В несколько строк
Опубликовано в журнале Октябрь, номер 7, 1997
В несколько строк
Владимир ГУБИН. ИЛЛАРИОН И КАРЛИК. СПб., «Камера хранения», 1997. [Б.т.].
Вместе с Б. Вахтиным, С. Довлатовым, В. Марамзиным и прочими В. Губин некогда входил в литературную группу «Горожане». О его достаточно обыкновенной и трудной судьбе сочувственно рассказано в послесловии. Там же замечено: автор схож чем-то с Венедиктом Ерофеевым и Сашей Соколовым. Схож он скорее не качеством прозы, а склонностью подгонять слово к слову, будто кирпичики, и оттого словесные массы застывают неподвижно, как маленькие Великие Китайские стены. И читатель оказывается бессилен одолеть преграду. Впрочем, упорное сопротивление человека повседневности достойно уважения вне зависимости от того, нравится ли его книга.
Александр РОДЧЕНКО. ОПЫТЫ ДЛЯ БУДУЩЕГО. Дневники. Статьи. Письма. Записки. М., «ГРАНТЪ», 1996. 1300 экз.
Родченко — гений. И счастлив думающий иначе: ему придется много раз убедиться в правоте подобного утверждения. Убедиться и рассматривая живопись Родченко, фотоколлажи, дизайнерские разработки, и читая написанное им,- когда для памяти, когда в полемике, когда для того, чтобы поделиться опытом. Удивляет, сколь стремительно он преодолел в себе отроческие фантазии о королях и замках, а в своем искусстве влияние модерна и стал собой. Вопрос, почему при динамике построения кинокадра и живописных работ он не попробовал себя в качестве кинооператора, переходит в более общий: есть ли современное искусство — видеоклипы, компьютерная графика, акции постмодернистов — органичное продолжение искусства авангарда? Нет, сделанное тем же Родченко еще в первой половине века: живопись черным на черном, пространственные композиции, графические развертки,- противится движению, мельканию. Искусству необходимо долгое вглядывание, а не смена впечатлений во что бы то ни стало.
Октавио ПАС. ПОЭЗИЯ. КРИТИКА. ЭРОТИКА. М., «Русское феноменологическое общество», 1996. 3000 экз.
Важнее иного в искусстве интеллектуальное пространство, утверждает мексиканский поэт О. Пас. «Именно здесь произведение встречается с другими, возникает возможность их диалога. Критика и порождает эту так называемую литературу- не сумму произведений, а систему связей между ними, поле их притяжений и отталкиваний». Чему бы ни были посвящены его эссе — еде, празднику мертвых, одиночеству,- О. Пас в первую очередь занят поиском общих координат и создающих пространство искусства. Оно — результат общего труда, слагается из форм, проработанных каждым критиком в отдельности. На движение мысли поэта и формы его эссеистики повлияли разные эстетические системы, в частности авангардизм и барокко, и потому любая работа, включенная в сборник, по-своему интересна и значительна. Однако справедливости ради надо напомнить: самая радикальная попытка поиска общих координат искусства предпринята Н. В. Гоголем. В «Арабески» вошли не только статьи о литературе, истории и архитектуре, но и повести, претворившие приемы барокко и готики в повествование.
Олег ЕГОРОВ. ПОДБИТЫЕ ВЕТРОМ. Сказки Шематона для особенно взрослых и особенно для маленьких. [Б.м.], «Перегринус», [б.г.]. 25 000 экз.
Что это за произведение, можно понять из того, как именуют героев. Вдоль и поперек страниц мельтешат страус Лева и Афрозаяц, макрель здесь зовется макрелью из-за того, что она мокрая, а где-то чуть-чуть вдалеке плещется Северный Ядовитый океан. И, разумеется, на вопрос, где народ, перекошенные от натуги сказочника зверушки отвечают: народ в поле на посевной. Недаром выдумщик предпослал книге подходящий эпиграф: «Искать в темной комнате черную кошку очень легко. Даже если ее там нет. Только найти очень трудно». Крикнувший «чур не я!» выходит из игры, автор плохой книги такой возможности лишен, пусть он и сочинял книгу игровую.
Иван МАКАРОВ. ЛИЦА, СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА… [Б.м.], «НИСА», [б.г.]. 45 нумерованных экз.
Отсутствие публичности, неприученность находиться перед людьми — не частная слабость, а черта поколения, растворенного в нетях, рассеявшегося и по земле, и более — под землей. Разговору через страницы, посредством их оставшимся учиться поздно. Сборник, лишенный почти тиража, сложенный иждивением хороших знакомых, тому подтверждение, хотя сочинитель все понимает и умеет спокойно высказать свое мудрое знание:
Зла не имею на сердце.
Истины знать не хочу.
Тихим гигзаметром мышлю,
Там где веселым хореем идут пионеры
И грустным хореем солдаты.
В. И. ЗИМИН, А. С. СПИРИН. ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ РУССКОГО НАРОДА. М., «Сюита», 1996. 15 000 экз.
Объяснительный словарь поделен на мелкие и достаточно произвольные тематические разделы, а материал в нем подается по принципу конферанса. К примеру, вот как выглядит фрагмент подглавки «Наказание» из раздела о солдатском житье-бытье (на репризное построение указывает уже не воспроизведенная здесь разница в шрифтах между текстом комментаторов и собственно пословицами, присловьями и поговорками): «Мы уже говорили, что —
Солдат не пьет, а употребляет.
Солдат не украл, без спросу взял.
За все это и за другие проступки ему дают наряд вне очереди, сажают на гауптвахту:
Тот не солдат, кто на гауптвахте не побывал.
За более серьезные проступки могут —
Списать с довольствия. А то еще:
Поставить к стенке,
Пустить в расход,
Наградить свинцовой медалью…»
Сомнительно, что подобные речения принадлежат солдатам. Бравые солдатские пословицы и приговорки создает в основном высший командный состав — от генералиссимуса до старшины (для солдата чуть ли не каждый, минуя ефрейтора, значительно старший по званию).
М. КУЗМИН. УСЛОВНОСТИ. Статьи об искусстве. Томск, «Водолей», 1996. [Б.т.].
Идет ли речь о кукольном театре, о новой постановке старой пьесы или о свежем поэтическом сборнике, стройность и ясность кузминских статей сами по себе доставляют наслаждение. Но восхищение вызывает и эстетический такт издателей: взять классический текст, облачить его в белоснежную бумагу и буквы, еще пахнущие типографской краской, добавив иногда в тон и в лад несколько иллюстраций, не навязывая предисловий либо комментариев,- признак смелости и ума. Читатель отправляется по времени вспять, становится почти современником автора. Не отягощенное ничем восприятие прозы (если это проза) и стихов (если это стихи) рождает ту свободу, которую не обретешь, склонившись над фолиантом, снабженным дотошными примечаниями. Какое счастье для книги всегда быть новинкой!
Томас Стернз ЭЛИОТ. НАЗНАЧЕНИЕ ПОЭЗИИ. Киев, «AirLand», М., ЗАО «Совершенство», 1997. 5000 экз.
Каков Элиот-критик проще судить не по статьям, а по стихам, ибо в основу всего его творчества положен общий принцип. Не стану вспоминать хрестоматийные «взрыв и всхлип», тем более и автор мечтал больше никогда о них не слышать, однако напомню, что другие общеизвестные строки из той же поэмы — «Мы пляшем вокруг кактуса, кактуса, кактуса» и т. д.- лишь перелицованный детский стишок:
Так мы пляшем возле сливы,
Возле сливы, возле сливы,
Так мы пляшем возле сливы
Хмурым и холодным днем.
Элиотовская критика создана путем выворачивания наизнанку и опровержения общих мест и устоявшихся мнений. Причем полная серьезность, с которой это делается, отсутствие иронии чрезвычайно вредны для искусства. Единственное отступление от правила, допущенное в предисловии к сборнику «Назначение поэзии и назначение критики», кажется значительней самого сборника: «Я очень сожалею о том, что, когда я готовил эти лекции к чтению в Америке, мистер А. А. Ричардс был в Англии; когда же я готовил их к публикации в Англии, он был в Америке. Я надеялся извлечь для себя пользу из его критических суждений». О, если бы мистер А. А. Ричардс почаще переезжал! Может быть, тогда лицо критика-интеллектуала чаще озарялось бы улыбкой, а читать его сочинения стало бы не столь скучно?
Генри МИЛЛЕР. ТИХИЕ ДНИ В КЛИШИ. СЕКСУС. СПб, «Лимбус Пресс», 1997. 5000 экз.
Сборник, куда, кроме повести и романа, вынесенных на обложку, включена повесть «Мара-Мариньян», объединяет так называемые «парижские» произведения Г. Миллера. Качество переводов еще следует оценить, но полиграфия и книжный дизайн выше любых похвал. Вклейка, воспроизводящая эротические и порнографические фотографии 20-30-х годов, снабженные прежде рискованными, а ныне трогательными подписями вроде: «”А вот и я!“ — Клодина с улицы Конвансьон, 17», наглядное подтверждение тому, как быстро устаревают понятия о порнографии. Особенно в искусствах, связанных с изображением и связанных изображением, зрительным рядом. Сейчас пухленькие женщины с полными ручками и ножками, нескромно позирующие перед объективом фотоаппарата, могут вызвать вожделение лишь у коллекционеров, да и то это будет хоть и желанием иметь, но желанием другого рода. Эротика, а особенно порнография накрепко связаны с модой и временем. И странно, что такие «путеводители» имели хождение, а проза Г. Миллера запрещалась за оскорбление общественной нравственности.
Б. ФИЛЕВСКИЙ