Панорама
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 2, 2001
Текучесть твердых форм
О. А. Клинг. АЛЕКСАНДР БЛОК: СТРУКТУРА «РОМАНА В СТИХАХ». ПОЭМА «ДВЕНАДЦАТЬ». М.: Изд-во МГУ, 2000.Книга Олега Клинга об Александре Блоке оставляет впечатление о блоковской эпохе в целом, что и подтверждает суть этого поэта как символа своего времени.
Избрав эпиграфом блоковские строки: «Художник заключает рассеянный в мире многообразный матерьял в твердые формы. Эти формы должны обладать свойством текучести, они движутся вместе с жизнью, постоянно вновь и вновь воскресая»,- О. Клинг и свой исследовательский взгляд ориентирует на «заданные» Блоком художественные принципы «текучести твердых форм». Хотя для писательской природы автора книги естественна забота о художественности своего труда, это, однако, не позволяет ему увлечься сугубо личностной интерпретацией сквозной темы исследования — темы пути Блока-поэта. Свое понимание пути поэта-эпохи О. Клинг выстраивает на фоне обширного блоковедческого материала, не только воссоздавая эволюцию блоковедческой мысли, но и параллельно освещая суть и происхождение литературоведческих понятий (к примеру, неслучайность того, что «именно в связи с Блоком Ю. Н. Тынянов сформулировал в 1921 г. понятие «лирический герой»), прослеживая общепоэтический контекст блоковских образов.
Драматургия развития блоковского слова убеждает исследователя в том, что Блок «стал воплощением судьбы русского символизма», «пришел в этот мир и ушел символистом», ощущая «необходимость воплотить свой собственный миф в реальность, слить воедино текст жизни и текст искусства». Не случайно, составляя свою «лирическую трилогию», названную по аналогии с «Евгением Онегиным» «романом в стихах», Блок отступает от хронологического принципа, предпочтя тематически-хронологический, позволяющий «текстом искусства» обозначить логику развития «текста жизни». Свойственное символистам стирание границ между этими двумя сущностями наглядно выявляется в той трактовке, с которой О. Клинг подошел к образу Прекрасной Дамы, предлагая оригинальный вывод: «…в разговоре о «я» Блока есть еще один аспект, на который обычно не обращают внимания. Мир автора, в том числе поэта, включает в себя не только лирического героя, героев-двойников, но, казалось бы, оппозицию поэтическому «я» — Вечную Женственность… Безусловно, …Прекрасная Дама связана с прототипами… Но в этом образе-мифологеме есть и отражение мира автора. Так, некогда Флобер говорил, что он сам был мадам Бовари, а Кюхельбекер, познакомившись в ссылке с главами «Евгения Онегина», повествующими о Татьяне, увидел в героине биографические черты Пушкина».
Имя Пушкина рядом с именем Блока в книге возникает не однажды. Но, как оговаривает сам О. Клинг, «не по прихоти автора. Дело не только в том, что речь Блока на торжественном собрании в 84-ю годовщину смерти Пушкина (1921) стала блоковским публичным завещанием и в то же время предсмертным вскриком. Рассуждая о причинах гибели Пушкина, он писал: «И Пушкина тоже убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха. С ним умирала его культура». Но это он говорил и о себе». Автор уверен, что в этой речи, несмотря на стереотип восприятия блоковских слов о «веселом имени Пушкина», ничего веселого нет. «Если это и веселье, то фантасмагорическое, в стиле пушкинского «Гробовщика», в стиле «полугротеска» (в словаре Пушкина зафиксировано это слово)». Именно в пушкинской речи, считает О. Клинг, проявилось в концентрированном виде мироощущение Блока эпохи после «крушения гуманизма» — последнего этапа его пути после создания поэмы «Двенадцать». В блоковских словах «И поэт умирает, потому что дышать уже нечем; жизнь потеряла смысл» Клингом прочитывается горчайший результат эволюции Блока — «утрата смысла жизни», «шаг в столь любимую всеми символистами и самим молодым Блоком бездну».
Свое толкование блоковского пути Олег Клинг подводит к цветаевской трагической формуле судьбы поэта вообще, высказанной в связи со смертью Блока: «Удивительно не то, что он умер, а то, что жил».Лариса ДАВТЯН