Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 5, 2017
[стр. 199 – 213 бумажной версии номера]
Вадим Валерьевич Дамье (р. 1959) — историк, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, автор работ по истории анархизма и социальных движений, включая монографии «Забытый Интернационал. Международное анархо-синдикалистское движение между двумя мировыми войнами» (2006—2007), «История анархо-синдикализма: краткий очерк» (2010), «Стальной век: социальная история советского общества» (2013), «Anarcho-Syndicalism in the 20th Century» (2009).
Жизнь индийского революционера Мандьяма Пративади Бхаянкара Тирумала Ачарьи (1887—1951) похожа на приключенческий роман. Родившийся в Мадрасе, Ачарья в 1908 году стал издателем радикальной еженедельной газеты «Индия», которая приобрела большую популярность, что навлекло на нее преследования со стороны британских колониальных властей. Ачарье пришлось укрыться во французской колонии Пондишери, откуда он продолжал распространять свое издание, а затем отправиться в Европу. Через Цейлон и Францию он добрался до Лондона, где стал одним из лидеров объединения индийских революционных студентов — Дома Индии. В 1909 году вместе с еще одним индийским революционером Ачарья отправился в Марокко, надеясь принять участие в борьбе с испанскими колонизаторами, но его поездка закончилась неудачей, и ему пришлось вернуться в Лондон. Однако оставаться в британской столице после разгрома Дома Индии было небезопасно, и молодой революционер вынужден был уехать в 1910 году в Париж. Там он активно участвовал в работе «Парижского индийского общества», занимался контрабандой революционной литературы в Индию и другие страны, укрепил свое знакомство с социалистическими кругами. В последующие годы Ачарья ездил по Европе (побывал в Нидерландах, Германии, Бельгии), в 1911-м он посетил Стамбул в попытке получить поддержку турецких националистов в борьбе против Британской империи. В Брюсселе он установил связи с египетскими революционерами, в Стамбуле — с младотурецкими кругами. В 1912 году Ачарья отправился в США, где вошел в контакт с ирландскими республиканцами. Власти намеревались его выслать, но он сам покинул страну после начала Первой мировой войны, став одним из основателей «Комитета индийской независимости» в Берлине. По поручению комитета Ачарья был отправлен в Османскую империю, где пытался создать корпус индийских добровольцев для освобождения Индии[1]. В 1917—1920 годах Ачарья был одним из лидеров индийской революционной эмиграции в Стокгольме, Кабуле и Средней Азии и одним из создателей индийской компартии.
В мае 1917 года берлинский центр индийской эмиграции создал филиал в Стокгольме, который оформился как бюро для ведения пропаганды в пользу независимости Индии. Среди его членов были Ачарья, Вирендранат Чатопадайя (Чаттападхайя) (1880—1937), Бхупендранатх Датта (1880—1961). В 1918 году к ним присоединился Хар Даял (1884—1939), ранее уже контактировавший с анархистами и социалистами в США и Европе. Вопреки возражениям в эмигрантских кругах, полагавших, что в Индии невозможно создать социалистическую партию, он настоял на сближении с мировым социал-демократическим движением. «Только социалисты действительно заинтересованы в свободе. Все остальные партии не интересуются Азией и азиатами», — доказывал он[2]. Первоначально связи были установлены именно с представителями социал-демократических партий, но, разочаровавшись в их поддержке, индийские радикалы в Стокгольме и Берлине обратили свое внимание на победивший в России большевизм, который объявил о поддержке «права наций на самоопределение» и независимости колониальных стран.
Члены Стокгольмского бюро установили отношения с представителями российских большевиков Анжеликой Балабановой и Константином Трояновским и договорились с ними о сотрудничестве. В декабре 1918 года в Петрограде был создан пропагандистский центр во главе с Трояновским. Лидеры индийских радикалов Махендра Пратап (1886—1979), Мухаммад Баракатулла (1858—1927) и Ачарья в 1918—1919 годы посещали Советскую Россию и встречались с председателем Совнаркома Владимиром Лениным, обсуждая возможность советской помощи в освобождении Индии от колониальной зависимости. Пратап предлагал организовать «международную социалистическую армию» из германских, австрийских, болгарских, турецких и русских социалистов, которая могла бы через Россию ворваться в Индию. Базируясь в Кабуле, индийские эмигранты поддерживали эмира Афганистана Амануллу в ходе англо-афганской войны 1919 года, надеясь на восстание в британских владениях и одновременно взаимодействуя с советскими представителями Николаем Бравиным и Яковом Сурицем. Однако после окончания войны афганский монарх не пожелал больше осложнять отношений с Великобританией, и индийские революционеры вынуждены были перенести свой центр в Советский Туркестан[3]. Там важнейшими индийскими объединениями стали созданная в марте 1920 года группа Баракатуллы — Мухаммада Шафика, сотрудничавшая с коминтерновским Союзом интернациональной пропаганды на Востоке в Ташкенте, и Индийская революционная ассоциация, образованная в конце 1919-го — начале 1920 года еще в Кабуле Ачарьей. Революционная программа первой из них предусматривала, в частности, свержение иностранного господства, экспроприацию у крупных индийских землевладельцев и владельцев фабрик, установление в Индии советской республики на основе «принципов коммунизма». Вторая прибыла в Ташкент в июле 1920 года и издавала газету «Азад Хиндустан акбар» («Известия свободного Индостана»). Ассоциация выступала за восстановление в независимой Индии общинного строя, который рассматривался как истинный социализм. Предполагалось обратиться за помощью к Советской России, но лишь «в согласии с нашими чаяниями» и «без всякого вмешательства в дела веры и религии»[4].
В июле—августе 1920 года индийские революционеры Манабендра Нарендранатх Рой (1887—1954), Ачарья и Абани Мукерджи (1891—1937) принимали участие в работе II конгресса Коминтерна, после чего под руководством Роя в Москве был образован Всеиндийский центральный революционный комитет, претендовавший на единоличное руководство движением в Индии[5]. Советские власти в Москве и Туркестане активно помогали индийским революционерам: им выделялась финансовая помощь, оказывалось содействие в пропагандистской работе, была создана Индийская военная школа. Стоит отметить, что среди российских представителей в Туркестане активную роль в этом процессе играл ветеран-анархист Николай Рогдаев (Музиль, 1880—1934). Отклонивший предложение Ленина отправиться в штаб Нестора Махно, чтобы уговорить его подчиниться большевистской власти[6], он тем не менее в 1920 году входил в «тройку» Военно-революционного бюро, которая руководила всей практической работой по подготовке восстания большевиков и младобухарцев против власти эмира Бухары[7]. В Туркестане Рогдаев контактировал и с индийскими революционерами, в том числе с будущим индийским анархистом Ачарьей[8]. В 1921 году для ведения анархистской агитации среди индийцев в Средней Азии в Ташкент направилась группа из пяти российских анархистов во главе с Андреем Андреевым и Зорой Гандлевской. Однако они были арестованы большевистскими властями и освобождены лишь благодаря помощи Рогдаева[9].
При поддержке Туркестанского бюро Коминтерна на заседании 17 октября 1920 года в Ташкенте пять человек (Рой и его жена, Мухаммад Шафик, Мукерджи и Ачарья) учредили Коммунистическую партию Индии (КПИ), которая объявила, что она «принимает принципы, возвещенные III Интернационалом, и выработает программу, приспособленную к условиям Индии»[10]. На заседании партии 15 декабря 1920 года Ачарью избрали ее председателем, и было решено, что партия, «работая пока с революционерами-некоммунистами Индии, будет сохранять свою независимость и свободу действия»[11]. Но уже 28 декабря Рой и его сторонники сместили Ачарью, заявив, что тот «проявил себя неспособным занимать пост из-за своего ожесточенного личного отношения к другим членам партии, безосновательных обвинений… против Центрального комитета и индийской революционной работы в целом». Его обвинили также в поддержке «групп и лиц, именующих себя революционерами, но признанных виновными в ведении упорной антикоммунистической и панисламистской пропаганды, в стремлении всеми способами помешать прогрессу революционной работы»[12]. Ачарья отрицал обвинения, ушел из Всеиндийского революционного комитета и в январе 1921 года уехал в Москву.
За личными конфликтами, как это нередко бывает в политике, стояли более глубокие и содержательные разногласия. Группа Абдул Роба (Раба), Ачарьи и ряда других членов Индийской революционной ассоциации считала невозможным механическое перенесение опыта и модели большевизма в Индию и настаивала на сотрудничестве с другими антиколониальными силами и течениями[13], в частности с группой Чатопадайи, которая в конце 1920 года организовала Индийский революционный комитет в Берлине, претендовавший на представительство эмигрантов, живших в Западной Европе и США. 11 марта 1921 года этот конфликт обсуждался на Туркестанском бюро Коминтерна, которое поддержало группу Роя. Последней попыткой достичь договоренности между группами Роя, Абдул Роба — Ачарьи и Чатопадайи стала конференция 25 мая 1921 года в Москве, которая по существу завершилась безрезультатно[14].
Летом 1921 года группа Роя была официально признана в качестве компартии III Конгрессом Коминтерна. После этого в письме, направленном в секретариат Коминтерна (3 августа 1921 года), Ачарья призвал исключить из индийской партии Роя и его ближайших сторонников и создать смешанную комиссию из представителей «индийских коммунистов и прокоммунистических индийских “националистов”, а также одного или двух российских товарищей, представляющих Коминтерн (либо одного российского товарища и другого, представляющего французскую, германскую или какую-либо другую строго революционную партию, заинтересованную в немедленном разрушении Британской империи)». Такая комиссия должна была, по его мысли, «составить планы по организации, действию и контролю» всей революционной работы в Индии. Ачарья напомнил, что «индийская политическая, социальная и революционная ситуация очень сложна и отлична от европейской» и применение методов, за которые выступает Рой, приведет только к контрреволюции[15]. Это обращение, как и следовало ожидать, не возымело действия. В сентябре 1921 года Чатопадайя, Баракатулла, Датта, Абдул Раб и Ачарья покинули Москву и перенесли свою работу в Европу. Там их политические судьбы разошлись.
Из-за разногласий с группой Роя, которая получила поддержку Коминтерна, в 1921 году Ачарье пришлось покинуть Советскую Россию. В 1922-м он переехал в Берлин, где вступил в контакт с анархо-синдикалистскими кругами и стал убежденным сторонником анархистских взглядов.
Обстоятельства своего разрыва с большевиками Ачарья подробно изложил в письме, которое 18 декабря 1922 года он направил из Берлина своему российскому знакомому, сотруднику Наркомата по иностранным делам Игорю Рейснеру. По словам Ачарьи, в ГПУ поступил сигнал с тем, чтобы задержать его. «Мне, должно быть, повезло, и я все-таки выбрался из России»[16]. В свою очередь Ачарья обвинил советских представителей и Коминтерн в репрессиях против зарубежных активистов, интригах и сговоре с британским империализмом:
«При режиме Сафарова, Петерса, Радека и даже более искренних революционеров Москва испытывает волю каждого революционера, желающего остаться революционером. Если воля окажется сильной, она будет сломлена, но, если она слаба, она будет куплена и употреблена для провокационных целей Антанты и других правительств для дальнейшего шпионства против других революционеров. Исходя из этого меня нисколько не удивит, если что-нибудь случится с революцией и революционерами, направляющимися в Россию. Я сам все это пережил, но с открытыми глазами и сосредоточенным вниманием, и если я удрал, то обязан именно этим открытым глазам и не только одной счастливой случайности. […]
Но кто же руководители Коминтерна, если не несколько дураков и полномочных агентов брит[анской] империи? […]
Пока революционная работа Коминтерна и Чеки не больше как провокация или попытка к провокации, революционерами и коммунистами будут те, которые на самом деле ни то ни другое, а служат вышеуказанной цели. Все остальные, разумеется, являются к.р.-революционерами [контрреволюционерами. — В.Д.], включая и анархистов, и синдикалистов. Ладно, пускай я буду в их глазах контрреволюционером: это, по-моему, единственная революционная точка зрения»[17].
Ачарья сообщал, что присоединился к антибольшевистским революционерам в Германии (имея в виду анархо-синдикалистов):
«Коммунисты, в конце концов, вырождаются в провокаторов и агентов Антанты. Как настоящему революционеру они равно мне противны. Я очень радуюсь при мысли, что есть еще настоящие революционеры вне коммунистических партий и против Коминтерна… Я знаю в Германии некоторых остающихся вне партий и против Моховой 16 [адрес, по которому в Москве располагался Коминтерн. — В.Д.]. Я “предпочитал” принадлежать к ним. Они издали несколько книг, в которых показывают все банкротство коммунистической политики в России. Неважно, если они пока мало кого убедят. Но достаточно, что они держат высоко знамя настоящей, хотя неудачной революции. Так называемые неудачные и “непрактичные” революционеры могут пока быть беспомощными, но “удачные” просто безнадежны»[18].
Среди нескольких «хороших брошюр о России» Ачарья называет «Банкротство государственного капитализма в России» (на самом деле, очевидно, книгу «Банкротство российского государственного коммунизма», написанную немецким анархо-синдикалистом Рудольфом Роккером) и книгу о Кронштадтском восстании американского анархиста Александра Беркмана.
«Хотя они еще не то, что мне хотелось бы, однако они стараютсяобъяснить правду… Эти люди, однако, как видно, не понимают экономического и политического банкротства русских Советов, как я. Они это объясняют теоретическими расхождениями с ними. Так же, как сами банкроты объясняют свой успех своей неопровержимой теоретической силой»[19].
Как видно, в идейном плане Ачарья в это время еще не отождествлял себя полностью с анархизмом, хотя и ощущал свою близость к нему. При этом он, по существу, констатирует полное перерождение «удачных» революционеров-большевиков:
«Они делаются к.р.-революционерами наряду с другими к.р.-революционерами, то же самое как дипломаты и чиновники, ибо они прочно держатся за свои местечки и их интерес приобретает ту же сущность, как и интерес тех, против которых они вели борьбу. В этом смысл их передышки и авторитет. Это должно быть понято только как зло и опасность для революционного прогресса. С этой опасностью должно вести борьбу всеми средствами. Пусть меня назовут анархистом»[20].
«Революция Ленина, Бухарина и Троцкого», по мнению Ачарьи, «приближается к краху», тогда как шансы на успех индийской революции он оценивал совсем иначе:
«Наша революция приближается… к удаче и проглотит их революцию и их самих. Все они будут искать убежища в Европе и Америке, как Керенский и грузинские меньшевики, которых они изгнали из России. Они боролись за политическую власть, а не непременно за коммунизм и добились первой без второго — и вот заявили, что это коммунизм, что он осуществлен и рай воцарился (для них самих). Но с таким “авторитетом” (деньгами и штыками) властвовали в свое время другие банды негодяев и дурачили массы, пока не были выбиты из седла»[21].
Несмотря на столь резкую и беспощадную отповедь, Ачарья в тот момент еще был готов пойти на известный компромисс. Если «мне будет дана гарантия, что личности и политики будут изменены», если прекратятся травля и действия против индийских революционеров, а Рой «будет отозван и обезврежен для нас», то и Ачарья готов делать шаги навстречу:
«Я, пожалуй, уменьшу остроту моего языка. Иначе мне придется быть еще более жестоким и отчаянным, чем вы меня знаете. Я буду еще больше разоблачать весь шпионаж, провокации и навязанное нам в России безделье против нас — с самого начала до последнего дня моего пребывания на русской земле. В этом ни КАРАХАН, ни ЧИЧЕРИН, ни РАДЕК, ни ЗИНОВЬЕВ, ни ЛЕНИН не будут пощажены. Пусть по крайней мере индусы хотя бы знают, что можно ожидать от разных разговоров про мировую революцию, деланную в России. Я пущу в ход все, что я написал советским и коминтерновским богам о британском шпионаже и саботаже и преследованиях, чинимых во имя коммунизма»[22].
Ачарья упоминал, что они с Чатопадайей намерены создать в Берлине «газетное агентство для Индии» и делать анализ «революцион[ного] движения для индусских газет». Он сам уже активно писал в них статьи:
«28 газет в Индии уже обратились за специальными корреспонденциями, за которые они будут платить. Они ждут уже несколько месяцев, и мы торопимся закончить нашу организацию. Я надеюсь, что это будет полезно и для России, и для Коминтерна»[23].
Однако компромисс с Коминтерном так и не состоялся. Вместо этого, Ачарья еще больше сблизился с анархо-синдикалистскими кругами[24]. Он и другие индийские революционеры присутствовали на Учредительном конгрессе Международной ассоциации трудящихся (МАТ) в Берлине в декабре 1922-го — январе 1923 года. По инициативе секретариата МАТ было образовано Европейское бюро (комитет) по пропаганде революционного синдикализма в Индии. Комитет формально не входил в МАТ, но работал в полном согласии с ней[25]. Секретариат оказывал поддержку работе Комитета.
Ачарья использовал даже респектабельные индийские газеты для резкой критики в адрес компартии Роя и большевистских методов. Так, например, в статье, опубликованной в мадрасской газете «Хинду» в феврале 1923 года, он подверг разбору программу КПИ, прежде всего отметив, что ее обещание ввести в независимой Индии всеобщее избирательное право не внушает доверия.
«Все эти принципы провозглашены самонадеянно, скорее дерзко и ложно, вероятно, чтобы добиться согласия со своей программой или по крайней мере вовлечь других в дискуссию по ней. В такую же игру играли в 1917 году большевики, чтобы захватить политическую власть, т.е. правительственную машину, а сейчас в России нет ни демократического всеобщего избирательного права, ни свободного избрания рабочими в их собственные советы, как всем известно. Есть только электоральное маневрирование, электоральная коррупция и терроризм».
Упомянув о том, что «нынешнее правительство» большевиков не желает в действительности передавать землю крестьянам, Ачарья отверг и экономическую политику Советской России в целом:
«Рой говорит также о кооперативных банках государства, созданных для земледельцев, о продаже сельскохозяйственных орудий на льготных условиях и налоге на доходы. Если устанавливаются банки, продажа и налоги, работа этих революционеров никогда не будет завершена, как и в России при новой экономической политике. Будет существовать и новая буржуазия, к которой принадлежат все русские “товарищи” Роя»[26].
Созданный МАТ и Ачарьей комитет стремился завязать контакты с рабочими организациями Индии, и ему удалось установить связи c рядом из них. Пресс-бюллетень МАТ переводился на английский язык, соответствующим образом обрабатывался и посылался в Индию, где материалы из него перепечатывались в изданиях рабочих организаций[27]. Агитация была направлена на молодое индийское профсоюзное движение, которое быстрыми темпами развивалось после Первой мировой войны. В нем существовало радикальное крыло, ориентированное на антиколониальных революционеров, коммунистов и социалистов. Определенную известность получил и опыт «Индустриальных рабочих мира», в том числе благодаря возникшему на его платформе в марте 1917 года в Дурбане (Южная Африка) Индийскому рабочему индустриальному союзу. Разрабатывались планы перевода материалов южноафриканской «Индустриальной социалистической лиги» на индийские языки — тамильский, хинди и телугу. Как утверждала газета «Indian Opinion», «молва об Индийском рабочем союзе и деятельности товарища [Бернарда] Сигамани достигли даже Лахора в Индии», где одна из местных газет писала: «Разве это не служит уроком для трудящихся классов в Индии?»[28].
Ачарья внимательно следил за растущей активностью профсоюзного движения в Мадрасе и агитировал рабочих активистов Индии за присоединение к МАТ. Так, в письме, направленном одному из ведущих деятелей Рабоче-крестьянской партии, он характеризовал анархо-синдикалистский Интернационал как «антиполитический и федералистский»:
«Он представляет собой улучшение, далеко превосходящее III Интернационал, с которым я нахожусь в ссоре после того, как с надеждой сотрудничал с ним целый год. Я хорошо знаю всех персонажей там, включая Ленина, с которым я встречался дважды. Я веду борьбу с ними всеми в каждой статье, в каждой речи и повсюду»[29].
Ачарья также снабжал материалами об индийском рабочем движении газету русских анархо-синдикалистов в эмиграции «Рабочий путь».
Власти быстро осознали опасность распространения анархистских взглядов и методов. В том же 1923 году правительство Британской Индии распорядилось запретить распространение материалов и изданий МАТ[30]. Это положило конец попыткам развернуть анархо-синдикалистскую агитацию в самой стране.
Находясь в эмиграции в Европе, Ачарья сотрудничал с различными анархистскими изданиями. Так, он опубликовал в анархо-синдикалистской прессе ряд статей, посвященных развитию и перспективам индийского антиколониального движения во главе с Махатмой Ганди. В материале, вышедшем в берлинской газете «Der Syndikalist» 21 июня 1930 года, Ачарья высказывал мнение, что протесты меняют свой характер и проявляют тенденцию выскользнуть из-под контроля политиков всех мастей — от националистов до приверженцев большевизма.
«[Движение] уже не может ни прекратиться, ни даже заглохнуть, даже если бы Ганди и захотел этого. Ибо мы имеем дело с экономической революцией 220 миллионов крестьян, которая преследует точные хозяйственные цели, например, при неуплате налогов, с неповиновением в случае взыскания последних. В этом случае мы имеем дело не с националистическим, не с большевистским движением, как это понимают в Европе».
Ачарья заявлял, что «движение носит явно выраженный антикапиталистический характер», и выражал надежду на то, что следующим этапом его станет отказ от любого правительства.
«В общем, индусское движение представляет собой социальную крестьянскую революцию в специфической индусской форме, под толстовским влиянием, и такой лишь она завершит свои задачи. […] Индусская революция имеет основное содержание анархической революции»[31].
В ряде статей, опубликованных в журнале «Die Internationale», Ачарья подверг разбору тактику антиколониальной борьбы Индийского национального конгресса во главе с Ганди и обосновывал анархистский идеал. Он критиковал Ганди за непоследовательность его пацифизма и антимилитаризма, отмечая, что его ненасилие направлено скорее против насилия масс, чем насилия со стороны властей. Первое лидер Конгресса отвергает безоговорочно, второе в принципе допускает, хотя вряд ли сам согласился бы занять государственный пост[32]. В серии написанных Ачарьей статей он защищал идеи анархистского коммунизма[33].
«Единственный строй, который может прийти на место нынешней и всех дурно устроенных систем, — это руководство производством со стороны самих потребителей с целью равного потребления продуктов. Это влечет за собой разрушение государства и любой формы частной собственности… далее возможно создание независимых местных коммунальных единиц, в которых каждый член общества равен всем остальным и представляет сам себя, вместо того, чтобы передоверять представительство [своих интересов] другому лицу… Труд, а не деньги станут масштабом человечности… Сотрудничество может и должно осуществляться не через посредство обмена, а только путем совместного расчета производства и соответствующего распределения продуктов различными общинами».
Внутри федерации таких коммун «не может быть никакого вопроса о ценах, никакого обмена и подобных сложностей». Ачарья предлагал «статистическую службу для различных соединенных друг с другом коммун», которая, используя самые современные технические средства, могла бы получать и передавать каждой коммуне информацию о том, «сколько благ могли бы быть потреблены в отдельных общинах». Во всех остальных вопросах каждая коммуна могла бы действовать и существовать совершенно автономно, в духе разнообразия и гармонии, обеспечивая свободное передвижение людей, свободу в семейных и брачных отношениях, уход за детьми и воспитание их. Объединение коммун заменило бы собой государство, не нуждаясь в специальном управленческом, полицейском, карательном или дипломатическом механизме[34].
Ачарья вступил на страницах «Die Internationale» в прямую полемику с теми, кто предлагал сохранить деньги («украденный труд») в будущем обществе. «Экономика денег — это всегда капиталистическая экономика», — писал он. Тот, кто допускает деньги, «проявляет капиталистическое мышление и капиталистический интерес», тот сам становится капиталистом или по меньшей мере сторонником капиталистического хозяйства. Предлагаемая деньгами свобода мнима, писал Ачарья, это «свобода в несправедливости и эгоизме»; по сути это рабство. Деньги как регулятор распределения плохи тем, что они безлики и не учитывают индивидуальных потребностей и особенностей конкретного человека. Индийский анархист отстаивал анархо-коммунистический подход, при котором «местные коммуны справедливо распределяют необходимые им товары пропорционально общему числу членов», причем «под общественным контролем». Общее количество людей и есть регулятор верхней границы потребления, и каждый должен получить именно то, что ему нужно, а не безликие деньги. «Обмен — это капиталистическая форма хозяйственной жизни». Как и классические анархо-коммунисты, Ачарья отмечал неразрывную связь между принципом обмена и государством. «Идея обмена, — писал он, — ведет к индивидуализму и заканчивается, в конечном счете, необходимостью судьи и диктатора». Он доказывал, что свободное общество нельзя построить на эгоизме: «Тот, кто обменивает, тот не социалист, а насильник, вечный носитель политических конфликтов».
В социалистической идеологии, подчеркивал Ачарья, не должно и не может быть речи об обмене и теориях обмена. Труд, изделия и общество неразрывны. Вопрос не стоит даже об обмене между отдельными коммунами, ведь все коммуны не более чем части одной большой всеобщей коммуны, все члены отдельной коммуны являются в одно и то же время членами общего целого. Все они в известной мере живут под одной крышей, как одна семья. Человек свободного общества трудится не для обмена, а для того, чтобы доставить удовольствие себе и своим товарищам. Отвечая на утверждения, будто такое общество невозможно, Ачарья ссылался на опыт первобытных народов и вновь созданных общин и коммун.
Индийский теоретик назвал вещи своими именами: речь идет о заимствовании некоторыми либертариями марксистских представлений.
«Нет никакой переходной стадии между несоциалистическим и социалистическим строем, даже во время революции. Любой мирный переход был бы комбинацией обоих, диаметрально противоположных по сути своей принципов… Такой переход может быть только марксистским: сначала революция, затем переходная стадия и только потом идеология и цель».
Это заканчивается большевизмом, предупреждал он, призывая срочно разрешить вопросы, связанные с социализмом, до революции. Наконец, он предлагал агитацию в странах Азии и Африки с тем, чтобы «превратить все деревни в… колонии без денег», «осуществить социализацию без обмена на местном и мировом уровне». Он показал свою статью одному китайскому студенту, и тот выразил желание пропагандировать эту идею в Китае[35].
До 1933 года Ачарья жил в Берлине, хотя в 1930—1931-м работал в амстердамской школе анархо-синдикализма[36]. В начале 1930-х он познакомился в Германии с индийским радикальным издателем Ранчоддасом Бхаваном Лотвалой (1875—1971), рассказал ему о своем опыте в Советской России и укрепил его в оппозиции сталинизму[37]. После прихода к власти Гитлера Ачарья покинул Германию, жил в Швейцарии, а в 1935 году получил, наконец, возможность вернуться в Индию. Поселившись в Бомбее вместе с русской женой Магдой (художницей, с которой познакомился еще в России), он работал журналистом и продолжал поддерживать тесные контакты с зарубежными анархистами, включая Таидзи Ямага в Японии и Лю Цзяньбо из китайской провинции Сычуань. В 1940-х Ачарья писал для таких либертарных изданий, как «Freedom» (Лондон), «Tierra Y Libertad» (Мехико), «Contre-courant» (Париж), установил связи с Комиссией по связям Анархистского Интернационала, Анархистской группой Северо-Восточного Лондона (создана в 1946 году) и британским анархистом Альбертом Мельтцером, вместе с которым основал недолго просуществовавший Комитет помощи азиатским заключенным[38].
В Бомбее Ачарья тесно сотрудничал с Лотвалой. Они вели долгие беседы об анархизме и синдикализме, и под влиянием Ачарьи Лотвала стал испытывать все большие симпатии к либертарным идеям. Индийский издатель пришел к выводу, что централизация экономической и политической власти неизбежно ведет к тоталитаризму. Вместо этого, как он теперь полагал, следует развивать мелкую индустрию и рабочие кооперативы, создавать строй «кооперативного сообщества» и рабочих синдикатов, который гарантирует максимальную индивидуальную свободу для каждого. В то же время Лотвала полагал, что полностью обойтись без государства все же невозможно. По рекомендации Ачарьи он читал либертарную литературу — Прудона (который ему понравился больше всего), Бакунина, Кропоткина и немецкого анархо-синдикалиста Рудольфа Роккера. Во второй половине 1940-х годов Лотвала реорганизовал созданный им Институт социологии и журнал «Indian Sociologist» и назначил новый Административный комитет в составе Ачарьи, К.Н. Пхадке и Шанты Бхалерао. Институт был переименован в Либертарный социалистический институт, чей устав был опубликован незадолго до провозглашения независимости Индии — 7 августа 1947 года[39].
Согласно этому документу, задачами Института являлись поощрение интереса людей к либертарному социализму; сбор и распространение новостей и информации о либертарной мысли и деятельности; поощрение изучения естественных и социальных наук; изучение различных взглядов в самóм либертарном движении; создание библиотеки и периодического издания; осуществление всех мер, необходимых для достижения данных целей[40]. Таким образом, Институт должен был совмещать черты исследовательского центра и либертарно-социалистической группы.
«Исторически правительства основаны, чтобы опираться на силу, поддерживать несправедливость, урезать свободу, вызывать нищету и порождать войны. Этический характер человека есть продукт окружающей его среды… Наиболее значительным воздействием окружающей среды является “правительство”, понимаемое как все общественные и политические силы, которым подчинен индивид. Эти силы почти все являются злом, самое худшее — это широкое неравенство собственности, приводящее к высокомерию и узурпации со стороны богачей и к тяжкому труду, лишениям и рабству бедняков. Главное зло — это причинная связь между политической властью и экономическими привилегиями, [что также ограничивает] свободу духа».
Авторы документа выступали за сведение государства к минимуму, с перспективой безгосударственного и бесклассового общества. Работа над этим идеалом должна была начинаться «здесь и сейчас», путем создания ассоциаций для взаимной помощи, а не борьбы за существование. Путями к нему были названы развитие разума и сознания, совершенствование образования:
«Такая рациональность неизбежно ведет к отходу от узости патриотизма к космополитизму… Мудрый человек будет готов прилагать свои усилия в защиту свободы там, где она существует… но приложение его сил будет отдано делу, а не его стране как таковой… Он всегда возвращается к свободе»[41].
Фактически под руководством Ачарьи возникла либертарная группа. С 1947 года она поддерживала связи с анархо-синдикалистским Интернационалом — Международной ассоциацией трудящихся. Институт издавал не только «Indian Sociologist» (с 1942 года), но также ежемесячные журналы «Cooperative Democracy» (с 1948 года; редактором был Лотвала) и «Free Economic Review» (1 апреля 1956 года издание было преобразовано в «Indian Libertarian»). Было создано «Либертарное книгоиздательство», в котором вышли произведения анархистской классики («Бог и государство» Бакунина, «Анархо-синдикализм» Роккера и так далее)[42].
До самой своей смерти 20 марта 1951 года Ачарья оставался главным мотором анархистской агитации в Индии. В работе «Как долго капитализм сможет выжить?»[43], опубликованной в 1951-м группой «Свободное общество» в Чикаго, он подверг резкой критике государственный капитализм в Советском Союзе и еще раз подчеркнул необходимость анархистской альтернативы:
«Анархия и анархисты должны быть подготовлены в научном и жизненном плане. Для анархистов анархия — это синоним научной экономики, и для такой экономики обязательны анархические условия, то есть отсутствие государства. Следовательно, мы должны установить экономический и социальный план ради блага всех — план, который должен быть приемлем даже для тех, кто не является анархистом. Наша программа должна быть представлена не как анархистская программа, а как план научной экономики. Мы должны понимать анархизм как предшественника научной экономики, неотделимый от этой экономики… Ни у нас, ни у кого другого нет решений для огромных экономических проблем, существующих в системе наемного труда. Нынешние битвы за повышение заработной платы ничего не дадут — единственное решение лежит в ее отмене. Все остальное не что иное, как иллюзия и крушение иллюзий. Профсоюзные активисты не должны впадать в соблазн борьбы за лучшее распределение, если они хотят подготовиться к социальной революции. Либо мы забудем о проблемах зарплат — либо захлебнемся в капиталистическом и большевистском болоте»[44].
Ачарья скончался незадолго до отплытия в Англию на открытие выставки его покойной жены.
[1] Acharya M.P.T. Reminiscences of an Indian Revolutionary. New Delhi, 1991; Ramnath M. Decolonizing Anarchism. An Antiauthoritarian History of India’s Liberation Struggle. Oakland; Edinburgh; Washington, 2011. P. 125—128.
[2] Yadav B.D. Introduction // Acharya M.P.T. Reminiscences of an Indian Revolutionary. P. 40—41.
[3] Ibid. P. 40—52; Райков А.В. Национально-революционные организации Индии в борьбе за свободу, 1905—1930. М., 1979. С. 88—93, 99—117.
[4] Райков А.В. Указ. соч. С. 111—120.
[5] Yadav B.D. Op. cit. P. 52—53.
[6] См.: Махно Н.И. Над свежей могилой т. Н. Рогдаева // Он же. На чужбине. Записки и статьи 1923—1934. Париж, 2004. С. 155.
[7] См.: Мошкин С.В. Красная экспансия на Восток. Екатеринбург, 2000. С. 62; Абдуллаев К.Н. От Синьцзяна до Хорасана. Из истории среднеазиатской эмиграции ХХ века. Душанбе, 2009. С. 163.
[8] Так, в письме, направленном представителем Андижанского отделения Совета интернациональной пропаганды «Исидором» 20 декабря 1920 года в Ташкент Ачарье, тот просит индийского революционера в числе прочего передать привет анархисту Рогдаеву (Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 495. Оп. 68. Д. 2. Л. 32). Автор благодарит Н. Микаберидзе за предоставленные копии архивных документов.
[9] Рублев Д.И. Российский анархист начала ХХ в. в СССР 1950-х — 1960-х гг.(на примере А.Н. Андреева и З.Б. Гандлевской) // Прямухинские чтения 2007 года. Тверь, 2008. С. 138.
[10] Протокол заседания, состоявшегося 17 октября 1920 года, см.: Documents of the History of the Communist Party of India. New Delhi, 1971. Vol. 1 («1917—1922»). P. 231. Протоколы учредительного и последующих заседаний компартии Индии в Ташкенте см.: РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 68. Д. 4.
[11] Протокол заседания Коммунистической партии от 15 декабря 1920 год в Ташкенте, см.: Documents of the History of the Communist Party of India. Vol. 1. Р. 231.
[12] Report of the work and organization of the Indian Communist Party. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 213. Д. 232. Л. 13.
[13] Yadav B.D. Op. cit. P. 53.
[14] Ibid. P. 56—57.
[15] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 68. Д. 45. Л. 7.
[16] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 68. Д. 64. Л. 36. Как утверждал Ачарья, в ГПУ позвонил швейцарский социалист Карл Моор, тесно сотрудничавший с большевиками и немецкими коммунистами, и попросил задержать его, не дав выехать из страны, якобы как виновника ареста германскими властями члена индийского берлинского комитета Далипа Сингха Джилла, подозревавшегося в шпионаже в пользу Великобритании (об аресте Джилла см.: Sareen T.R. Indian RevolutionaryMovement Abroad. 1905—1921. New Delhi, 1979. P. 244). Джилл заявил Моору, что Ачарья является британским шпионом. (Интересно, что историк Отто Шюддекопф, ссылаясь на материалы из немецких и австрийских архивов, доказывает, что сам Моор был «двойным агентом», то есть работал и на большевиков, и на власти Германии, Австрии и Швейцарии, которым передавал информацию о большевистской деятельности. О Карле Мооре см.: Schurer H. Karl Moor — German Agent and Friend of Lenin // Journal of Contemporary History. 1970. Vol. 5. № 2. P. 131—152).
[17] РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 68. Д. 64. Л. 38—40.
[18] Там же. Л. 41.
[19] Там же.
[20] Там же. Л. 40—41.
[21] Там же. Л. 41.
[22] Там же. Л. 42.
[23] Там же. Л. 43.
[24] Один из основателей компартии Индии Музаффар Ахмед утверждал позднее, что Ачарья и Чатопадайя еще раннее имели контакты с французской анархистской организацией под названием «Анархо-коммунистическая партия» и что Ачарья настаивал на приглашении анархо-синдикалистов на первые конгрессы Коминтерна. Разочаровавшись в Советской России, он якобы вернулся к «своему прежнему анархизму» (см.: Ramnath M. Op. cit. P. 131). Организации под таким названием во Франции не существовало. Возможно, имеется в виду Анархистская коммунистическая революционная федерация, существовавшая до Первой мировой войны и в 1920 году восстановленная как Анархистский союз, или же созданная анархистами в мае 1919-го «Французская коммунистическая партия», заявившая о присоединении к Коминтерну, но уже в конце того же года преобразованная в «Коммунистическую федерацию советов».
[25] Der Syndikalist. 1923. № 4. Beilage.
[26] Mr. Bhayankar [Acharya M.P.T.]. The «Communist» Programme: A Critical Review // The Hindu. 1923. February 14.
[27] International Institute of Social History (Internationaal Instituut voor Sociale Geschiedenis, IISG) (Amsterdam). IWMA Archives. № 17. 2nd Congress. Bericht des Sekretariats der IAA über 1923—1924. S. 53.
[28] Walt L. van der. A History of the IWW in South Africa // Bread & Roses. IWW Magazine. 2001. Autumn.
[29] Цит. по: Ramnath M. Op. cit. P. 132.
[30] Pressedienst von Sekretariat der IAA. 1923. № 6.
[31] Цит. по: События в Индии // Дело труда. 1930. № 60—61. Ноябрь—декабрь. С. 12—13.
[32] См.: А[charya] M. Der Antimilitarismus in Indien // Die Internationale. 1928. Mai. S. 14—17.
[33] См.: Acharya M. Trusts und Demokratie // Die Internationale. 1930. März. S. 110—113; April. S. 134—139; Idem. Das Problem der Ausbeutung und ihrer Beseitigung // Die Internationale. 1931. April. S. 131—134.
[34] Idem. Trusts und Demokratie // Die Internationale. 1930. April. S. 134—139.
[35] Idem. Das Problem der Ausbeutung und ihrer Beseitigung.
[36] Ramnath M. Op. cit. P. 132.
[37] Ранчоддас Бхаван Лотвала, преуспевающий предприниматель из Бомбея, проделал к этому времени долгую идейную эволюцию. Он участвовал в начале XX века в обществе «Арья самадж», ратовавшем за религиозную реформу индуизма, вел борьбу за права низшей касты «неприкасаемых», издавал газету «Хиндустан», пропагандировал идеи фабианского социализма, с которыми ознакомился в Англии в 1913 году, а после 1922-го стал сторонником российской революции. Лотвала создал Общество по продвижению социализма в Индии, в 1922-м помог издать в Индии «Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса и финансировал издательство «Labor Press», в котором, помимо марксистской литературы, было выпущено, между прочим, и обращение Петра Кропоткина к молодежи. В начале 1930-х Лотвала, находясь в Лондоне, примкнул к троцкистам, осудив сталинский режим. Он выступил против «всех тоталитарных систем, будь то фашистские или коммунистические», потому что они приносят в жертву свободу. Основал Индийский институт социологии. См.: Ramnath M. Op. cit. P. 134—140; Yajnik I.K. The Life of Ranchoddas Bhavan Lotvala.Bombay: Writer’s Emporium, 1952.
[38] Heath N. Acharya, M.P.T (1887—1954) (https://libcom.org/history/acharya-mpt-1887-1951).
[39] Ramnath M. Op.cit. P. 140—142.
[40] Heath N. Op. cit.
[41] Ramnath M. Op. cit. P. 142—143.
[42] См.: Enciclopedia Anarquista. T. I. Ciudad de México: Tierra y Libertad, 1972. P. 178; IISG. IWMA Archive. № 32. Annual reports, rules and regulations. Internationale Arbeiter-Assoziation. Bericht über das Jahr 1947. S. 8; Ibid. Bericht über 1948. S. 9; Дело труда — пробуждение. 1949. № 29. С. 40; Там же. 1956. № 50. С. 32; Rocker R. Anarcho-Syndicalism. London, 1989. P. 166.
[43] Acharya M.P.T. How Long Can Capitalism Survive? // The World Scene from the Libertarian Point of View. Chicago, 1951.
[44] Цит. по: Heath N. Op. cit.