Изрекший:
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 7, 2000
Изрекший:
“…квинтер, син”
ОПЫТ ПОРТРЕТА, СОСТАВЛЕННОГО ПО МАТЕРИАЛАМ
КНИГИ “ДЕТСКИЙ ПОЭТИЧЕСКИЙ ФОЛЬКЛОР. АНТОЛОГИЯ”
С реди многих исторических тайн не осталось ни одной неразвенчанной. Эта, может быть, самая последняя, и притом нет каких бы то ни было доказательств, верны ли мои догадки.
Есть десяток разрозненных свидетельств, отчасти выговоренных столь высоким научным языком, что сказанное почти не доходит до сознания, отчасти искаженных ужасом и потому похожих на гортанный громкий крик.
Итак, доказательства отсутствуют, и потому верить моим догадкам либо отвергать их — личное дело каждого.
Меж тем они живут рядом. Повсеместно. Всюду.
О том, откуда они взялись, сказать трудно. Зато можно догадаться, как распространялись по свету. Незаметные, казалось, движения иногда сливались, принимали вид всплесков истории.
Хроники зафиксировали эти всплески, но истолковали в меру пристойно. Так отразили они некое движение, названное крестовым походом детей. И объяснили, что, прельщенные посулами, полуголодные и босые, ребячьи толпы потянулись дорогами крестоносцев куда-то туда, в иные страны, ища неизвестно чего и неизвестно чего ожидая . Большинство их погибло в пути, а тех, кто добрался, истребили иноверцы.
В рассказах этих все ложно, кроме самого названия . На самом деле,
они вовсе не гибли и тем более не были истреблены. Они истребляли сами, кого могли одолеть. Иногда уничтожали целые народы и, принимая название народа, сами занимали его место. Иногда, если противник оказывался чересчур силен, после жестокой и недолгой борьбы они делали вид,
будто смирились, растворялись в противнике, жили тут же, исполняя
чужие установления и не нарушая чужие обычаи, но пожирали народ
изнутри.
Отличить их трудно, и вовсе не потому, что они неприметны. Трудно, потому что вид их примелькался . Лишь вглядевшись заново, почувствуешь, кто стоит перед тобой. Потому я и предпринял попытку нарисовать их портрет.
Вот глаза — вечный символ духовности:
Под дугам, дугам
Ходят яблоки с кругам.
Вот нос, привычно обозначающий телесность:
У чурки две печурки.
Вот язык, должный бы нести слово, но чаще несущий молчание или дикий лепет:
Доска лежит на болоте,
Не сохнет, не гниет,
И ржавчина не берет.
Все это — лицо, а ниже обтянутый материалом каркас:
Алексей Божий,
Обшитый кожей.
Упоминаемые тут имена не так уж и важны, ибо их множество, разноименных и одинаковых, первобытно механистических, неуклюжих, безжизненных, а потому и лишенных смерти.
Андрей-воробей
В озере купался ,
Руки-ноги утонули,
А живот остался .
Как это вышло? А вышло из-за того, что конечности тяжки, по крайней мере ноги — ведь из металла ( “ кую, кую ножки ” 1), а чрево — полое и пустое ( “ Нинка-крынка ”, “Томка-котомка ”).
Движется это создание по земле:
Сердце бьется ,
Нос трясется ,
Глаза выпрыгнуть хотят;
Ноги тонки,
Бока звонки,
Бом, бом, бом!
Движется и порою бормочет. Невнятно, и о чем, ведомо только ему подобным.
Янзы, дванзы,
тринзы, волынзы,
пята, лата,
шухтер, бухтер,
квинтер, син.
Голем? Вполне возможно2. Уж верно, нежить, что подчеркнуто: “Ах ты Федька-бобо─к! ”
От таких следует зачураться, отпугнуть их, противопоставив чего пострашней. Коза рогатая — вроде бы не опасный зверь, почему же ее призывают на помощь, ограждаясь от големоподобных? А почему, защищаясь от сглаза, строят пальцами “ рожки ” Ж
Не спасешься — конец. Смерть хоть человеку, хоть животному. Зря ли повадки у созданий мясницкие, лекарские, зря ли они наслаждаются разрушением?
Глаза! Вечный символ духовности…3 Головы роняем,
Хвосты задираем,
Глаза ковыряем.
P. S.
Я хотел предупредить, ибо народ этот, исподволь выросши, способен поглотить все другие народы. Я хотел нарисовать портрет, чтобы, увидев возле себя какого-нибудь из них, их можно было сразу узнать.
Какая разница, чьи слова использованы в этом опыте портрета, “ свои ” либо “ чужие ” Ж Сказанное взрослыми, которые и ублажают, и запугивают сразу, лепеча по-детски, не отделить от сказанного детьми. Колыбельная переходит в запляску, в приговорку, в припевку.
И кто сложил этих големов, какой рабби Лев пустил их в мир, начертав особое заклинание? Мы? Тогда чьи же лица отражаются в сказанном, словно в зеркале:
( Поля стеклянны,
Межи деревянны)?
Тут и обжигает ужас.
Неужто наши?
ЧЕЛОВЕК ЭПОХИ МОСКВОШВЕЯ
∙
1 Случаются и вариации:
Анна-банна,
Нога деревянна,
Блин толстой,
Погоняй, не стой (с. 295, № 1031).
2 Некоторые черты и действия определенно соотносятся с тем, что описывают специалисты: “Согласно рецептам, наиболее популярным в эпоху “практической каббалы” (начало нового времени), чтобы сделать Голема, надо вылепить из красной глины человеческую фигурку, имитируя, таким образом, действия бога; фигура эта должна иметь рост 10-летнего ребенка. Оживляется она либо именем бога, либо словцом “жизнь”, написанным на ее лбу; однако Голем неспособен к речи и не обладает человеческой душой… С другой стороны, он необычайно быстро растет и скоро достигает исполинского роста и нечеловеческой мощи”,— сказано в специальном пособии (Мифологический словарь. М., “Советская энциклопедия”, 1991). Особое ли ответвление это “их”, фольклорное ли отражение — раскроет время.
3 Дальнейшее представить можно лишь в кошмарных снах и мистических видениях. Некоторые смогли и мучились потом всю жизнь: “Повсюду тянулись деревянные шпалеры, увитые сложными сплетениями вен — очевидно, искусственно сращенных; густая темная кровь пульсировала в них.
Жутко мерцали грозди бесчисленных глазных яблок, растущие вперемежку с какими-то отвратительными, похожими на малину наростами; когда я проходил мимо, они провожали меня настороженным взглядом. Глаза, большие и маленькие, всех цветов и оттенков. С чистой, ясной радужной оболочкой, и рядом — водянисто-голубой лошадиный глаз, с мертвым, направленным вертикально вверх взглядом” (Густав Майринк. Кабинет восковых фигур. СПб., “Terra incognita”, 1992, с. 236).
Они сделали больше, чем уничтожили автора этого фрагмента. Распространили слухи, ославили, назвав его сочинения “черной фантастикой”. И к предупреждениям его все относились, словно к пустому вымыслу.