Содержание Журнальный зал

Владимир САЛИМОН

Опрокинутое небо

С т и х и

Опубликовано в журнале Октябрь, номер 4, 2003


          *  *  *

Треск крыльев бабочек ночных.
И храп коня.
И лай собаки.
Чем выдает себя во мраке
присутствие миров иных?

Не видимые – лишь на слух
их обнаружить удается.
Как в пресловутый русский дух,
так в них поверить остается.

Довольно руку протянуть –
свидетельствуют очевидцы –
вот только боязно чуть-чуть
коснуться края плащаницы.



          *  *  *

Чтоб прядь волос со лба откинуть,
маляр рискует набок сдвинуть
стремянку, на которой он
скакать вприпрыжку принужден.

Как на лошадке деревянной
с картонной саблей на боку.

Врага страшнее каши манной
себе представить не могу!



          *  *  * 

                       И.М.

В васильковом и ромашковом
летом жить на даче тяжко вам?

Нынче осень.
Речка – черная.

Роща, если не багряная,
все равно что кошка драная.

Сучье семя.
Тварь позорная.


          *  *  *

Едва оперился подлесок,
но сделалось легче дышать.
И мягко концы занавесок,
качнувшись, легли на кровать.

Как если бы прикосновенье
во тьме твоих ласковых рук
почувствовал я на мгновенье,
когда поутихло вокруг. 


          *  *  *

На фоне темно-голубом,
как на иконе чудотворной
Святой Угодник в рясе черной,
поднялся в небо дым столбом.

Главой уперся в облака.
Как будто прямо перед нами:
растет сосна – течет река,
встав в чистом поле вверх ногами.


          *  *  *

Внезапно завязь раздалась.
Вдруг, как сосцы, цветки набухли.
Я чувствую взаимосвязь!
Костер потух, но тлеют угли.

Покуда созревает плод,
окрепнет чувство материнства.
И образцом гостеприимства
на время станет твой живот.


          *  *  *

Кочан капусты, точно глобус,
учитель географии,
зажав под мышкой, лез в автобус.

Колеса вязли в гравии,
скользили по ослизлой глине.

«Восточноевропейская» – равнине
названье малоподходящее.
Чужое. Душу лединящее.



          *  *  *

Больной под вечер слег в кровать.
Всю ночь дрожит речная гладь.
Одновременно вместе с ней
дрожат репейник и кипрей.

Дрожит всем телом человек
от холода в ночи.
А в поле топчут первый снег,
замешкавшись, грачи.



          *  *  *

Лучше мой прах над полями развей,
пепел – похожий на пух тополиный.

Ночь оглашает лишь писк комариный.

Щурясь на свет, как из Царства теней	
песьеголовый зверюга,
поутру воет кобель от испуга.



          *  *  *

Сирень с гусарского плеча.
Лилово-розовая смушка,
как будто ментика опушка.
Кровь в жилах больно горяча.

Определенно безрассудство –
причина нашего распутства,
лихачества и щегольства.
Послушай, как шумит листва!



          *  *  *

Аки посуху идет
путевой обходчик.
Царство Божие грядет.
И хрустит песочек

Кажется, кипит смола –
пахнет креозотом.
Линия огня прошла
прямо по болотам.

К шпалам липнут башмаков
грубые подметки,
как у горе-рыбаков
к дну смоленой лодки.


          *  *  *

Из райских яблочек варенье
горчит слегка –
последствие грехопаденья,
наверняка.

Мотив изгнания из рая:
калитку в сад
захлопнешь, не подозревая,
что боле нет пути назад.


          *  *  *

Над белым наливом сгущается мгла.
Как будто над морем нависла скала,
угроза нависла над садом.

По крыше гремя камнепадом,
внезапно на землю обрушился град.
Крестьянин, я вижу, ему ты не рад?!


          *  *  *

Как лот подводные теченья
на глубине распознает,
так птиц бесшумное скольженье –
небесных масс круговорот.

Вот взвилась сизая голубка
ввысь над красавицей Москвой
и с поднебесного приступка
пикирует вниз головой.

Когда бы мог воздушной ямы
отважный летчик избежать,
я бы трагедии от драмы
не научился отличать.


          *  *  *

Богобоязнен на старости лет.
А на цепи золотой –
огненный Зверь вместо Девы святой.

Или креста на нем нет?
Нету отныне на нем ни куста –
убрано поле, и совесть чиста!


          *  *  *

В ночь с перебитым крылом по двору
скачет галчонок.
Вождь на прогулку идет поутру
мрачный спросонок.

Странные мысли приходят на ум.
Не без натяжки:
душит вождя чесучовый костюм,
ворот холщовой рубашки.

Душит галчонка на шее петля –
страшный капкан птицелова.
Душит сильней, чем сырая земля,
мертворожденное слово.


          *  *  *

На голом месте, как Господь,
создавший в одночасье твердь земную
и свод небесный, взяв семян щепоть,
посеял он пшеницу золотую.

Колодец вырыл и поставил дом,
казавшийся не то чтобы высоким.
Когда на холм взобрался я с трудом,
с вершины он предстал таким далеким.

Таким чужим – знакомый с детства луг!
Так в первый раз при виде моря
от страха закричал мой бедный друг,
а я подумал, что от горя.


          *  *  *

Молния пронзает, как стрела.
Молния ядром во мраке свищет.
Если сразу жертвы не нашла,
значит, в скором времени отыщет.

Чтобы электрический заряд
каждый мог себе представить ясно,
нужно вспомнить пушечный снаряд,
тот, что в руки брать небезопасно.
Следующий материал

Город Света

С к а з к а