о серии книг “Звезды московской сцены”
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 5, 2001
В эпоху тотальной власти технократической виртуальной реальности реалиям театральным приходится, само собой, нелегко. Однако в театр как в прибежище и высоких дум, и благих помыслов, слава Богу и Мельпомене, ходят по-прежнему. Пусть театральная реальность воспринимается “юзерами” совсем по-другому, но вот выходит обыкновенная книга о театре, и непреходящая ценность преходящих буковок вдруг вынуждает виртуальность подчиниться, особенно если книга талантлива. Однако — вот беда — талантливые книги случаются все реже и реже.
Серия книг под банальным, но емким названием “Звезды московской сцены” (М., ЗАО “Центр-полиграф”, 2000) замышлялась ее автором-составителем Борисом Михайловичем Поюровским, полагаю, небесталанно. Но вышло не так. Или не совсем так.
Серия открылась книгами об актерах театров “Современник” и “Ленком”. Еще крепко пахнет типографской краской свежеиспеченная книга о “Табакерке”. На очереди — сборники о “Маяковке” и Театре оперетты. Моего мнения, конечно, никто не спрашивает, но докучно думается, что на первенство все же справедливо претендовал старейший Малый театр. Впрочем, “всем все понятно”: в наше суматошное время первее всего, конечно же, коммерческий успех…
Книги знаменательно начинаются знаменитой риторикой главного знатока и любителя сцены — Виссариона Григорьевича Белинского. Нет, извините, не так. Книги начинаются, разумеется, обложками, и совершенно отвратными. На них — фото легендарных фронтонов, под фронтонами логотипы театров, под логотипами весьма пошленькая синева, на фоне синевы портреты “звезд” из театральных фойе — прямо какая-то “туманность Андромеды”… Впрочем, художник Озеров наверняка очень горд этой своей безупречно безвкусной материализацией истертого и, по сути, ничего не выражающего слова. “Актер” — вот это действительно вербальная полноценность! Впрочем, вернемся к “туманности”.
“Невкусный”, абсолютно нетеатральный изобразительный материал идеально подчинен “вкусовщине” исполнения. Похоже, что издательство “Центрполиграф” за малые деньги хочет добиться немалого результата. Как и всегда. Но, ей-богу, “как всегда” всегда продолжаться все-таки не может…
Такова форма. Содержание — предмет разговора более серьезный, тем паче что Борис Поюровский — и человек, и автор, и составитель далеко не легкомысленный.
К сожалению, почти каждая вторая-третья статья сборника напоминает скоропортящуюся газетную статью. Доказывать то, что книга театра предполагает все же несколько иной формат содержания, думаю, не нужно. Так что неизбежно приходится констатировать, что институт полноценной театральной критики неотвратимо девальвирует. И скромный редактор-составитель Борис Поюровский оказывается не менее скромным заложником этого нерадостного обстоятельства. Как тут не вспомнить справедливые слова истинного апологета искусства театральной критики, покойного Бориса Александровича Львова-Анохина, который не раз и даже не два сетовал на ее нынешнюю “самоуверенную некомпетентность”, однако свои высказывания неизменно называл “совершенным донкихотством”: “У критиков, как и у актеров и режиссеров, разные дарования, разные репутации. То, что они по роду своей деятельности оценивают и судят, не должно спасать их самих от самого строгого суда по всем законам искусства, о котором они берутся писать”. Это достаточно категоричное замечание Б. А. справедливо и для “дарований”, и для “репутаций” многих авторов рецензируемых сборников. Впрочем, исключения, конечно, есть. Никто не сможет подвергнуть сомнению дарования Натальи Казьминой и Ирины Корнеевой, Татьяны Шах-Азизовой и Сергея Николаевича, Бориса Поюровского и Виктора Дубровского. Их профессионализм очевиден. И не подменен ни словоблудием, ни притягательным, но опасным словесным “раскрашиванием”. Профессионализм либо явен, как в блестящем очерке Виктора Дубровского об Армене Джигарханяне, где присутствуют и гениальная реконструкция спектаклей-ролей, и противоречия “многофункциональной” актерской личности, либо робко намечен (но неробко потенциален), как в статьях молодой Ирины Корнеевой, пусть и несколько шероховатых. И как тут не процитировать слова Марины Нееловой, приведенные в статье Натальи Казьминой: “Я знаю, что театр — это вранье. Но ведь дело во мне. В моем отношении к делу”. Вот и разгадка авторской компетентности! А вторая ее составляющая — любовь. Но не болезненно патологическая, которая, к сожалению, все же вкралась в некоторые статьи, а искренняя и верная, о которой не раз говорил и Львов-Анохин: “Я писал хуже или лучше, но всегда искренне желая проникнуть в священную тайну таланта. Никто не смеет писать о театре без любви. Даже если критик обрушивается на какое-то явление, я должен чувствовать, что он и это делает из-за любви к Искусству, унижах нет, но дефицит и любви, и профессионального “отношения к делу” имеется. И думается, что в гипотетический ряд классических актерско-критических “связок”, как-то: Семенова — Пушкин, Молчанов — Белинский, Стрепетова — князь Урусов и др.,— суждено встать очень и очень немногим авторам, заявленным в содержании, как справедливо встали в него Константин Рудницкий и Борис Львов-Анохин. Их давние очерки — Рудницкого об Иване Берсеневе и Софье Гиацинтовой, Львова-Анохина о Серафиме Бирман — это, конечно, одна из безусловных удач книги о “Ленкоме” (как и статья нынешнего художественного руководителя театра о его истории). Да, возможно, слог Константина Рудницкого малоэкспрессивен, даже скуп, но в его очерках есть главное — действительное явление актерских индивидуальностей. Равно как и реальное бессмертие тех легендарных спектаклей и ролей, которые в виртуальной реальности, к сожалению, плохо сохранились. Упрямой статистикой подсчитано, что в среднем из ста спектаклей аудио-, видео-, теленосители фиксируют только два. Так что и ради критиков-корифеев, и ради некоторых способных неофитов, а самое главное — ради героев, не “звезд”, но актрис и актеров, ради их подлинно расточительного таланта приобрести эту книжную серию стоит вполне. “Назло” и пресловутому виртуалу, и безусловному коммерческому успеху, так наглядно выразившемуся в сумме 16$ — столько за книги просят за океаном. За каждую.
Олег ДУЛЕНИН