Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 5, 2020
[стр. 185—188 бумажной версии номера]
Академическая разработка проблем поздней советской экономики находится только в начале своего пути. Сама по себе экономическая история сочиняется многими способами и описывает различные уровни экономической пирамиды. Это может быть анализ макроэкономических показателей или политических решений в экономической сфере, история отдельных субъектов экономической деятельности (например больших предприятий или отдельных личностей) или история потребления, история криминальной активности в экономической сфере, история научно-технического прогресса в экономическом измерении или история перманентных факторов экономической жизни (например денег или долгов) – и, разумеется, история институтов, которые создает общество для организации своей экономической деятельности.
Последняя тема интересна тем, что позволяет обсудить, как реально устроен механизм экономического взаимодействия. Как он функционирует на разных уровнях экономической иерархии начиная от низового: каким образом, например, распределяется работа в цеху – и заканчивая процессом взаимодействия шестеренок больших экономических систем (отраслей промышленности и сельского хозяйства, разных потребителей их продукции, финансов, планирования и контроля) на самом верху общенационального (или даже транснационального) экономического механизма. Здесь мы можем выделить уже отдельные экономические институции как самостоятельные органы, которые, действуя во взаимосвязи с другими подобными организациями (как по вертикали, так и горизонтали), тем не менее формулируют и отстаивают свои интересы, выполняя возложенные на них в рамках существующей политической и экономической системы социальные функции.
Парторг Госплана СССР Алексей Краснопивцев в 1982 году так описывал накопившиеся проблемы коллегам:
«Как при подобном подходе можно было проводить курс партии на повышение эффективности, противостоять министерствам, которые не всегда представляют, что нужно для реализации этого курса? […] Мы зачастую лишь повторяли доводы министерств, вели плановую работу в плену узковедомственных интересов» [1].
Здесь он выделяет три типа институтов на вершине советской экономической пирамиды, каждый из которых имел, вопреки его надеждам на единство, собственную позицию: партийные органы, сам Госплан и министерства.
Конфликт интересов различных институций задавал динамику экономического развития не в меньшей степени, чем их прямая административная деятельность и многие другие факторы, оказывающие влияние на экономическое развитие, – например, научно-технический прогресс. Речь шла о том, как будут распределяться имеющиеся ресурсы и кто будет контролировать процесс их использования. Перманентная борьба вокруг этого наполняла повседневную жизнь чиновничества и была далека от идеологических установок – хотя, естественно, чиновники не забывали на них ссылаться.
Тот же парторг Госплана Краснопивцев, апеллируя к, казалось бы, таким возвышенным категориям, как «курс партии», не забывал, что поставлен на это место высокопоставленным чиновником партийного аппарата, курирующим Госплан, а не в качестве «сельскохозяйственного лоббиста», роль которого он ранее исполнял, будучи начальником подотдела сельскохозяйственного отдела Госплана [2].
В рамках предоставленного вашему вниманию блока мы предлагаем рассмотреть деятельность трех различных институтов, существовавших в советской экономике в 1960–1980-е годы. Это Отдел плановых и хозяйственных органов аппарата ЦК КПСС, Государственный комитет по планированию (Госплан) СССР и третейские суды у подпольных предпринимателей, ныне известных современному читателю как «цеховики» [3].
Первые два текста позволяют увидеть, в каких понятиях рассуждали и действовали две (из трех, если вспомнить о существовании аппарата Совета министров СССР, или даже из четырех, если знать о существовании Военно-промышленной комиссии при Совмине СССР) центральные советские институции, ответственные за формулирование экономической политики в стране. Третий текст позволяет взглянуть на советскую экономическую реальность с противоположного конца – и увидеть, как кажется автору, весьма схожие процессы. Деятельность «теневиков» – при всей их внесистемности и «алчности» – все равно упиралась в необходимость поиска компромиссов, партнерства и внешних авторитетов, способных рассудить споры между «своими». Если для представителей высшего бюрократического аппарата, конкурирующих «оборонных фирм», спорящих между собой министерств, больших отраслевых «систем» («сельхозников» или «машиностроителей») местом третейского суда становились совещание в Отделе плановых и финансовых органов ЦК КПСС, заседание Совета генеральных конструкторов при Военно-промышленной комиссии, коллегия Госплана, Секретариат ЦК или, наконец, заседание Политбюро, то нелегальные производители женских кофточек в провинции, зарабатывающие больше, чем любой из членов высшего партийного органа, выслушивали вердикт авторитетного для них собрания из местных аптекаря, портного и коллеги-цеховика.
Эта универсальность практик дает нам возможность взглянуть на советскую экономику 1960–1980-х годов как на систему работающих формальных и неформальных механизмов управления и распределения ресурсов. Где высшее чиновничество (сотрудники аппарата управления центральных ведомств), несмотря на кажущуюся огромную дистанцию по отношению к криминальному миру провинциальных цеховиков, в действительности находились от них буквально «через одно рукопожатие» [4]. И высшему эшелону власти приходилось прилагать огромные усилия, в том числе обеспечивая своему аппарату высокий (по советским меркам) уровень комфорта и благосостояния, дабы дистанция «через одно рукопожатие» не превращалась в прямой контакт [5].
Однако главным все же было не то, что цеховики существовали в советской реальности и поглощали часть ресурсов, выделяемых на совершенно иные цели. А то, что в промежутке между этими двумя полюсами, но по тем же законам функционировала вся советская экономика исследуемого периода – от производства баллистических ракет до выпечки хлеба. В каждой сфере, в каждой заметной институции или отраслевой системе были свои легальные и теневые практики, свои механизмы управления, «законы жанра» и нерушимые принципы, свои «серые зоны» неразрешенного, но и ненаказуемого, свои авторитеты, свои «наши люди» и свои третейские суды. Именно эти аспекты нормального, повседневного, легального, реального существования советской экономики и остаются той terra incognita, на которую пока почти не ступала нога специалиста [6]. [Николай Митрохин]
[1] Из доклада парторга Госплана СССР в 1982 году: Краснопивцев А. Жажда справедливости. Политические мемуары. М.: Алгоритм, 2013. Т. 1. С. 183.
[2] Там же. С. 172.
[3] Эвельсон Е. Судебные процессы по экономическим делам в СССР (шестидесятые годы). London: Overseas Publication Interchange, 1986; Simis K. USSR – The Corrupt Society: The Secret World of Soviet Capitalism. New York: Simon and Schuster, 1982.
[4] Разумеется, на эту тему уже существует обширная литература, которая на основе источников (и духа) своего времени пытается придать подобным практикам криминальный или морально сомнительный характер: Восленский М. Номенклатура. London: Overseas Publication Interchange, 1984; Гайдар Е. Гибель империи. Уроки империи для современной России. М.: РОССПЭН, 2006. С. 143 (там же упоминается теория «иерархических торгов» Виталия Найшуля, которая осталась бытовать только в устных обсуждениях); Земцов И. Частная жизнь советской элиты. London: Overseas Publication Interchange, 1986; Кордонский С. Рынки власти. Административные рынки СССР и России. М.: ОГИ, 2000; Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М.: Захаров, 2005, Ledeneva A. Russia’s Economy of Favours: Blat, Networking and Informal Exchange. Cambridge: Cambridge University Press, 1998.
[5] Rutland P. The Politics of Economic Stagnation in the Soviet Union: The Role of Local Party Organs in Economic Management. Cambridge: Cambridge University Press, 1993; Solnick S. Stealing the State: Control and Collapse in Soviet Institutions. Cambridge: Harvard University Press, 1999.
[6] Хотя, разумеется, и тут есть новаторские работы, такие, как: Иванова А. Магазины «Березка»: парадоксы потребления в позднем СССР. М.: Новое литературное обозрение, 2018.