Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 2, 2020
Полина Колозариди (р. 1987) – интернет-исследователь, координатор клуба любителей интернета и общества, преподаватель НИУ ВШЭ и МВШСЭН.
[стр. 10—16 бумажной версии номера]
Интернет все чаще называют вездесущим. Он вроде бы и технология, и медиа, и инструмент работы с данными, и пространство, внутри которого мы общаемся. Вездесущее часто незаметно. Едва ли мы задумываемся об интернете, когда им пользуемся, по крайней мере, пока он не ломается. И дело не в перебоях с wi-fi или медленном скачивании фильмов – сбои в отношениях с интернетом начинаются, когда ожидания от его социальной роли не оправдываются. Это могут быть ожидания обычных пользователей, политиков, исследователей и участников общественных дискуссий. Интернет столь много обещал в начале своего существования, что немало людей до сих пор чего-то от него ждут. А в случае любого сбоя мы пытаемся понять, с чего же начались наши вопросы к интернету. Так мы обращаемся к его истории.
История интернета – это особая точка сборки, где интернет становится видимым во всей своей полноте и многообразии проблемных полей. Вместе с тем эта история сейчас становится проблемой сама по себе – проблемой политики и знания. Проблема политики возникает, когда в спорах о современном регулировании интернета оппоненты в поисках аргументов обращаются к его прошлому. Проблема знания возникает, когда исследователи пытаются соотнести разные истории интернета, не похожие друг на друга. Конечно, эти проблемы связаны, но связь непросто уловить из-за сложности, многосоставности, множественности явления под названием «интернет». В этом предваряющем эссе я представляю тексты, позволяющие разглядеть за (вроде бы) единым интернетом нечто множественное – и наоборот. Но сначала нужно понять, почему вообще важно думать об истории – и какие сбои возникают в обществе в связи с интернетом.
***
С историей интернета работают разные люди и организации: академические исследователи и политики, IT-компании и художники, ею начинают интересоваться музеи и масс-медиа. Возникает интерес и к частным историям интернета. Отношение пользователей к своему прошлому в интернете часто ностальгическое и очень личное. Для многих людей первые годы использования интернета – это годы юности, когда впервые появляются друзья по интересам, свобода распространения информации, возможность анонимной коллективности, творческие эксперименты. Удивительным образом личные истории порой перекликаются с «большой историей». Пользователь в интернете не потребитель – точнее, не только потребитель. Он еще и создатель разных вещей, которые через некоторое время становятся частью общей истории. Так было с домашними страничками, то же самое происходит с контентом в социальных медиа.
Граница между частным и общим здесь очень зыбкая. И дело не только в изменении рамок приватного и публичного. Эти рамки все время меняются. История же интернета существует в той ситуации, когда мы уже точно знаем, что общая история складывается из множества частных сюжетов. С начала прошлого столетия общим местом стало понимание, что история – это не только подвиги героев, но и повседневность, от норм гигиены до одежды, читательских привычек и так далее. Интернет, помимо прочего, стал одним из способов сборки частных историй и коллективной памяти. Пользователи в интернете оказываются стихийными архивистами и историками, каждый наш пост или действие в интернете – это поступок и одновременно цифровой след.
Удивительно, но при таком взгляде на интернет как инструмент и пространство создания микроисторий до сих пор считается, что главная его история – это история глобальная. И в целом даже те исследователи, которые рассматривают историю интернета как одновременно дробную и последовательную, частную и общую, все же чаще делают акцент на общности. Это и понятно: у нас не так много способов для того, чтобы схватить множественность историй технологии, медиа, политики, из которых складывается интернет. В результате у интернета появляется глобальная история, немного похожая на библейскую: в ней агентство DARPA породило ARPANET, а ARPANET при поддержке протокола TCP/IP породил интернет [1]. При этом ни параллельно существующие сети, ни истории взаимодействия интернета и других проектов не принимаются в расчет.
Такой фокус на единой истории особенно удивляет сегодня, в конце второго десятилетия XXI века, когда исследователи и журналисты говорят о суверенизации, фрагментации или балканизации интернета [2]. Эти дебаты показывают, насколько сильны традиционные «большие» нарративы. Во многих дискуссиях звучит мысль о том, что интернет был задуман единым, неделимым и глобальным [3]. Политическое значение подобных высказываний может меняться, но для нас как исследователей они становятся поводом задуматься о том, что, возможно, интернет никогда не был единым [4]. Другое дело, у нас нет языка, чтобы говорить об этом. Поэтому мы обращаемся к истории.
Совсем недавно в публицистике и академических текстах стали писать слово «интернет» с маленькой буквы – как электричество и газ. Такое написание подразумевает, что интернет – это не определенная сеть, а просто – сеть, подобная любой другой инфраструктуре. Или, по версии Дженет Эббат, вопрос в переходе от одной сети ко множеству версий, отличающихся в разных культурах [5]. Но эта перемена связана также с распространением интернета, с его проникновением в самые разные уголки мира, с изменением эпистемологии и с изменением духа времени. Как возможно в таком случае думать о его общей истории и тем более будущем?
Вместе с тем уже который год идут разговоры о неминуемой кончине интернета в том или ином его проявлении [6]. И действительно, переход к платформам изменил наше понимание интернета как чего-то, что связано только с браузерами и фланированием по случайным маршрутам бесконечного пространства сети. И, как ни странно, именно история интернета подчас более полезна для понимания будущего, чем любые разговоры о настоящем. Дело в том, что альтернативы, которые были в начале возникновения интернета, способы описания их существования и их структуры до сих пор могут быть востребованы. Думая об этом, мы можем примерять исторические альтернативы к тому, каким может быть интернет сейчас, и в результате трансформировать его, пока он окончательно не закоснел и не стал таким же самоочевидным, как поезда и водопровод. Об этих альтернативах мы и предлагаем задуматься читателю «Неприкосновенного запаса».
***
Перед вами первая тематическая подборка об истории интернета, которая когда-либо предлагалась российскому читателю. Но это не просто история – предлагаемые тексты основаны на критике распространенных способов говорить о ней. Эти статьи не станут рассказывать о первом модеме или первом провайдере, они вообще не о «деяниях» пионеров и первооткрывателей. Они посвящены не истории преемственности – наоборот, материалы предлагаемой подборки акцентируют внимание на разрывах и отдельных сюжетах, например, на истории спама. Это не случайно.
Критическая история позволяет увидеть многообразие, не пытаясь его искусственно унифицировать. Она предлагает оптику, дающую возможность понять, как сконструировано то, что кажется нам всеобщим и очевидным. Наконец, она позволяет обнаружить за повседневными и привычными явлениями (вроде того же спама) масштабные культурные изменения, произошедшие за последние 15–20 лет.
Отправная точка немалой части исследований, на которых основаны эти тексты, – необходимость критически посмотреть на сегодняшнее состояние интернета (и общества). Так появились экспедиции клуба любителей интернета и общества [7], исследовательские инициативы и конференции, на которых встречались авторы следующих ниже статей. Тот же интерес к междисциплинарной исследовательской работе привел к тому, что в рамках ридинг-групп нашего клуба мы читали книги и статьи, часть которых переведена для этого выпуска «НЗ».
Под «нашим взглядом на интернет» мы часто имеем в виду различные формы его репрезентации. В статье Марии Рикитянской и Паоло Бори эти репрезентации подробно описаны, предлагаемый ими анализ позволяет увидеть их «сделанность», контекст возникновения того или иного взгляда. Мы знаем, что классическая история интернета – во многом история англосаксонская. И, если мы попробуем представить ее, перед нашими глазами возникнет картина исторического осмысления глобальной коммуникации через коммуникационные потоки, проходящие по дну океанов – в первую очередь Атлантического. Сможем ли мы теперь, зная об исторических корнях такого подхода, увидеть иную картину? Об этом – задающая параметры нашего разговоры о «незамеченных историях сетей» – статья Кевина Дрисколла и Камиллы Палок-Берже.
Репрезентации интернета могут быть связаны и с совсем другими его сторонами и факторами. Так, исследование Анны Щетвиной рассматривает разные способы фиксации памяти и истории раннего веба. Сайты и сервисы первых лет существования интернета как глобальной сети сейчас стали привлекать внимание художников и кураторов. Автор задается вопросом: можно ли сегодня увидеть прежние контексты, но сделать это глазами людей, живших в 1990-х и 2000-х?
Фигура пользователя, конечно, требует дополнительных пояснений. Дело в том, что история интернета долго была историей производителей и дизайнеров, в лучшем случае – первопроходцев. Это, конечно, не совсем согласуется с представлениями о том, что интернет – технология, создаваемая разными стейкхолдерами [8]. Несколько лет назад наш клуб стал организовывать экспедиции. Одним из первых исследований, основанных на этом полевом материале, стала работа Леонида Юлдашева, предметом которого стал «Тонéт» – томская сеть, одновременно состоящая из инфраструктуры (почти бесплатная для горожан в течение многих лет), веба и чего-то еще, прежде не описанного. Естественно, томичи пользовались не только тонетом, но и «внешним» интернетом. Вопрос в том, почему до какого-то времени для многих из них была важнее именно местная сеть? И та ли это Сеть, которую предлагают изучать другие исследователи или речь идет о каком-то другом «нете»?
Начав работать с российскими интернет-сюжетами, мы не раз обнаруживали, что понять их можно, только обращаясь к контексту, выходящему за рамки существования интернета как глобальной сети. Начинать приходится если не с середины ХХ века, то по крайней мере с 1980-х. Что и где на самом деле зародилось, до сих пор непонятно. Есть «каноническая» история кибернетики – но как она связана с интернетом? Не берясь пока в полной мере ответить на этот вопрос, мы обсудили его с Ксенией Татарченко – автором диссертации о новосибирском Академгородке, а также исследования о микрокалькуляторах как части советской истории «ранних цифровых» объектов, отчасти перекликающейся с историей хакеров. Мы поговорили о сложностях описания позднесоветских технологий, о существующих исследованиях в этой области и о том, как проследить переплетения предысторий и собственно историй интернета.
В статье Дмитрия Муравьева обсуждается ставшая почти классической книга Финна Брантона «Спам: теневая история интернета» [9]. На материалах архивов Брантон демонстрирует, как возникла линия, разделяющая спам и прочую электронную корреспонденцию. Граница нормы, которая сегодня включена во все интерфейсы и программные системы, позволяет определенным образом настраивать фильтры, но это не отпугивает создателей спама, поскольку эта граница возникла не столько как техническое явление, сколько в первую очередь как явление социальное. Ведь одни и те же сообщения можно опознавать и как спам, и как полезные рассылки. Но так было не всегда. В этом смысле само изменение термина «спам» демонстрируют процесс трансформации интернета.
Внимание к словам и понятиям – важнейший инструмент исследования истории интернета, поскольку способы говорения о нем и языки его описания насквозь метафоричны. Марианн ван ден Бумен в книге «Transcoding the Digital» [10] проанализировала разные метафоры, связанные с интернетом. Эта книга позволяет увидеть разницу между сообществом (с подразумеваемыми связями, делением на своих и чужих) и сетью, связывающей принципиально разных людей и объекты, увидеть отношения власти и понять, как возник современный пользователь и в каком направлении он может меняться.
Несмотря на то, что каждый из этих текстов во многом работает с концепциями, основанными на пересборке ранее существовавших подходов или понятий, я предполагаю, что они в какой-то мере нащупывают очертания новой оптики описания интернета, равно как и современного общества, немыслимого без интернета. Способы взаимодействия людей, динамика локального и глобального, технологические сдвиги, связанные с ними надежды и страхи, – таков неполный список социальных и политических сюжетов, которые разворачиваются вместе с нашей историей интернета.
[1] DARPA – Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США. ARPANET – компьютерная сеть, созданная в 1969 году в американских университетах, финансировалась DARPA. Поскольку в ARPANET впервые возникло многое, что в дальнейшем получило развитие в интернете, первая считается его «предком». Особенно важная роль в этой истории у протоколов передачи данных. В ARPANET использовался протокол IP, потом ставший основой для современного протокола, используемого в интернете – TCP/IP. Протокол – это модель организации и передачи данных, позволяющая разным компьютерам, включенным в сеть, принимать и передавать их.
[2] Survey of Government Internet Filtering Practices Indicates Increasing Internet Censorship (https://cyber.harvard.edu/newsroom/first_global_filtering_survey_released); Drake W.J., Vinton C.G., Kleinwächter W.J. Internet Fragmentation: An Overview. Davos: World Economic Forum, 2016.
[3] Berners-Lee T., Fischetti M. Weaving the Web: The Original Design and Ultimate Destiny of the World Wide Web by Its Inventor. New York: Harper Business, 2000.
[4] Высказывания разных исследователей и публичных интеллектуалов на эту тему мы собрали в рамках конференции «Internet Beyond», прошедшей в Москве в 2018 году (http://internetbeyond.net/2018/blog).
[5] Abbate J. What and where is the Internet? (Re)Defining Internet Histories // Internet Histories. 2017. Vol. 1–2. P. 8–14.
[6] Anderson C., Wolff M. The Web is Dead. Long Live the Internet // Wired. 2018. September 18 (www.wired.com/2010/08/ff-webrip/).
[7] Участники этой неформальной группы называют себя именно так: клуб любителей интернета и общества (с маленькой буквы и без кавычек). – Примеч. ред.
[8] Стейкхолдерами интернета называют тех участников его регулирования, которые больше всех заинтересованы и влияют на воспроизводство и изменения интернета. Это в первую очередь компании, государства, международные и некоммерческие организации. Подробнее о стейкхолдерах в управлении интернетом см.: DeNardis L., Raymond M. Thinking Сlearly about Multistakeholder Internet Governance. InGigaNet: Global Internet Governance Academic Network. Annual Symposium. November 14, 2013 (https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2354377##).
[9] Brunton F. Spam: A Shadow History of the Internet. London, 2013.
[10] Boomen M. van den. Transcoding the Digital. How Metaphors Matter in New Media. Amsterdam: Institute of Network Cultures, 2014.