В несколько строк
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 4, 1999
В несколько строк
Пол КАРТЕР, Роджер ХАЙФИЛД. ЭЙНШТЕЙН. Частная жизнь. М., “Захаров”, “АСТ”, 1998. Тир. 11 000 экз.
Книга открывает серию скандальных жизнеописаний (также вышли биография леди Черчилль и автобиографическое сочинение Марии Арбатовой, решившей к сорока годам подвести некоторые итоги и поделиться выводами с публикой). Показательно, что тайная жизнь человека многослойна и открывается вовсе не сразу. Так, когда книга об Эйнштейне была уже переведена и подготовлена к публикации, появились новые, самые неожиданные подробности его частного существования. Оказывается, в пятидесятых годах (а может, и в сороковых) у него был бурный роман с советской шпионкой, выполнявшей особое задание. В чем задание заключалось, представить трудно. Возможно лишь фантазировать. Вдруг любвеобильный Эйнштейн попал в поле деятельности русской разведки еще тогда, когда разрабатывал основы теории относительности, и сама теория, подсказанная ему извне, должна была шокировать и тем ослабить западную цивилизацию, что, собственно, в некотором роде и произошло? И тогда, по окончании второй мировой войны, наступил очередной момент воздействовать на западное сознание, и без того растерянное и не находящее опоры в этом страшном мире. К сожалению, постаревший Эйнштейн был не способен выдумать что-либо новое, а потому его пассия одновременно разыгрывала роман с другим великим физиком — Оппенгеймером. Тот как раз трудился над созданием ядерного оружия (а чего не сделаешь ради любви!).
Виктор КРИВУЛИН. ОХОТА НА МАМОНТА. СПб., “Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ”, 1998. Тир. 1500 экз.
Автор заранее уточняет жанр своей книги: “…это прежде всего охота. Но не на косматого доисторического зверя, а на время, совсем недавнее время, которое возвышается за нашими спинами как некая неосмысленная, живая гора. Гора мяса, крови и шерсти”. Как все изменилось. О. Мандельштам писал о другой охоте — век-волкодав бросался ему на плечи, борьба с ним грозила смертью. Здесь же на время и вправду устраивают облаву, как на мамонта, гоняют до тех пор, пока оно не рухнет в яму, и тут, словно мамонта, добивают камнями и палками. Такого рода воспоминаний, где время беспомощно перед хитростью и решительностью людей, появилось огромное множество. Задним числом сводить с прошедшим счеты опасно, его и впрямь легко истребить, как мамонтов или бизонов. И времени больше не станет. Азарт охоты не искупает греха убийства.
Пауль ЦЕЛАН. СТИХОТВОРЕНИЯ. Киев, “Гамаюн”, 1998. Тир. 300 экз.
Хотя такой сборник давно необходим, можно сказать, что на сей раз он не состоялся. Вряд ли похожи на целановские стихи строки вроде этих:
Рута что ли, то ли мята
по-за домом не примята.
Скорее это вольная вариация на тему из Виктора Бокова:
Лето-мята,
Лето-лен,
Я-то, я-то,
Я влюблен.
Цитата приведена на память, но не очень отличается от оригинала. По крайней
мере в ней заметен и почерк стихотворца, и определенная доля поэзии, чего не хватает в переводах, составивших этот сборник. Между тем Целана переводили — и переводили удачно (то есть переводы становились фактом русской поэзии):
Париж-кораблик в рюмке стал на якорь.
Я пью с тобой и за тебя так долго,
что почернело сердце, и Париж
плывет на собственной слезе — так долго,
что нас укрыли дальние туманы
от мира, где любое “Ты” — как ветка,
а я на ней качаюсь, словно лист.
Эти строки не только возможно читать, их возможно перечитывать (высшая
степень приятия стихов).
Освальд ШПЕНГЛЕР. ЗАКАТ ЕВРОПЫ. Очерки морфологии мировой истории. Т. 2. Всемирно-исторические перспективы. М., “Мысль”, 1998. Тир. 12 000 экз.
Это скорее не научный трактат, а цикл стихотворений в прозе, перемежающихся теоретическими рассуждениями, каковые служат в качестве композиционных связок. “В существе животного заложена некая двойственность. Растение лишь растение, но животное — это растение плюс что-то еще. Стадо, которое, чуя опасность, сбивается в плотный сгусток, ребенок, который с плачем виснет на матери, отчаявшийся человек, который ищет убежища в своем Боге,— все они желают возвратиться из бытия на свободе назад, в то связанное, растительное, из которого были отпущены в одиночество”,— любая философская концепция неизбежно проигрывает рядом с такими фрагментами (они самодостаточны).
Я. Э. ГОЛОСОВКЕР. ЗАСЕКРЕЧЕННЫЙ СЕКРЕТ. Томск, “Водолей”, 1998. Тир. 1000 экз.
“Сожженный роман” начинается фразой: “В апрельскую пасхальную ночь, в годы нэпа, в Москве, из Психейного дома таинственно исчез один из самых загадочных психейно-больных, записанный в домовой книге под именем Исус”. Не в самом сюжете, но и в интонации прозы, ее поступи, слышится нечто знакомое. Булгаковский роман вряд ли бы состоялся без этого сочинения. Между тем Яков Эммануилович Голосовкер вовсе не беллетрист. Определение, данное себе самим творцом, наиболее точное
из возможных, ибо он (вольно либо невольно) использует слова и понятия, наиболее полно описывающие его судьбу и деяния. Автобиографию Голосовкер назвал “Миф моей жизни”, и следует рассматривать сочиненное или переведенное им как единую мифологию, где автор присутствует в качестве одного из мифологических персонажей. Не учитывая этого, вряд ли стоит читать и книгу о логике мифа, и трактат о Достоевском и Канте, и исследование, посвященное лермонтовской прозе, и переводы античной лирики. По той же причине ошибкой было бы сопоставлять “Мастера и Маргариту” с “Сожженным романом”. Так картина, хранящаяся в музее (даже в запаснике), и та же картина, напечатанная на почтовой марке, суть произведения разные.
Лидия ЗИНОВЬЕВА-АННИБАЛ. ТРИДЦАТЬ ТРИ УРОДА. М., “Аграф”, 1999. Тир. 3500 экз.
Загадочная фраза из аннотации требует пояснений: “В России издается впервые”. Что, собственно, подразумевают издатели? И повесть, давшая название книге, и сборник рассказов “Трагический зверинец” давно известны, и публикуются они по дореволюционным книгам, вышедшим именно в России. Может быть, имеется в виду, так сказать, “новая Россия”? Но тогда вряд ли стоит стараться. Кто станет читать старую повесть о лесбийской любви, снабженную культурологическими комментариями? Только явные извращенцы: “Утром увидела ее ноги. У Веры ноги прекраснее моих. Они прекраснее даже ее плеч божественных. Она спала. Я стала на колени у ее постели. Целовала их богомольно”. Надо же такое придумать! Нормальный человек пойдет и купит книгу из серии “Бульвар крутой эротики” или замечательную брошюру “Попка по имени Оля”, что будет свидетельствовать о его духовном здоровье, не нуждающемся в каких бы то ни было комментариях и примечаниях.
Жак ДЕРРИДА. ЭССЕ ОБ ИМЕНИ. М., “Институт экспериментальной социологии”, СПб., “Алетейя”, 1998. Тир. 2000 экз.
Очередной спекулятивный труд (столь типичный для французской культуры в целом), устанавливающий произвольные связи между явлениями и воздвигающий некую расплывчатую, оттого и глубокомысленную концепцию. Смысл таких книг можно охарактеризовать хрестоматийной фразой: “Если книжечка эта вышла, следовательно, где-то сидит и ее читатель”, единственно заменив последнее слово на слово “автор”. Подобные книги должны свидетельствовать о присутствии их сочинителя в культуре.
Александр МАЙКАПАР. НОВЫЙ ЗАВЕТ В ИСКУССТВЕ. Очерки иконографии западного искусства. М., “КРОН-ПРЕСС”, 1998. Тир. 10 000 экз.
Тема этой монографии много шире, чем скромно заявленное в подзаголовке. Предмет рассмотрения не столько живопись, сколько весь мир Нового Завета, его герои, страсти, перипетии. Должная выступать в качестве справочного пособия, эта книга сопротивляется беглому пролистыванию, она — для неспешного чтения.
Б. ФИЛЕВСКИЙ.
∙