С т и х и
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 6, 2003
* * * Дальнее дыхание весны, Облака невидимый полет. Ночью электронный лет звезды Ищет свой эфирный антипод. И, пока молчанье долготы Отражает падающий снег, Площади полночные пусты: Треск реле да гул ночных планет. Некогда в воронежских лесах Я один лежал – гуд проводов В нищем поле говорил судьбой, В сумрачных низинах таял страх. И теперь, когда седой глагол Выдает, как шубы, реквизит, Воздух, пролетевший дальний луг, Тихо из отверстия сквозит. Бессловесен мертвенный экран. Отсветы мерцают стороной. Но, как довоенная, с утра – Сукровица снежная весной. Июнь в Москве Пока еще хоть местность узнает вечнолетящим пухом. Да анонимно поезд позовет знакомо-донным гудом. И это даже и не тот же звук. а слепок того звука, сгусток. Знакомо дышит предвечерний луг. Все остальное пусто. Так зверь на память запаха идет, не напрягая слуха. Я позабыл, как звонок небосвод, когда так тихо, сухо. Почти неузнаваем ближний лес: оскалы вилл средь сосен, но – суглинок, супесь, и электрички дробный гон в ущелья без- ымянных улиц, где глаз не узнает проулков стык. Мертв низких окон фосфор. И все это исчезло за год, вмиг. Почти неразличимый материк, где только пух да запах дачных сосен. * * * Мне хотелось узнать, почем треска, и хотелось узнать, почему тоска. А в ушах гудит: «Говорит Москва, и в судьбе твоей не видать ни зги». Так в тумане невидим нам мыс Трески. Мне хотелось узнать, почем коньяк, а внутренний голос говорит: «Дурак, пей коньяк, водяру ли, « Абсолют», вечерами, по барам ли, поутру, все равно превратишься потом в золу». Я ему отвечаю: «Ты сам дурак, рыбой в небе летит судьба! И я знаю, что выхода не найти, так хоть с другом выпить нам по пути и, простившись, надеть пальто и уйти». «Не уйдешь далеко через редкий лес, где начало, там тебе и конец. Так нечистая сила ведет в лесу, словно нас по Садовому по кольцу и под ребра толкает носатый бес». Там, я вижу, повсюду горят огни, по сугробам текут голубые дни, и вдали у палатки стоит она. И мы с ней остаемся совсем одни, то есть я один и она одна. Фото Пейзаж живет на дне пейзажа. Как ожидание – внутри. Ты точно ларчик отвори. Оттуда вылетает дважды их отражением в окне вдруг увеличенная в три раза – птичка, как надежда (на дне мерцающем Куинджи), запечатленная внутри. * * * Смеркается. Совсем стемнело. Долина жизни, как пейзаж Куинджи. Луна покрыла местность черным мелом. Не видно флоры, фауны не слышно. Рыбки уснули в саду, птички заснули в пруду. Страшно без джина и тоника грешникам в скучном аду. А четырем алкоголикам – славно в Нескучном саду. Я и сам в таком же положении. Скучно, девушки!.. Где же вы, светлые? Детства слепое телодвижение перетекает в забвение нежное с давнего севера в сторону южную. Там вечерами течет чаепитие. Я уже шаг этот сделал последний. Это такие места, где пришельцы, прошелестев сквозь пальцы событий, из-за стола исчезают бесследно.