(композиция номер раз)
Песни познания
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 1, 2000
Песни познания
Глубокая тахизма (КОМПОЗИЦИЯ НОМЕР РАЗ) В чудесных воспоминаниях писателя Льва Гумилевского, искренне озаглавленных “Судьба и жизнь”, что звучит нынче несколько пародийно, есть эпизод (привожу его по памяти, может, что-то на ходу и домыслив). Идет Гумилевский мимо то ли магазина, то ли лавочки и видит обширную, выведенную красивыми буквами вывеску “Метизы”. Как? Что? Ничего не понять, но любопытно. Входит. Вокруг кастрюли, котелки, сковородки. Всего довольно. Но никаких метизов. Зато продавец на месте.
— Чем могу служить?
— А покажи-ка мне, братец, эти самые метизы. В жизни не видел.
— Да вот же они,— говорит продавец и широко разводит руки.
— Это — метизы? — удивляется Гумилевский.
— А что же еще? — в свою очередь удивляется продавец.
— Да это ж кастрюли! — негодует точный на слово писатель.
— Ошибаетесь, гражданин, это — метизы,— поправляет его вежливый продавец.
Немая сцена, во время которой каждый вслух характеризует собеседника, и характеризует не слишком лестно.
А на самом деле в основе этого выразительного эпизода лежит обычное недоразумение.
Чего никак не могли простить большевикам (пусть Кремлевская стена будет им пухом!), так сказать, мыслящие граждане — это не репрессий, у нас народу-то целый Китай, а поиздержались — доблестные наши бабы враз нарожают. И не голод — голодать со своей страной — все равно что с чужой обедать. И не унижения — перед другим распластаешься, над собой воспаришь. А вот что─, подлецы, с русским языком учинили!..
Был великий, даже могучий, единый и неделимый, крепостью напоминавший французский, выразительностью японский, емкостью древнеегипетский, и притом родной, трехцветный, великодержавный. А теперь? Не язык, сплошное лаянье. Где обстоятельность, где плавность? Одни аббревиатуры, впору к любому выражению прикладывать словарь Даля под редакцией Бодуэна де Куртенэ, чтобы, вооружившись пятым томом, переводить сказанное на исконный русский язык. Ведь нет бы произнести как люди: Общество содействия авиационно-химическому строительству. Так — Авиахим! Что бы стоило гордо вымолвить: Российская Советская (да пусть хоть советская!) Федеративная Социалистическая Республика. Посильнее Российской Империи будет. Так они пробормочут: РСФСР. Или почему бы не заявить веско: Комитет государственной безопасности, ведь в каждой стране есть свой комитет, отвечающий за свою государственную безопасность, это ж аксиома, основа государственности. Комитет! Звучит? А они выдумали КГБ, и всю торжественность словно рукой сняло.
За что боролись? За что не ели и снашивали последние подтяжки? За что глотали при обысках бриллианты и скрывали социальное происхождение? Однако было мыслящим гражданам невдомек, что причиной тому не особая подлость, не желание кого-либо унизить. Победители социальной битвы и хотели бы говорить, да не умели. Речевой аппарат больно плох. Обезьяна куда похожа на человека, едва отличишь, а ведь не говорит, верещит гортанно, а медуза и вообще молчит. Сколько времени должно пройти, чтобы какая ни то амеба, все возвышаясь и возвышаясь на черной лестнице эволюции, миновала стадию миноги (у той и не рот, а присоска, и сама она не рыба, а червь) и вот, отринувши немоту, рожденную происхождением, добралась хотя бы до уровня птицы. Щебетать, щелкать, курлыкать.
Вновь история повторяется. Без единого выстрела взяты и Зимний, и Летний, и телеграф, и телефонные станции (тут же взлетели тарифы на переговоры), взяты телевидение, радио, типографии и редакционно-издательские комплексы. Новая власть, пытаясь наладить отношения с рабоче-крестьянскими массами, студентами и прочими мелкими гражданами, старается убедить, что пришла она надолго, расстреливать никого особенно не собирается, а сама она, гуманная и просвещенная, выпускает листовки, рекламные проспекты и даже книги.
В листовках предлагается голосовать за того, кого надо, а не за того, за кого не следует. В рекламных проспектах испуганных обывателей убеждают покупать исконно русскую одежду — дубленки от сорока до сорока тысяч долларов за штуку (ночью дешевле, а в темном переулке и совсем даром). А в книгах эта власть, как и всякая, хочет представить прошедшую историю на собственный лад, выделив важное, а неважное опустив. Поскольку же своя история еще не написана, в ходу сочинения переводные, но пригодные к моменту.
Вот один из образцов такого агитационно-революционного искусства — “Полная хронология ХХ века” (“Вече”, “АСТ”, М., 1999). Не беда, что хронология, переведенная с английского языка, доходит лишь до 1995 года, зато она “полная” и уделено в ней место как событиям историческим, так и событиям из области культурной.
Стоит открыть припухлый том, и узнаешь, что были на свете писатель Фрэнк Уэдекаинд, скульптор Антуан Певзнер, кинорежиссер Йозеф фон Штернберг и культуролог Д. Б. Хьюзинга. Также любопытно прочитать, что Анри Бергсон создал некое сочинение под названием “Со смехом”, Осип Мандельштам накатал книгу “Камни”, Джеймс Джойс изобразил “Портрет художника как молодого человека”, а Д. К. Честертон сочинил роман “Человек, который был в четверг” (хорошо хоть пришел, а то всю неделю плохая погода, то дождь, то снег).
Кроме литераторов поработали и художники: Владимир Татлин изваял “Контррельеф в углу”, Эрнст Кирхнер нарисовал картину “Обнаженная женщина, сидящая в позе со скрещенными ногами” (?!) То же, что вышло из-под дрожащей (что поделать — дрипинг!) руки Джексона Поллока, называется просто: “Композиция № 1 (тахизма)”.
Механизм вырабатывания нового языка легко уразуметь по тому, как писатель Саки в переводе превращается в Сейки (вероятно, по аналогии с японской фирмой). Так и сказано: “Умер Сейки”. Значит, стоп, машина, оттикала.
Разумеется, можно было бы эти недоразумения и ошибки переложить на совесть переводчика. Руководствуясь революционной целесообразностью, приставить его спиной к переведенной им хронологии и вынести ему из верного винта десять лет без права переписки. Можно, но нельзя. Ведь переводчика нет как нет. То бишь он, разумеется, где-то присутствует, есть у него и паспорт, и кредитные хлебные карточки, да вот нет его самого. Нет ни редактора, ни выпускающего, ни корректоров. А коли есть, что же, всех под общую гребенку? Групповое изнасилование подстрочника? Невозможно. Всех не перестреляешь. Ведь бедность. Тех же патронов мало-мало полный магазин потребуется. Этак по миру пойдешь. Лучше сказать: их нет. Нет никого, кроме языковой данности, плохо налаженной конструкции нового языка.
И все повторяется в этом мире. Постепенно войдут в оборот и будут усвоены и Фрэнк Уэдекаинд, и Д. Б. Хьюзинга, точно так же, как вошли в оборот заимствованные из иностранных языков социализм, броневик, Разлив. Социализм сделался развитым, Разлив утратил прописную букву и взамен приобрел предлог, теперь самое исконное слово — в розлив, а уж броневик… Более того, они постепенно ассимилируются. Новые хозяева жизни выгонят старых хозяев из ниш Кремлевской стены (еще бы, жилплощадь в пределах Садового кольца!), займут места, нагретые урнами с их прахом, и теперь стена станет пухом для них.
Будет все. Только не сейчас, чуть-чуть потом. А пока будет сплошная глубокая тахизма. О птичий язык очередной социальной революции!
Человек эпохи Москвошвея
Краткий толковый словарик для бывших людей, живущих в новую эпоху Ведекинд Франк (1864—1918), немецкий драматург и писатель. Прославился дилогией, состоящей из пьес “Дух земли” (1895) и “Ящик Пандоры” (пост. 1901, изд. 1904).
Бергсон Анри (1859—1941), французский философ, разрабатывавший проблемы интуитивизма и философии жизни. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1927), автор работ “Смех” (1899—1900), “Творческая эволюция” (1907) и др.
Джойс Джеймс (1882—1941), ирландский писатель. Его перу принадлежат сборник рассказов “Дублинцы” (1914), романы “Портрет художника в юности” (1917) и “Улисс” (1922).
Мандельштам Осип Эмильевич (1891—1938), русский поэт, автор нескольких книг, в том числе сборника стихотворений “Камень” (1913).
Певзнер Антон (Нота, Натан) Абрамович (Беркович) (1884—1962), скульптор и живописец, по происхождению россиянин. Жил как в России, так и за границей. В 1923 году покинул родину навсегда.
Поллок Джексон (1912—1956), американский живописец. Испробовал разные жанры, в том числе ташизм (от фр. tache — пятно). Много внимания уделял технике живописной работы, в частности, применял дрипинг (англ. dripping — капание) — особый способ нанесения краски.
Саки (Гектор Хью Манро) (1870—1915), английский прозаик, автор детективных и фантастических произведений.
Татлин Владимир Евграфович (1885—1953), русский художник и скульптор, авангардист, конструктивист. Автор знаменитого памятника III Коммунистическому Интернационалу (1919—1920), с 1914 года создавал также особого рода конструкции — угловые контррельефы.
Хёйзинга Йохан (1872—1945), нидерландский историк и философ. Самые известные работы “Осень Средневековья” (1919) и “Homo ludens” (1938) посвящены философии культуры.
Честертон Гилберт Кит (1874—1936), английский писатель и мыслитель. Среди его многочисленных произведений наиболее известны сборники рассказов о детективе отце Брауне (1911—1935) и роман “Человек, который был Четвергом” (1908).
Штернберг Джозеф фон (1894—1969), американский кинорежиссер, по происхождению австриец. Снял фильмы “Подполье” (1927), “Голубой ангел” (1930), “Шанхайский экспресс” (1932) и др.
∙