.
5 Антон Федорович–немец – гувернер Адам Федорович Мейер.
6 Володечка – Владимир Алексеевич Милютин (1826–1855), младший сын знакомых семьи Толстых Алексея Михайловича Милютина и Елизаветы Дмитриевны, урожденной Киселевой, сестры видного деятеля николаевского времени Петра Дмитриевича Киселева (1788–1872).
7 Именины Владимира 15 июля ст. стиля.
8 Лиза – Елизавета Александровна Толстая, урожденная Ергольская (1790–1851), сестра Татьяны Александровны Ергольской; с 1810-х гг. и замужем за Петром Ивановичем Толстым (1785–1834), братом Федора Ивановича Толстого Американца; жила в своем имении Покровское в восьмидесяти верстах от Ясной Поляны.
9 Андрей – Соболев Андрей Ильич, управляющий в Ясной поляне.
10 Мелания Финогеновна – яснополянская крестьянка.
11 Карякина Наталья Алексеевна, урожденная Темяшева – сестра Александра Алексеевича Темяшева (1784–183?), троюродного брата Н.И. Толстого. Темяшев продал Николаю Ильичу по льготной цене богатое имение Пирогово с тем, чтобы в семье Толстых воспитывалась его побочная дочь Дунечка. Вскоре после заключения купчей крепости Темяшева разбил паралич, а его сестра Карякина возбудила судебное дело о незаконности сделки. Благодаря энергичным действиям А.И. Остен-Сакен и оказанной ей дружеской помощи опытных в судебных делах лиц Н.А. Карякина проиграла затеянную ею тяжбу. По решению Крапивенского уездного суда от 28 февраля 1841 г. купчая на Пирогово, совершенная между А.А. Темяшевым и Н.И. Толстым, была признана действительной.
12 Упоминается знакомый семьи Толстых Михаил Николаевич Макаров (1789–1847), поэт, историк литературы, этнограф, издатель “Журнала для милых” (1804), приятель Василия Львовича Пушкина. Господин, узнавший Алину по портрету, оставленному у М.Н. Макарова, сослуживец Ильи Андреевича Толстого во время его губернаторства в Казани, по всей вероятности, Савва Андреевич Москатильников (1768–1852), известный приказной делец, юрист-практик.
13 Князь Сергей Дмитриевич Горчаков (1794–1873) – управляющий Московской палатой государственных имуществ, троюродный брат Н.И. Толстого.
14 Г-жа Бахметьева – родственница княгини Агафоклеи Николаевны Горчаковой, урожденной Бахметьевой (1803–1888), жены Михаила Дмитриевича Горчакова (1791–1861), брата Сергея Дмитриевича.
15 Языков Семен Иванович (1787–1865) – помещик Белевского уезда Тульской губернии; один из опекунов детей Толстых.
16 Упоминается о снаряжении подвод из имения Пирогово.
17 Княгиня Анна Александровна Горчакова, урожденная Шереметева (1800–1882) – жена Сергея Дмитриевича Горчакова.
18 Вероятно, немец-гувернер Адам Федорович Мейер.
19 Рёссель Федор Иванович (ум. в конце 1840-х гг.). Был приглашен в 1829 г. Марией Николаевной Толстой гувернером к старшему сыну, шестилетнему Николеньке. Служил у Толстых до 1837 г.
20 Дунечка – Евдокия Александровна Темяшева, дочь А.А. Темяшева.
21 Поплонский Михаил Иванович – учитель младших мальчиков Толстых
22 Именины Левы 18 февраля ст. стиля.
23 Киреевский Николай Васильевич (1797–1870) – однополчанин Н.И.Толстого по Кавалегардскому полку.
24 Г-жа Юшкова – Варвара Ивановна Юшкова, урожденная Голубцова (1795–1841) – жена Иосифа (Осипа) Ивановича Юшкова (1788–1843), шталмейстера Высочайшего двора, брата Владимира Ивановича Юшкова (1789–1869), гусарского полковника в отставке, казанского помещика, с 1818 г. женатого на Пелагее Ильиничне Толстой. Иронический отзыв о самомнении шталмейстера Осипа Ивановича Юшкова – в письме Н.И. Толстого жене от 13 июля 1824 г. См.: Письма Н.И. Толстого жене. Публикация Н.И. Азаровой. “Яснополянский сборник”, 1988, с.173.
25 Горничная Дуняша – Евдокия Николаевна Банникова (ум. 1879), дочь дядьки мальчиков Толстых Николая Дмитриевича Банникова, в замужестве Орехова.
26 Упоминаемые издания:
Карамзин Н.М. История государства Российского. Тт. I-VIII (1818); т. IX (1821), т. X (1824).; de Sйgur, le comte. Histoire universelle ancienne et moderne. Bruxelles, 1822; Plutarque. Les vies des hommes illustres. Р., 1811.; Глинка С.Н. Театр света, или Изображение достопамятнейших происшествий древних и новых времен, нравов и словесности. Ч. 1-8. М., 1823–1824.
Вступление, публикация и комментарии Н.И. Азаровой