Письма литераторов Л.Н. Толстому. Публикация, комментарии и перевод с английского Валентины Алексеевой
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 9, 2002
Среди многочисленных корреспондентов Л.Н. Толстого – представители разных слоев общества, возрастов, профессий. Авторы писем, публикуемых ниже, литераторы: профессор Московского университета, исследователь творчества Шекспира Н.И. Стороженко и английский писатель Джордж Мур.
«Шекспир писал плохо, вы еще хуже», – польстил однажды Толстой Чехову, отзываясь о его драмах. На самом деле, конечно, нет никакого сходства между шекспировским театром и чеховским – и нет писателя, который бы так напоминал Шекспира, как Толстой»1. Зрители первой постановки пьесы «Власть тьмы» в 1887 году в Париже покидали зал с возгласами: «Какая шекспировская сила!», а французская критика обвинила автора в «антиэстетическом варварстве»; подобные обвинения когда-то бросали и Шекспиру. Один из оппонентов Толстого в споре о Шекспире – Николай Ильич Стороженко (1836 -1906), профессор Московского университета по кафедре истории всеобщей литературы, исследователь творчества Шекспира и его эпохи.
Серьезное научное значение трудов Стороженко «Предшественники Шекспира» (1872) и «Роберт Грин, его жизнь и произведения» (1878) отмечал С. А. Венгеров. Обе диссертации были ценным вкладом не только в русскую, но и в западную науку. Лондонское Новое шекспировское общество, с прекрасным знатоком Шекспира Фэрнивалем во главе, избрало русского ученого своим вице-президентом. Кроме того, докторская диссертация о Роберте Грине в силу ее выдающихся научных достоинств была переведена на английский язык и включена в полное собрание сочинений Грина в качестве первого тома.
В течение более тридцати лет автор этих замечательных работ был ведущим представителем русского шекспироведения. Целью ученого было создание монографии о Шекспире; осуществить это намерение не удалось, но несколько статей были написаны и опубликованы в книге «Этюды о Шекспире». В последние годы жизни Н. И. Стороженко был библиотекарем Румянцевского музея и председателем Общества любителей российской словесности. Все, что написано о Николае Ильиче, рисует облик замечательного ученого и очень доброго, обаятельного человека. Даже Андрей Белый, язвительно, оценивавший научную деятельность Стороженко, отмечает: «…в отношениях личных – невинный и добрый»2.
«В восьмидесятые и девяностые годы … он сделался одним из популярнейших в Москве людей, являясь горячим сторонником всякого просветительного начинания и участливым советчиком и руководителем молодых ученых и начинающих писателей»3.
Осенью 1881года состоялось знакомство Н.И. Стороженко с Л.Н. Толстым. Об этом Николай Ильич пишет В.И. Семевскому: «Я недавно познакомился с ним у Олсуфьевых; на меня и жену он произвел положительно обаятельное впечатление. Главное, что поражает в нем, это его необыкновенная простота, искренность и полнейшее несознавание своего величия. Как раз в этом отношении не похож на Тургенева, в котором при всей его барской любезности столько литературного генеральства. При свидании я Вам расскажу о бесконечных спорах, которые я вел с ним на тему о задачах искусства и о будущности христианства, последний вопрос составляет его конек, к которому он постоянно возвращается»4.
Видимо, в продолжение этого спора Стороженко и пишет Толстому первое письмо (1881), в котором содержится «полная библиография Аполлония Тианского»5.
Письма, всего их одиннадцать, прекрасно иллюстрируют внимание Николая Ильича к чужим научным интересам: в них можно найти и библиографию трудов Амиеля (1893), составленную для Толстого, и толкование понятия «Карма» (1894), а также обращенные к писателю просьбы прислать рукопись для того или иного журнала, сборника.
Будучи библиотекарем Румянцевского музея, Стороженко часто принимал у себя Толстого и предоставлял ему возможность ознакомиться с самым широким кругом источников по интересующим писателя темам. В воспоминаниях ученика Стороженко Бороздина читаем: «Особенно врезались мне в память посещения Л.Н.Толстого, который работал над повестью «Хаджи Мурат» и пользовался в музее книгами по истории кавказских войн»6.
В.Ф. Лазурский, ученик Стороженко, по его рекомендации преподававший сыновьям Толстого греческий и латынь, записал в дневнике 10 декабря 1900 года: «Теперь Лев Николаевич занят Конфуцием. Из Румянцевской библиотеки через Стороженко … ему доставили кучу английских книг о Китае»7.
Лазурский записал и разговор Толстого с Н.Н. Ге о писателях: «Средние таланты пишут ровнее; высоко не залетают. Но и особенно низко не спускаются (…) А вот мой враг – Шекспир, которого я терпеть не могу…
– За что? – вырвалось у меня.
– За то, что все считают обязанностью превозносить его и почти никто не читает. Вот ваш приятель Стороженко при слове «Шекспир» всеми членами делает на караул, а у него много дрянного есть»8.
Из дневника Хин-Гольдовской, запись от 24 декабря 1899 года: «Стороженко много сегодня рассказывал о Толстом, с которым он хорош, несмотря на то, что он совсем не «толстовец», и Лев Николаевич это не только знает, но, кажется, даже любит его за такую независимость»9.
Позднее в ответ на просьбу племянника Н.И. Стороженко, работавшего над биографией профессора, прислать воспоминания, Лев Николаевич напишет: «Одно могу сказать – и совершенно искренно – что он всегда возбуждал во мне, кроме интереса общения с высокообразованным человеком, и особенно в области словесности, меня всегда интересовавшей, – он сам, как человек, всегда возбуждал во мне самые хорошие и дружеские чувства, которые, как мне приятно думать, и он питал ко мне»10.
В сентябре 1903 года Толстой начал работу над статьей о Шекспире, которая была задумана сначала как предисловие к статье Эрнеста Кросби «Shakespeare and the working classes»11.
«Я все копаюсь с Шекспиром, – писал Толстой В.В. Стасову 9 октября 1903 года, – и не отступаю от моей мысли. Думаю на днях кончить. Дело не в аристократизме Шекспира. А в извращении, посредством восхваления нехудожественных произведений, эстетического вкуса. Ну да пускай бранят, может быть, и Вы, но мне нужно высказать то, что сидело во мне полстолетия»12.
В комментариях к статье13 прослежено формирование отношения Толстого к Шекспиру, поэтому останавливаться на этом не будем. Обратимся к письмам Н.И. Стороженко.
Москва, 13 октября 1903г.
Высокоуважаемый и дорогой Лев Николаевич!
Согласно Вашему желанию, переданному мне П.А. Буланже и В.А Маклаковым, я Вам посылаю прежде всего лучшую немецкую поэтику М. Карберг и несколько самых известных сочинений о Шекспире, вышедших в Англии, Франции и Германии. Все они относятся к Шекспиру более или менее восторженно за исключением Рюмелина (Shakespeare – Studien) и Бенедикса (Die Shakespearomen), которые стараются его развенчать. Думая, что Вам могут на что-нибудь пригодиться и мои скромные работы, посылаю Вам две мои диссертации: «Предшественники Шекспира» и «Роберт Грин». В последней приведен древнейший и далеко не лестный отзыв Грина о Шекспире, и сборник моих статей по Шекспиру. Который прошу принять от меня на память, как hommage de l ,auteur14. Хотя Вы приступаете к Шекспиру с известным мне предубеждением, но я глубоко убежден, что гений не замедлит откликнуться гению и что Вы, порицая Шекспира за многое, окажете ему историческую справедливость и бросите новый луч света на его до сих пор не вполне разгаданную личность. Если Вам понадобится какая-нибудь справка, то знайте, что моя шекспировская библиотека находится в Вашем полном распоряжении, а владелец ее будет считать себя счастливым, если ему удастся оказать Вам какую-нибудь услугу.
Будьте здоровы и передайте мой сердечный привет Софье Андреевне.
Глубоко уважающий и любящий Вас Н. Стороженко.
Книги, присланные ученым, в статье Толстого не упоминаются, он цитирует ряд других исследований. А мысль Стороженко о том, что Толстой, «…порицая Шекспира … окажет ему историческую справедливость и бросит новый луч света на его до сих пор не вполне разгаданную личность», находит отклик у современного исследователя творчества Шекспира А. Аникста, который считает, что «…положительное значение толстовского отрицания Шекспира еще недостаточно оценено»15.
Следующее письмо Стороженко посылает после прочтения статьи Толстого.
Москва, 9 июня 1904 г.
Высокоуважаемый Лев Николаевич!
Не знаю, как и благодарить Вас за присылку Вашей последней работы о Шекспире, хотя я совершенно не согласен с 3/4 написанного Вами, но прочел Ваш этюд с величайшим интересом; недаром говорят, что самые ошибки великих и оригинальных умов всегда поучительны. Простите, что я не исполнил Вашего, переданного мне художником Михайловым желания, чтобы я подчеркнул карандашом все те места, которые я считаю неверными; не сделал я этого потому, что в таком случае пришлось бы испещрить добрых 3/4 книги. Вместо этого я подчеркнул в нескольких местах чисто фактические неточности. К ним я отношу, например, Ваше утверждение (с.46), что Шекспир до конца XVIII в. в Англии не только не имел особенной славы, но даже ценился ниже других современных драматургов – Бен-Джонсона, Флетчера, Бомона и др., что слава его началась в Германии и оттуда уже перешла в Англию16. Это утверждение опровергается отзывами о Шекспире Мирза (1598), Бен-Джонсона в его известном стихотворении, посвященном памяти Шекспира (1623), и поэта Диггеса (1640), который, сравнив Шекспира с Бен-Джонсоном, отдает преимущество первому и сообщает о том потрясающем впечатлении, которое производили пьесы Шекспира на сцене. Что до певца дружбы – Флетчера, то величайшей похвалой ему было то, что по своей драматической манере он лучше других сумел приблизиться к Шекспиру, за что его и величали a kind of another Shakespeare».
С замечанием по поводу славы Шекспира в Англии XVIII века Толстой, видимо, не согласился, так как этот абзац текста в VII главе статьи остался без изменений. Он важен для дальнейших рассуждений автора об историческом развитии драмы как вида искусства и соответствии ее форм мировоззрению современников. Толстого не смущает фактическая неточность, потому что концепция статьи у него сложилась и поколебать его невозможно.
Представляет интерес разбор статьи, проделанный А. Аникстом в его труде «Шекспир. Ремесло драматурга». Автор предлагает, «…отбросив крайности во мнениях Л.Н.Толстого, обратить внимание на те места статьи, где он высказывает суждения как художник, критикующий неприемлемые для него стороны искусства Шекспира … Все … что подметил в своем анализе Л.Н. Толстой, совершенно справедливо с точки зрения реализма XIX века и жизненной логики. Шекспир и Толстой – оба мастера жизненной правды в искусстве, но они художники разных формаций»17.
П.М. Бицилли считает: «Общая им обоим жизненность связана с их одинаковой концепцией человека как потенциального грешника, как возможной жертвы – не заблуждений духа (как у Достоевского), а избытка жизненной силы, беспомощности в борьбе с «жизненным порывом».
…еще одно, что выделяет Толстого среди русских писателей и сближает его с Шекспиром, а отчасти и со всей английской литературой. Это его понимание женщины.
…Шекспировская «идеальная женщина», воплощение «вечно женственного начала» во всей его чистоте, без малейшей примеси «мужского»… для нас они не «типы» и не «образы», а женщины во плоти и крови»18.
Очевидно, не случайно Джорджа Мура подвигло написать Толстому сравнение одного из его романов о женской судьбе с «Анной Карениной». Причина, разумеется, не только в лестном сравнении, но и в ощущении этой общности «понимания женщины», которое отмечает исследователь у Толстого и у Шекспира как ярчайшего представителя английской литературы. Поэтому английская читательница так искренне откликнулась на роман о женской судьбе, написанный Д. Муром.
Джордж Мур (1852 – 1933) – английский романист. «Для наших читателей забытое или вовсе незнакомое имя. Между тем это значительный писатель, о нем стоит вспомнить, он заслуживает читательского внимания»19.
Джордж Мур родился в семье ирландского помещика 24 февраля 1852 года, начальное образование получил в католической школе. В начале 70-х годов учился живописи в Париже, увлекался художниками-импрессионистами. Дега, Ренуар, Моне, Сислей – вот круг его общения. Эдуард Мане, с которым Джордж был особенно близок, написал его портрет. Жизнь творческой среды захватила Мура, но художником он не стал.
В 1882 году Мур покинул Париж и отправился в Лондон, где через год выпустил первый роман «Современный любовник». В стиле романа соединились изысканность и простота, писатель ценит обдуманную отточенность слога, изящество и легкость письма. К 1888 году, когда была издана «Исповедь молодого человека» – автобиографическая книга Мура, относится и его статья о Тургеневе – как бы дополнение к «Исповеди» или самостоятельная часть.
Эта статья – отлично написанное лирическое эссе и важное свидетельство многостороннего влияния великого русского писателя на западноевропейскую литературу. Мур был лично знаком с Тургеневым, необычайно дорожил памятью об этом знакомстве, испытал сильное влияние его «изумительного мастерства», восторженно отзывался о нем как о творческой индивидуальности. Ю.Д. Левина, автор обзора «Новейшая англо-американская литература о Тургеневе (1945-1964)», называет Д. Мура в ряду авторов, которые испытали несомненное воздействие русского писателя. В поздних рассказах Мура о жизни нищего, обездоленного народа особенно заметно влияние «Записок охотника» Тургенева. Два русских писателя-классика вызывали особый интерес Мура – Тургенев и Толстой. Мур предпочитал первого второму. Но не мог не признать исполинской силы Толстого. «Никому, – заявлял он, – весь видимый мир не был так открыт, как Толстому». Но для Мура Толстой – это «стихия», «сама жизнь», а не «сознательность» и «мастерство воспроизведения жизни». Для Мура Толстой и Тургенев – разные творческие пути. Взаимоисключающие принципы искусства. Он упрекает Толстого в стремлении «соперничать с самой Природой»
Тем не менее в 1896 году он посылает Толстому свой новый роман «Эстер Уотерс», принесший автору большую известность. В Яснополянской библиотеке хранится третье лондонское издание романа 1894 года с дарственной надписью: «Графу Толстому от Джорджа Мура» (1896).
В 1895 году роман был переведен на русский язык и переиздавался в 1973-м и 1984 годах.
К началу 1894 года, когда появился роман «Эстер Уотерс», Мур был автором семи романов, двух стихотворных сборников, двух пьес, автобиографии, нескольких критических и художественно-публицистических работ – словом, к тому времени он был искушенным литератором с немалым жизненным и творческим опытом. Критика встретила «Эстер Уотерс» враждебно, усмотрев в этом романе «скандальный пример декадентской литературы, деморализующей народ». Ничего деморализующего и декадентского нет в драматической истории жизни Эстер Уотерс.
Девушка из бедной семьи поступает служить в небольшое поместье, влюбляется в молодого человека, который не может на ней жениться, и она остается с ребенком, без места, без средств. Ситуация очень напоминает историю Катюши Масловой, но, в отличие от Катюши, Эстер проявляет недюжинную силу характера, отстаивая собственное достоинство и право на жизнь своего ребенка. В романе есть точные, трезвые наблюдения среды и нравов разных слоев английского общества, изображены неприглядные и отталкивающие явления, однако без какого-либо оттенка упадочного настроения. Значительнее всего в романе сама героиня, Эстер Уотерс, ее характер.
О популярности этого произведения Мура можно судить хотя бы по такому факту – на титульном листе его следующего романа о женской судьбе написано: «Эвелин Иннес Джорджа Мура, автора «Эстер Уотерс» (нью-йоркское издание 1898 года).
Этот роман тоже упоминается в письме, которым Мур предваряет присылку своей книги Толстому. Письмо написано очень неразборчивым почерком, с пропуском слогов в отдельных словах, возможно, из-за волнения.
На конверте рукой Толстого надпись: «Благодарить, когда по (лучу) книгу».
5 октября 1896 г., Лондон.
Дорогой сэр.
Восхищение Вашим характером и творчеством побудило меня послать Вам одну из моих книг. Я думаю, что нет большей чести, чем быть прочтенным Вами. Но, сознавая, что не каждый пишущий книгу заслуживает этого высокого предназначения, я воздерживался, хотя не сомневаюсь, что «Эстер Уотерс» наиболее достойна, чем иные повести, написанные мною ранее. Мне кажется, что даже Вы были бы польщены, получив письмо, приложенное к этому. Я горжусь им более, чем любым критическим отзывом. Но я бы никогда не отважился послать Вам мою книгу, если бы случайно не обнаружил статью, сравнивающую «Анну Каренину» с «Эвелин Иннес».
Посылать Вам статью, не послав «Эстер Уотерс», было бы совершенно неправильно. Так случай, наконец, заставил меня сделать то, что я желал сделать уже многие годы.
Последняя Ваша книга, которую я прочитал, – «В чем моя вера». Признаюсь, эта книга открыла мне новый смысл жизни. Я глубоко благодарен вам за нее.
Преданный Вам Джордж Мур.
В конверт вложено и письмо к Джорджу Муру от А. Дай, «сорокалетней трудящейся женщины», датированное 29 января 1895 года, с лестным для автора отзывом о романе и о нем самом. Читательница благодарит автора за мужество и смелость написать «столь правдиво такую истинно английскую историю. (…) Женщины Англии должны быть, как и я, горды и благодарны мужчине, который наконец обрел достаточно мужества написать подобную книгу».
В воспоминаниях Роберта Лонга, журналиста английской газеты «Daily Chronicle», о встречах с Толстым в 1898-1899 годах есть рассказ о том, как Лев Николаевич читал присланный роман.
«Сергеенко сказал:
– Я уважаю англичан за то, что у них есть порядок, свободы и они обладают чувством собственного достоинства, самоуважения.
Граф, который в это время читал какую-то английскую книжку, поднял голову:
– Самоуважение? Я хотел бы, чтобы они еще уважали и свой язык.
– Что это в конце концов значит? – И Толстой указал на страницу одного из наиболее популярных в ту пору наших проблемных романов, который он прочел уже до середины, и опять недовольно спросил: – Что это означает?
Роман описывал жизнь рабочих в Лондонском Ист-Энде, и граф был весьма увлечен чтением. Кокнизмы он понимал прекрасно, но один из абзацев, чуть ли не целиком состоящий из слэнга, поставил его в тупик. Я попытался объяснить значение некоторых слов, но он отложил книгу с раздражением.
– Не понимаю, зачем ваши романисты упорно заставляют своих героев говорить на подобном жаргоне, – сказал он. – Наши писатели не совершают подобной нелепости. Если вы понимаете язык русской газеты, вы сумеете понять любой русский роман. Для того же, чтоб уразуметь многие из английских романов, надо прежде изучить какой-то новый язык.
– Да. Но все слова на этой странице имеют живое хождение среди определенного класса Англии.
– В таком случае русские владеют родным языком гораздо лучше, чем другие народы».
Не знаю, можно ли с уверенностью повторить мнение Льва Николаевича Толстого и в наши дни…
Публикация, комментарии и перевод с английского
Валентины АЛЕКСЕЕВОЙ
1 П.М. Бицилли. Трагедия русской культуры. Исследования. Статьи. Рецензии. М., 2000, с.401.
2 Андрей Белый. На рубеже двух столетий. М.-Л., «Земля и фабрика», 1930.
3 М.Н. Розанов. Биографический очерк. Памяти Н.И. Стороженко. ОЛРС, 1909.
4 «Голос минувшего", 1918, №№ 4-6.
5 Аполлоний Тианский – современник Христа, главный представитель новопифагореизма – религиозно– мистической школы, заимствовавшей свое учение у Пифагора. В Аполлонии сосредоточилась религиозная тенденция новопифагореизма, противная христианству и стремившаяся к борьбе с ним.
6 И. Бороздин. Московский профессор– гуманист Н.И. Стороженко. М., 1916.
7 Л.Н. Толстой в воспоминаниях современников. М., «Художественная литература», 1978, с.90.
8 Там же, с.54.
9 Р.М. Хин-Гольдовская . Промелькнувшие силуэты (из дневников). Встречи с прошлым. Выпуск 6. М., 1988.
10 Л.Н.Толстой. ПСС, т. 79, с.148-149.
11 Шекспир и рабочий класс (англ.).
12 Л.Н.Толстой. ПСС, т. 74, с.202.
13 Л.Н.Толстой.О Шекспире и о драме. ПСС, т. 35, с.680.
14 Как почтение автора (франц.).
15 А. Аникст. Шекспир. Ремесло драматурга. М., «Советский писатель», 1979, с.182.
16 Л.Н.Толстой. ПСС, т.35, с.262.
17 А. Аникст. Цит. соч., с.25-26.
18 П.М. Бицилли. Цит. соч., с.401 – 402.
19 М.В. Урнов. Предисловие к роману Д.Мура «Эстер Уотерс». М., 1984.