Опубликовано в журнале Октябрь, номер 5, 2003
Вместо эпиграфа.
Из описания листа 34 манускрипта “Герметические и алхимические фигуры Клавдия Доминико Челентано Валлес Нови”, написанного в Неаполе в 1606 году: дитя сидит на краю округлого водоема (фонтан? прорубь?), держит в руках сосуд с черенком растения. Подпись под фигурой: “Пейте все, кто жаждет. Войдите в меня, прыгайте в воду. Здесь питье без цены, и пейте сполна”. Внизу еще одна надпись: “Вначале Бог сотворил Небеса и Землю и отделил воды от вод”.
Ближе к масленице (а впрочем, и в другие дни поздней зимы) граждане моего города, положив в рюкзаки термосы с чаем, устремлялись на лыжах на сияющую твердь реки. Туда же направлял наш бег и учитель физкультуры, ибо близился конец третьей четверти и, следовательно, зачет по лыжам. И вот, когда разноцветные фигурки лыжных бегунов были рассеяны по снежной глади фарватера, недоставало только фламандца, чтобы живописать этот радост-
ный для глаза беспорядок. Надеюсь, однако, что какой-нибудь местный художник, отогрев в карманах озябшие пальцы, все же запечатлел тот день, когда я, отстав от прочих лыжников моего класса, увидела на небе три солнца. Солнца располагались на равном расстоянии друг от друга, крайние были окружены радужными гало. И хотя мне явно не светило получить зачет по физкультуре, я застыла, не столько изумленная, сколько умиротворенная явленной мне избыточной картиной мира.
Описание листа 8 из книги Лилли “Астрологические предсказания
на 1648, 1649 и 1650 годы”
Гравюра, в центре которой изображено солнце, по краям – еще два светила, соединенные радугой. Вверху листа – перевернутая радуга. Текст:
“Следующее описание этого феномена появилось в письме, писанном Иеремией Шекерли из Ланкашира 4 марта 1648 года: “В понедельник, 28 февраля, взошло солнце с двумя мнимыми солнцами-компаньонами… Их расстояние от солнца было примерно 10 градусов. Со стороны, обращенной не к солнцу, они испускали лучи, подобные солнечным, только более яркие. Части солнц, обращенные к срединному, имели смешанный цвет, преимущественно зеленый и красный. Солнца-компаньоны были соединены радугой…”
Комментарий: “Согласно мистикам, каждая достаточная система содержит три солнца, подобно трем центрам жизни каждой личности. Они называются “тремя светами”: духовное солнце, солнце разума и обычное солнце, т. е. солнце материи”. Франц Хартнер определяет тайное солнце, как сердце вещей”.
Разумеется, что в пору катания на лыжах по водам родной реки я не знала ничего про изыскания гностиков и алхимиков Средневековья, касающиеся трех солнц, но не случайно переживала зачарованность гармонией. Ибо гармония – это не просто равновесие, а равновесие вокруг, где место созерцателя – в сердцевине, а не создает опасной разбортовки мирозданья за счет своей отстраненности, вынесенности за скобки. Наличие трех светил в февральских небесах было лишь окончательным подтверждением того, что я и так знала с младых ногтей: я нахожусь в центре. Ибо, как все граждане моего города, я была уверена, что Саратов (а именно так называлось место, над которым взошли три солнца) – это столица. Это было задолго до того, как губернатор постперестроечной формации Аяцков внес на заседании парламента предложение объявить вверенный ему город столицей Поволжья. Парламентарии, знавшие много достойных городов на берегах великой русской реки Волги, удивились бы меньше, если бы поняли, какой идеей с малолетства пленен экстравагантный губернатор. Помимо набора свойств “столичности”, как то: достаточно древняя история (“Сара тау” – желтая гора, возможно, “сарай” – одна из попыток столиц волжских булгар), наличие возвышенности (собственно Желтая гора, а также – Лысая гора и несколько других плоских столовых возвышенностей), перекрестье значимых для государства дорог (река Волга – дорога “из варяг в греки), и самостоятельных, без посредника связей с миром, с “заграницей” ( город Энгельс на левом берегу Волги, куда, собственно, и устремляли свой бег по речному льду лыжники, – в прошлом центр немецкого Поволжья), город должен обладать мифом – надсмысловой, внелогичной, тайной избыточностью, своим “тайным солнцем”. И такое “тайное солнце” у Саратова было. Все граждане города и по сей день уверены, что помимо реки Волги существует вторая, тайная Волга. Что будто бы ее русло параллельно материальной Волге, только пролегает ниже. Во всяком явлении политико-экономического характера мои земляки всегда умели находить подтверждение этой гипотезе. В городе не строят метро? Ясно, ведь существует опасность пробуравить ненароком русло тайной Волги – и тогда… Аэропорт строят на одном из холмов, далеко за пределами города? Ну естественно. На все уверения, что, мол, под городом слишком высоки грунтовые воды, граждане лишь хитро ухмылялись: “Знаем, что за воды подпирают нашу городскую твердь”.
Не хочется опускаться до инфернальных аналогий и говорить, что, мол, горожане гордились подземной рекой, видя в этом совершенную замкнутость мирозданья в отдельно взятом городе, – вот-де и свой “тот свет” с собственным Стиксом. Нет, наоборот, в наличии “второй Волги” всегда усматривали дополнительный резерв жизненности.
Помню, как несколько лет тому назад прошел слух, что где-то в верховьях, предположительно – возле Рыбинска, в волжскую воду было сброшено некоторое количество фенола, который, соединяясь с водой, превращается в карболку и, таким образом, очищает водоем практически до стерильности бассейна. И в то время, как жители других поволжских городов митинговали и подсчитывали материальный урон от слуха, саратовцы пребывали в умиротворенном спокойствии. Не было сомнения, что рыба ценных осетровых пород, запечатленная на гербе города, предусмотрительно скрылась от вредоносного раствора в вечно чистых водах подземной Волги. И в том, что тайная река сохраняет золотой фонд волжской фауны и не дает погибнуть стерляди и осетрам, есть дополнительный признак “столичности”. Черная икра, знаменитый российский “кавьяр” – валютный рубль Отечества – это не провинциальная радость, это избыточный деликатес столицы, получше сосисок и зефира.
За сосисками, зефиром, за очередью в мавзолей, за Большим театром стремились в Москву жители периферии. Снобистски игнорировали поездки в центр только граждане тех городов, которые были самодостаточны в своем “столичном” самосознании. Таковы были питерцы, таковы были прибалты. Таковы были и жители моего родного города, случайно исторгнувшего меня много лет назад. До сих пор, приезжая туда, я смущенно замыкаюсь в кругу саратовских друзей. Как провинциал, стыдящийся неумения ориентироваться в метро и вспрыгивать на эскалатор, как деревенский житель, судорожно сглатывающий свое “оканье” или “гэканье”, я очень тщательно слежу за своим новым произношением. Но стоит мне забыться, как сразу слышу сочувственное: не “акай”. И дело не только в том, что я утратила традиционное для Саратова нейтральное произношение (а нейтральность почитается саратовцами признаком “столичности”, ибо это есть результат примирения разных языков, наднациональной толерантности мегаполиса), а в том, что я утратила тайный язык, была оторвана от тайного смысла, разучилась входить в тайные воды, омывающие изнанку моего родного города.
Саратовцы пренебрегают не только поездками в “первопрестольную”, они достаточно равнодушно относятся к турпоездкам “на море”. Каждый уважающий себя горожанин стремится обзавестись не машиной, а собственным моторным катером, чтобы провести летний отпуск на волжских островах. Старики, выйдя на пенсию, спокойно относятся к перспективе обзавестись собственной дачей (если, конечно, она не на Волге), зато многие из них стараются откупить домик на какой-нибудь турбазе. Печально, но факт: за последние лет пять я так и не смогла выбраться “на Волгу”, поваляться на косе, поплавать в густой, медового цвета воде. А когда-то, когда заканчивались, наконец, школьные занятия и физрук прекращал терзать нас не только ненавистными лыжами, но и пробежками по набережной, мы уезжали в Волжские Дали. И ныряли там со второго этажа дебаркадера. Не боясь врезаться в песчаное дно. Потому что под нами был дополнительный запас водного пространства, гарантия бездонности. Бесконечности. Что, обычно, обеспечивается не только глубиною воды, но и… мифа.
…Древняя алхимическая и астрологическая доктрина трех солнц сильнее, чем можно было бы предположить, зацепила умы людей. Вплоть до новейшего времени в науку вбрасывалась спекуляция о наличии в нашей солнечной системе некоего серого карлика, потухшего солнца. И тогда будто бы очень легко объяснялась несоразмерная огромность Юпитера – ведь нужен же балансир, середина, удерживающая все в равновесии.
Не знаю, восходит ли сейчас над моим городом сразу три солнца. Но, исходя из уверенного спокойствия в помыслах, жестах, речах моих земляков, я понимаю – внутренняя Волга не иссякла, она по-прежнему струит свои тайные воды под суетой большой судоходной реки, она по-прежнему питает уверенность саратовцев: они – в центре системы, они удерживают равновесие между избыточностью созданных светил и отделенных друг от друга вод.