С т и х и
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 4, 2003
* * * Треск крыльев бабочек ночных. И храп коня. И лай собаки. Чем выдает себя во мраке присутствие миров иных? Не видимые – лишь на слух их обнаружить удается. Как в пресловутый русский дух, так в них поверить остается. Довольно руку протянуть – свидетельствуют очевидцы – вот только боязно чуть-чуть коснуться края плащаницы. * * * Чтоб прядь волос со лба откинуть, маляр рискует набок сдвинуть стремянку, на которой он скакать вприпрыжку принужден. Как на лошадке деревянной с картонной саблей на боку. Врага страшнее каши манной себе представить не могу! * * * И.М. В васильковом и ромашковом летом жить на даче тяжко вам? Нынче осень. Речка – черная. Роща, если не багряная, все равно что кошка драная. Сучье семя. Тварь позорная. * * * Едва оперился подлесок, но сделалось легче дышать. И мягко концы занавесок, качнувшись, легли на кровать. Как если бы прикосновенье во тьме твоих ласковых рук почувствовал я на мгновенье, когда поутихло вокруг. * * * На фоне темно-голубом, как на иконе чудотворной Святой Угодник в рясе черной, поднялся в небо дым столбом. Главой уперся в облака. Как будто прямо перед нами: растет сосна – течет река, встав в чистом поле вверх ногами. * * * Внезапно завязь раздалась. Вдруг, как сосцы, цветки набухли. Я чувствую взаимосвязь! Костер потух, но тлеют угли. Покуда созревает плод, окрепнет чувство материнства. И образцом гостеприимства на время станет твой живот. * * * Кочан капусты, точно глобус, учитель географии, зажав под мышкой, лез в автобус. Колеса вязли в гравии, скользили по ослизлой глине. «Восточноевропейская» – равнине названье малоподходящее. Чужое. Душу лединящее. * * * Больной под вечер слег в кровать. Всю ночь дрожит речная гладь. Одновременно вместе с ней дрожат репейник и кипрей. Дрожит всем телом человек от холода в ночи. А в поле топчут первый снег, замешкавшись, грачи. * * * Лучше мой прах над полями развей, пепел – похожий на пух тополиный. Ночь оглашает лишь писк комариный. Щурясь на свет, как из Царства теней песьеголовый зверюга, поутру воет кобель от испуга. * * * Сирень с гусарского плеча. Лилово-розовая смушка, как будто ментика опушка. Кровь в жилах больно горяча. Определенно безрассудство – причина нашего распутства, лихачества и щегольства. Послушай, как шумит листва! * * * Аки посуху идет путевой обходчик. Царство Божие грядет. И хрустит песочек Кажется, кипит смола – пахнет креозотом. Линия огня прошла прямо по болотам. К шпалам липнут башмаков грубые подметки, как у горе-рыбаков к дну смоленой лодки. * * * Из райских яблочек варенье горчит слегка – последствие грехопаденья, наверняка. Мотив изгнания из рая: калитку в сад захлопнешь, не подозревая, что боле нет пути назад. * * * Над белым наливом сгущается мгла. Как будто над морем нависла скала, угроза нависла над садом. По крыше гремя камнепадом, внезапно на землю обрушился град. Крестьянин, я вижу, ему ты не рад?! * * * Как лот подводные теченья на глубине распознает, так птиц бесшумное скольженье – небесных масс круговорот. Вот взвилась сизая голубка ввысь над красавицей Москвой и с поднебесного приступка пикирует вниз головой. Когда бы мог воздушной ямы отважный летчик избежать, я бы трагедии от драмы не научился отличать. * * * Богобоязнен на старости лет. А на цепи золотой – огненный Зверь вместо Девы святой. Или креста на нем нет? Нету отныне на нем ни куста – убрано поле, и совесть чиста! * * * В ночь с перебитым крылом по двору скачет галчонок. Вождь на прогулку идет поутру мрачный спросонок. Странные мысли приходят на ум. Не без натяжки: душит вождя чесучовый костюм, ворот холщовой рубашки. Душит галчонка на шее петля – страшный капкан птицелова. Душит сильней, чем сырая земля, мертворожденное слово. * * * На голом месте, как Господь, создавший в одночасье твердь земную и свод небесный, взяв семян щепоть, посеял он пшеницу золотую. Колодец вырыл и поставил дом, казавшийся не то чтобы высоким. Когда на холм взобрался я с трудом, с вершины он предстал таким далеким. Таким чужим – знакомый с детства луг! Так в первый раз при виде моря от страха закричал мой бедный друг, а я подумал, что от горя. * * * Молния пронзает, как стрела. Молния ядром во мраке свищет. Если сразу жертвы не нашла, значит, в скором времени отыщет. Чтобы электрический заряд каждый мог себе представить ясно, нужно вспомнить пушечный снаряд, тот, что в руки брать небезопасно.