Песни познания
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 12, 2000
Песни познания
Что делать ребенку с языком Чудесные школьные годы — это либо воздушный головокружительный вальс, либо трагический мюзикл “Иванов Павел”. Никому и в голову не придет связывать с понятием “школа” хоть какую бы то ни было книгу. Ведь задачники — вздор, учебник химии, даже неорганической, вызывает совершенно естественное омерзение, а всякого рода занимательные азбуки повествуют о вещах глубоко отвлеченных.
Это что еще за личности? Где их нашла стихотворица Ирина Токмакова?
Д — дробильщик здоровенный,
Е — ефрейтор, он военный,
Ж — жестянщик-простачок,
З — закройщик-старичок,
И — историк бородатый,
К — красильщик франтоватый,
Л — лудильщик,
М — маляр,
Н — носильщик,
О — овчар…
Знакомо, а никак не поймешь, что к чему. И вдруг — оговорка:
П — писатель.
Ах, вон оно что! И сразу возникает перед глазами дачная платформа, и “маленький непыльный город”, разместившийся “на Чернильной речке”, оказывается дачным поселком Переделкино. Тем более в конце следует чистосердечное признание: Я — это я. Экое дикое слово, по верному замечанию Владислава Ходасевича.
Особая дикость в его неуместности. Школьнику до лампочки разные фонарщики и, шипи оно канифолью, лудильщики и маляры, а также:
В — врачи поликлиники Литфонда,
Р — рабочие ройстремконторы,
С — соседи по даче или по Дому творчества (и какие С! сказал бы, превозмогая обожанье, Борис Пастернак), и прочие У, Ф, Х (далее по тексту).
Отвлеченные знания наносят вред, они отвращают от главного: “Каждый день возникает огромное количество новых “стильных” поцелуев: поцелуй в День св. Валентина и в годовщину свадьбы, новый способ целовать ручку, поцелуй назло, “бесчувственный” поцелуй, скользящий поцелуй и много-много других”.
Да затем ли мальчики, краснея от яростного смущения, демонстрировали продавцу газетного киоска свой пол, иначе им не продадут столь занимательную “Азбуку поцелуя для мальчиков” (Издательство “АСТ”, “Астрель”, “Олимп”, 2000), а девочки всячески притворялись мальчиками, чтобы тоже приобрести эту любопытную книгу?
Нет, дети требуют конкретных знаний, плачут, если их не дают, плохо спят и без аппетита едят жевательную резинку, какой бы фирмой та ни тянулась. На прямые вопросы им нужны не менее прямые ответы. Например: “Что делать с языком?” А то: “Не тушуйтесь. Вытяните свой язык навстречу языку партнерши. Когда ваши языки встретятся, не удивляйтесь, если почувствуете, что у вас подскочило давление”.
Тут, по логике мысли, надо заглянуть в толковый словарь, дабы понять, что же действительно подскочило, и затем уже никогда в жизни не удивляться. Но толковые словари для детей составляют опять-таки взрослые (те же самые или только чуть-чуть другие).
Словари, должные бы переводить понятие в смысл, а смысл в языковый пример и даже в рисунок, теряют самый момент перевода. Это, другое, третье существуют независимо, в противовес друг другу. Барка, толкует словарь, “плоскодонное речное судно без палубы для перевозки грузов”. Приводится пример из классической литературы А. Н. Толстого: “Четырнадцать человек тянули бечевой тяжелую барку с хлебом”. А художник-иллюстратор изобразил судно со многими веслами.
И если словарь объясняет устройство бильбоке, он не ограничивается словесным описанием: “Игрушка — шарик, прикрепленный к палочке, который подбрасывается и ловится на острие палочки или в чашечку”. Рисунок изображает вздорную эту игрушку в двух вариантах сразу, и, коли в пределах словарной статьи инварианты взаимно себя дополняют, в рисунке они неизбежно противопоставлены.
Смысловое биение, иллюстративный тремор характерны и для упомянутой выше азбуки юного целовальника (опять варианты возможны?). Важное положение о том, что “термин “французский поцелуй” пришел в русский язык как элемент французской культуры, которая всегда считалась наиболее тесно связанной с темой любви. Во Франции этот поцелуй называется “поцелуем душ””, проиллюстрировано нежным объятием двух неясных фигур, снабженных крыльями. Ангелы это небесные, амуры, сломавшие на часах луки и стрелы, неприкрытые души, явившиеся в собственном виде,— сказать затруднительно.
Суть не в том, что в пособиях для детей составители и художники вытесняют свои детские комплексы — пусть Эдиповы, пусть Олоферновы, пусть Буридановы, все едино. Суть в том, что у каждого из них собственный комплекс, пусть Иродиады, пусть Клитемнестры, пусть Герострата. Самость каждого расщеплена, а юной публике достаются продукты этого процесса расщепления, разные занозы и щепки.
Попробуй узнать, ставят ли хорошо воспитанные дети локти на стол во время первых объятий, или выяснить значение фразы “Андроны едут”. О, и словари, и нравы, и комплексы!
Андроны и проехали, и вернулись, и сделали ближний круг, и уехали вновь. Осталось на земле несколько разрозненных клочков сена, да пособие, посвященное тому, как крепче свить дворянское гнездо.
ЧЕЛОВЕК ЭПОХИ МОСКВОШВЕЯ
∙