О некоторых недостатках современных концепций «капиталистического пути к коммунизму»
Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 3, 2017
[стр. 46 – 59 бумажной версии номера]
Дмитрий Александрович Давыдов (р. 1990) – младший научный сотрудник отдела философии Института философии и права Уральского отделения РАН.
Современное общество переживает фундаментальные изменения. Мировой экономический кризис, начавшийся в 2008 году, развеял мифы о переходе капитализма в посткризисную стадию. Былая однозначность в вопросах о «безальтернативности» капитализма и «конце истории» сегодня исчезла. На фоне новых общественных тенденций наблюдается своеобразный ренессанс левой политической мысли. Интересно, что являет она себя в «облегченном» виде – как бы в противовес ранней и более «жесткой» версии марксизма, подразумевавшей неизбежность социализма как переходного этапа на пути к коммунизму. Напомню, в «Критике Готской программы» Маркс отмечал: социализм есть стадия общественного развития, в рамках которой частная собственность устраняется, а взявший власть пролетариат занимается развитием производительных сил и справедливым распределением общественных благ «по труду»[1]. Однако в 1986 году Филипп ван Парийс и Роберт ван дер Веен заметили, что капитализм гораздо лучше справляется с развитием производительных сил, чем социализм. Поэтому, по их мнению, желателен именно «капиталистический путь к коммунизму», предполагающий введение гарантированных ежемесячных выплат каждому гражданину за счет налогового перераспределения. Этот «безусловный доход», по идее, призван освободить людей от принудительного, то есть вызванного нуждой, труда. Чем активней будут развиваться производительные силы, тем в больших размерах должен выплачиваться безусловный доход и, соответственно, тем ближе общество будет подходить к реальному коммунизму[2].
Сегодня идея «капиталистического пути к коммунизму» весьма популярна. К ее последователям можно отнести как тех мыслителей, кто хотя бы отчасти ассоциирует себя с марксизмом (Андре Горц или Пол Мейсон), так и авторов, которых в интересе к марксизму трудно заподозрить (Джереми Рифкин или, с определенными оговорками, Гай Стэндинг). Разница между этими группами ученых на деле сводится к деталям: если первые пытаются связать свои наработки с идеями Маркса, то вторые выдвигают собственные концепты вроде «общества нулевых предельных издержек», «эры сотрудничества»[3] или «политики Рая»[4] (намеки на коммунизм здесь прослеживаются весьма явно). Объединяет их скепсис относительно перспектив капитализма и одновременное отрицание «классического» социализма; все они ищут другие, учитывающие современные реалии, «реформистские» пути к посткапитализму, не укладывающиеся в марксистскую триаду «пролетариат – революция – плановая экономика».
К коммунизму через капитализм
В настоящей статье я попытаюсь показать, что аргументы, приводимые сторонниками «капиталистического пути к коммунизму», не дают достаточных оснований для того, чтобы отказаться от идеи социализма. Правда, желая обосновать данный тезис, я вынужден скорректировать представление о том, что есть социализм и ради чего к нему нужно переходить. Предлагаемый здесь подход подразумевает, что социализм – это не столько плановая экономика и даже не столько борьба за освобождение труда, сколько концентрация всех общественных сил на проблеме личностного развития в грядущем обществе, характеризуемом многочисленными соблазнами и страхом перед пришествием роботизации и искусственного интеллекта.
Среди идей, которые объединяют современных авторов, отстаивающих идею «достижения коммунизма в обход социализма», есть несколько наиболее устойчивых и повторяющихся. Рассмотрим их по очереди.
1. Капитализм порождает экономику знаний, которая напрямую ведет к коммунизму, а вытеснение капиталистических отношений коммунистическими происходит вследствие того, что знание как основной экономический ресурс современности плохо сочетается с извлечением прибавочной стоимости. Многие исследователи отмечают, что информационная экономика (или, говоря словами Горца, «когнитивный капитализм») тяготеет к коммунизму. Знание выступает сегодня ключевым ресурсом, обладание которым приносит колоссальные преимущества многочисленным корпорациям. Однако проблема в том, что знание – очень специфический ресурс; его особенность такова, что оно не убывает от того, что им пользуется все бóльшее количество людей. Как отмечает Мейсон, «когда вы можете вырезать и вставлять что-то [речь идет о копировании медиафайлов. – Д.Д.], это что-то может воспроизводиться бесплатно; выражаясь экономическим языком, у этого действия “нулевые предельные издержки”»[5]. Фактически процесс производства знания чужд таким традиционно ассоциируемым с рыночной экономикой явлениям, как частная собственность. И дело здесь не столько в том, что знание часто ускользает от его владельца благодаря многочисленным Интернет-пиратам; сам процесс его производства имеет общественную природу. Знание не «производится», подобно товару, с нуля из какого-то сырья – его скорее просто наращивают и видоизменяют. Соответственно, подлинная экономика знаний, по мнению ряда авторов, может являться только в форме коммунизма знаний, где не существует никаких преград вроде авторского права и тому подобного (или же признаваемое авторское право не дает «владельцу» возможности коммерциализировать свои идеи)[6].
Отсюда вытекает постепенное, но неизбежное вытеснение умственного труда как чего-то принципиально рутинного и вынужденного свободным творчеством. Основным ресурсом общественного развития становится человек как творец. Капитализм же рушится сам собой, поскольку любое творчество принципиально неизмеримо, то есть не поддается калькуляциям в тех категориях (например, валового внутреннего продукта), к которым привыкли нынешние экономисты. Более того, коммунизм уже частично «встроен» в капитализм, а самый эффективный способ продвинуть его – это раскрепостить рыночную экономику знаний. Мейсон пишет:
«Любая попытка использования государственного планирования и подавления рынка для продвижения к посткапитализму обречена. […] Если тезис о посткапитализме верен, то нам предстоит пережить что-то подобное переходу от феодализма к капитализму и не похожее на надежды советских плановиков»[7].
2. Капитализм сам эффективно справляется с формированием материальной базы, ведущей к изобилию. Следующий тезис современных сторонников идеи «к коммунизму, минуя социализм» заключается в том, что рабочему классу не нужно брать власть в свои руки, чтобы общество достигло материального изобилия. С этим прекрасно справляется и сам капитализм, стимулирующий технологические инновации. Сегодня, по утверждению этих авторов, темпы автоматизации производства достигли такого уровня, при котором перспективы рыночной экономики предстают все более туманными. Как отмечает Мейсон, «реальная угроза, которая исходит от роботизации, заключается не просто в массовой безработице, а в исчерпании 250-летней тенденции капитализма к созданию новых рынков там, где старые истощались»[8].
Повышенное внимание проблематике, связанной с автоматизацией производства, в настоящее время уделяют не только сторонники посткапиталистического будущего. Например, не выказывающий симпатий к коммунизму Мартин Форд указывает на то, что начиная с конца 1970-х в США наблюдается небывалое расхождение между ростом производительности и ростом оплаты труда. Если до 1980 года эти показатели практически совпадали (прирост по сравнению с 1948 годом составил 100%), то к 2010-му производительность труда выросла на 254%, в то время как оплата труда – лишь на 113%[9]. Иными словами, хотя в данный момент резкого подъема безработицы нет, значение человеческого труда все равно теряется.
Все это, как полагают сторонники обсуждаемой идеи, создает материальную основу для перехода к коммунизму, или «обществу сотрудничества». Рифкин пишет:
«Маркс предсказывал, что увеличивающаяся автоматизация производства в конечном счете приведет к полному устранению рабочего. Германский философ предвидел то, что он образно назвал “последней метаморфозой труда”, когда “автоматизированная система машин” окончательно вытеснит человека из экономического процесса»[10].
3. Преодолеть кризисы капитализма можно посредством обращения к безусловному доходу, обеспечивающему каждому человеку достойный материальный минимум. По мнению сторонников «пути к коммунизму, минуя социализм», капитализм создает богатую материальную базу для преодоления нужды. Разумеется, при этом он порождает и социальные противоречия: автоматизация производства, а также ряд факторов в финансовой сфере приводят к росту численности тех, чье социальное положение нестабильно. Расширяется доля людей, занятых так называемой «мусорной» работой, которая не позволяет человеку самосовершенствоваться, а зачастую и вовсе оказывается унизительной. Как отмечает Дэвид Гребер, человечество мало пострадает, если вдруг исчезнут все пиарщики, лоббисты, специалисты по страховым расчетам и телефонным продажам, судебные приставы или юрисконсульты. А Стэндинг вводит специальный термин «прекариат», которым обозначает растущую прослойку людей, не имеющих постоянной работы и постоянно ощущающих неустойчивость своего социального положения из-за неполной занятости, необходимости подрабатывать и тому подобного[11].
Тем не менее в наши дни, наконец, становится реальностью мечта о мире без материальной нужды. Иными словами, перспектива выхода из тупика просматривается в общественно-экономических тенденциях самóй капиталистической современности. Соответственно, нет нужды в революции пролетариата, достаточно наделить всех рентой, то есть государственным обеспечением в виде минимального набора материальных благ, чтобы в чем-то приблизиться к обществу, в котором, как писали Карл Маркс и Фридрих Энгельс в «Манифесте коммунистической партии», «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех»[12]. В наши дни тема так называемого «безусловного дохода» довольно популярна; в Швейцарии и Финляндии, например, ею уже занимались государственные институты[13]. Безусловный доход является той самой предполагаемой «подушкой безопасности», которая решает все три вышеописанные проблемы современного капитализма: предоставляет человеку возможность заниматься творчеством в свободное время, смягчает последствия автоматизации производства, предлагает «лишним» людям необходимое ощущение стабильности. В данной связи Рутгер Брегман, сторонник идеи безусловного дохода, говорит, что «современный капитализм – это когда никчемная работа позволяет зарабатывать на то, что действительно имеет значение. И безусловный доход положит этому конец»[14].
Идея безусловного дохода есть та «точка сборки», которая объединяет большую часть сторонников «перехода к коммунизму, минуя социализм». С левых позиций о безусловном доходе пишут в своих трудах Горц, Стэндинг, Мейсон и многие другие. В принципе, безусловный доход и рассматривается многими как ключевой момент в борьбе за коммунизм – строй, который можно трактовать как рецепт избавления от обязательного и отчуждающего труда. Свобода от труда есть воссоединение человека с самим собой, которое возможно только при наличии у каждого достаточного для творчества и самореализации свободного времени, ибо, как отмечает Маркс, «царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью»[15].
Идеология «легкого пути»?
Хотя в вышеизложенных идеях зачастую видят логичное обоснование перехода к коммунизму[16], вполне можно привести ряд тезисов, позволяющих усомниться в подобной перспективе.
1. Утверждение безусловного дохода как главного способа разрешить проблемы капитализма оборачивается имплицитным антигуманизмом. Я, разумеется, не собираюсь приписывать сторонникам безусловного дохода уверенность в том, что оказавшиеся не у дел люди забросят всякую конструктивную деятельность: ведь всегда остается так называемый «третий сектор» (или «гражданское общество»), который, согласно Рифкину, вбирает в себя занятия вне рынка и государственных институтов[17]. Мейсон пишет в этой связи:
«Базовый доход, выплачиваемый за счет налогов, которые взимаются с рыночной экономики, дает людям шанс создать себе позиции в нерыночной экономике. Он позволяет им заниматься волонтерством, открывать кооперативы, редактировать “Википедию”, учиться трехмерному программированию или просто существовать. Иными словами, с большей легкостью браться за интенсивную, напряженную работу и оставлять ее»[18].
Однако фактически это означает признание общественного бессилия в преодолении неравенства.
Логика здесь такова: высокотехнологичное будущее будет давать шансы только самым одаренным и образованным, то есть тем, кто составит элиту научно-технических кадров. Но далеко не каждый сумеет достичь такого состояния, а потому остальным нужно позволить заниматься в свободное время «более простыми» вещами вроде редактирования «Википедии». Сказанное можно перефразировать следующим образом: существующие институты – вроде семьи, СМИ, системы образования – не способствуют личностному развитию большей части населения. Соответственно, придется вводить безусловный доход, «сглаживающий» этот недостаток. Сторонники такого подхода ищут аргументы, доказывающие, что большинство людей с их возможностями вскоре станут бесполезными. При этом основное внимание уделяется именно технологической проблеме. И, разумеется, практически исключается из рассмотрения более сложный путь, как раз и подразумевающий социализм: направление всех общественных усилий на развитие личностного потенциала каждого. Такое игнорирование объяснимо, так как дорога через социализм подразумевала бы радикальный разрыв со всем капиталистическим прошлым. Нетрудно заключить, что использование безусловного дохода с целью дать какую-то сомнительную надежду тем, кто оказался на обочине жизни, вряд ли понравилось бы Марксу, ибо само допущение, согласно которому безусловный доход – это способ компенсировать недостатки общественной системы средствами, созидаемыми неким классом «востребованных» людей, в марксистской логике выглядит абсурдно.
2. Концепт безусловного дохода имеет либеральную природу, а свобода каждого распоряжаться собственным временем не является основным условием становления коммунистического общества. Настораживает уже то, что сама идея безусловного дохода продвигается не только левыми. Немалая часть ее сторонников стремится примирить эту идею с капитализмом, а значит, и с реалиями общества частной собственности. Сошлюсь на симптоматичные рассуждения лидера движения за введение безусловного дохода в Швейцарии Энно Шмидта:
«Допустим, вы зарабатываете шесть тысяч франков и вам просто так дают две с половиной. Неужели вы откажетесь от работы ради меньшей суммы? Вы все равно будете работать, чтобы поддерживать свой образ жизни. Все хотят больше денег, одно другому не противоречит»[19].
К тому же не стоит забывать, что среди разработчиков концепта безусловного дохода (отрицательного подоходного налога) числится Милтон Фридман – один из главных теоретиков неолиберализма. На деле концепт безусловного дохода по своей изначальной сути гораздо ближе к либерализму (или даже либертарианству), чем к коммунизму. Самым привлекательным его компонентом является то, что каждый обретает свободу распоряжаться собственным временем.
Это, разумеется, есть и у Маркса, но одновременно у него можно найти тезис, согласно которому коммунизм возможен только в непосредственном личностном становлении. В «Немецкой идеологии» он говорит о том, что коммунизм не есть «состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность», но «действительноедвижение, которое уничтожает теперешнее состояние»[20]. Данные слова можно трактовать следующим образом: коммунистическое общество не может являться совокупностью институтов, это конкретное становление индивидов как общественных существ – личностей. В «Заметках по поводу книги Джемса Милля» Маркс делает соответствующие уточнения:
«Предположим, что мы производили бы как люди, а не как бесправные наемные рабы. В таком случае каждый из нас в процессе своего производства двояким образом утверждал бы и самого себя и другого: 1) Я в моем производстве опредмечивал бы моюиндивидуальность, ее своеобразие, и благодаря этому во время деятельности я наслаждался бы индивидуальным проявлением жизни, а в созерцании произведенного предмета испытывал бы индивидуальную радость от сознания того, что моя личность выступает как предметная,чувственно созерцаемая и потому стоящая вне всяких сомнений сила. 2) В твоем наслаждении, или твоем потреблении моего продукта, я бынепосредственно наслаждался сознанием того, что моим трудом удовлетворена человеческая потребность, опредмечена человеческаясущность и что поэтому создан предмет, соответствующий потребности другого человеческого существа. 3) Я был бы для тебя посредникоммежду тобою и родом, и сознавался бы, и воспринимался бы тобою как восполнение твоей собственной сущности, как неотъемлемая часть тебя самого – и тем самым я сознавал бы самого себя утверждаемым в твоем мышлении и в твоей любви. 4) В моем индивидуальном жизненном проявлении я непосредственно создавал бы твое жизненное проявление, и, следовательно, в моей индивидуальной деятельности я непосредственно утверждал бы и осуществлял бы мою истинную сущность, мою человеческую, мою общественную сущность»[21].
Столь непростая схема потребовалась Марксу для того, чтобы подчеркнуть сложность такого феномена, как личность. Коммунизм, по Марксу, есть не просто общество, в котором каждый волен распоряжаться своим временем; ведь это время можно потратить и на праздное существование или гедонистическое потребление. Потому и путь к коммунизму возможен только как жизнь людей в качестве общественных существ, стирающих посредством своего коллективного неотчужденного бытия прежнюю реальность. Концепция безусловного дохода в свою очередь выражает скорее стремление представить коммунизм как общество, в котором всем дается какой-то шанс на самореализацию, но вот воспользоваться им сможет далеко не каждый, ибо на этом пути есть масса соблазнов, влекущих к гедонизму или праздности. А вот с этим якобы ничего нельзя поделать, так как это дело личного выбора каждого – что, собственно, и свидетельствует о либеральной природе этого предложения.
3. «Путь к коммунизму, минуя социализм», подразумевает существование новой «посткапиталистической» реальности внутри прежних, пусть даже реформированных, капиталистических институтов. Безусловный доход – это деньги, иначе речь шла бы о плановом распределении. Но этот сюжет исключается из рассмотрения. Упоминаемых мной авторов объединяет тезис, согласно которому новая коммунистическая реальность уже «встроена» в современный капитализм. Предполагается, что развитию коммунистических отношений надо способствовать в рамках существующих капиталистических институтов, включая рыночную экономику[22]. Это не удивительно, поскольку безусловный доход представляет собой, как правило, модели перераспределения налогов, выплачиваемых теми, кто в условиях рынка преуспел. Многие критики концепции безусловного дохода указывают на его противоречивость. Кристоф Хеннинг, например, упрекает Филиппа ван Парийса, одного из основных авторов этой идеи, за чрезмерное оправдание капитализма. Более того, по его мнению, безусловный доход не решит проблему неравенства и бедности. Хеннинг пишет:
«По мнению ван Парийса, люди, лишающиеся работы в период высокой безработицы, должны получать более высокий безусловный доход (и это хорошо звучит), но только потому, что работающие будут получать меньше и платить больше налогов. Они будут зарабатывать все меньше, потому что высокая безработица уменьшает зарплату и им придется платить еще больше, так как “привилегия” работающего будет отнимать все большие налоги на безусловный доход. Поскольку ван Парийс не желает, чтобы налог на капитал был слишком высок, эта политика будет защищать капитал и увеличит бремя труда в два раза»[23].
Разве что у Горца мы находим некоторые сомнения в «классической схеме» безусловного дохода:
«Пособие на существование – это не обычные деньги, и оно не может финансироваться из дополнительного налога на выколачиваемую предпринимателями прибавочную стоимость. […А потому] деньги в их традиционном понимании должны быть дополнены или заменены другими средствами»[24].
Однако данную мысль этот автор так и не развивает. Из дальнейших его рассуждений становится ясно, что путь к коммунизму лежит через постепенное вытеснение рыночных отношений[25]. Но, чем же в таком случае можно будет заменить деньги, так и не уточняется. Массовое распределение всех необходимых благ подразумевало бы уже плановую экономику, но о ней у Горца ничего не сказано. Вместо того, субъектом постепенного перехода к коммунизму в его трактовке становится «человеческий капитал», то есть та часть творческой элиты, которой якобы тесно в узких рамках коммерциализированного мира и которая желает творить просто ради самореализации. Эта элита должна вступить в союз с наиболее бедными, но, какие конкретные действия подобный союз должен за собой повлечь, также не проясняется. В итоге, по всей видимости, безусловному доходу предстоит сформировать некую «параллельную» капитализму реальность, в рамках которой складывается «анархокоммунизм свободных сетей»[26].
Уже само подчеркивание ведущей роли «творческой» элиты вызывает сомнения. Здесь вновь предлагается простой рецепт: акцент делается на самоорганизации, а логика некоторых групп энтузиастов (вроде «Движения за свободное распространение программного обеспечения») экстраполируется на все общество. Однако раз допускается существование рынка и денег (пусть даже во «второстепенном» виде), то продолжают существовать и товарный фетишизм, и отчуждение. А если само бытие современного человека подразумевает потребность в рынке и его продуктах, значит, любые попытки гарантировать каждому бесплатные средства для жизни и творчества скорее всего ни к чему похожему на коммунизм не приведут.
Так нужен ли социализм?
Основной парадокс современности заключается в следующем: чем больше общество соответствует коммунизму по критерию «развитие производительных сил», тем оно меньше соответствует ему по критерию «пространство для развития творческого потенциала каждого». Если теоретики «капиталистического пути к коммунизму» акцентируют внимание на первом критерии, то второй критерий в их трудах, как правило, не проблематизируется – предполагается, что свобода творчества придет сама собой, «автоматически».
Маркс, как известно, тоже полагал, что движение к материальному изобилию является основным условием для построения коммунистического общества как общества творческих личностей. Однако он не мог даже представить, что творческие способности человека со временем могут быть вытеснены более продуктивным «искусственным интеллектом». Уже сегодня выводы исследователей искусственного интеллекта рисуют крайне негативную картину будущего, в котором роботы оказываются способными не только на выполнение рутинных действий, но и на творчество[27]. «Google», например, сейчас инвестирует в «самовоспроизводящийся» искусственный интеллект; в сущности речь идет о программном обеспечении, которое может создавать другое программное обеспечение[28]. Уже имеются алгоритмы, позволяющие машинам сочинять музыку, писать картины или побеждать в интеллектуальных играх[29]. Более того, одним из перспективных направлений стало генетическое программирование, которое имитирует процесс биологической эволюции. Будущее таких технологий в искусственном воспроизведении изобретательства: алгоритм просто «решает» изобретательскую (исследовательскую) задачу путем очень быстрого подбора вариантов, появляющихся в процессе мутаций и естественного отбора, до тех пор, пока не найдется оптимальное решение задачи[30]. Конечно, многое из того, о чем говорится в подтверждение гипотезы о возможном появлении искусственного интеллекта (способного на сопереживание или на подлинное творчество), пока остается на уровне научной фантастики. Тем не менее подобная перспектива, становящаяся все более явной, способна пугать и порождать чувство бессмысленности любых человеческих усилий, в особенности тогда, когда общественные институты мало способствуют развитию самого человека. Возможно, социализм мог бы противопоставить нарастающему отчуждению людей от результатов собственных трудов что-то вразумительное. Но каким именно в таком случае должен быть социализм?
Эрих Фромм в «Здоровом обществе» пишет, что настоящий социализм подразумевает политическую децентрализацию (деление всего общества на политические автономии по 500 человек каждая), расширение трудовой самостоятельности общин, а также «универсальные гарантии существования» – по сути, тот же безусловный доход[31].
«Задача экономистов состоит в том, чтобы разработать необходимые меры, иначе говоря, направить производство в такие области, где еще не удовлетворены существующие реальные потребности, а не создавать искусственные потребности»[32].
Видную роль в личностном развитии людей должны играть образование и искусство[33]. Фромм, таким образом, является противником социализма как стадии общественного развития, на которой ключевую роль играет сильное централизованное государство. Но он так и не уточняет, кем и как в условиях тотального отчуждения и распространения материалистических и гедонистических ценностей будут воплощаться проекты экономистов по удовлетворению «реальных потребностей».
Проблема личности была одной из ключевых в «советском варианте» социализма. На XXII съезде КПСС в 1961 году, например, был принят небезызвестный «Моральный кодекс строителя коммунизма», в котором утверждались этические устои советского человека: преданность делу коммунизма, добросовестный труд, сознание общественного долга, коллективизм и взаимопомощь, честность, нравственная чистота[34]. Разумеется, социализм можно рассматривать как процесс «моральной» подготовки человека к коммунизму. Но личность не исчерпывается только морально-нравственными качествами. Думается, что более важная проблема, связанная с перспективами коммунистического будущего, заключается в грядущем технологически обусловленном сужении видимого пространства самореализации.Общественная реальность такова, что подлинный «ренессанс личности» в условиях ускоряющейся автоматизации производства и развития искусственного интеллекта требует радикальных мер по преодолению всех изъянов старой общественной системы. Социалистическое государство, соответственно, могло бы стать агентом постоянного расширения человеческих способностей и творческих перспектив. Не нарушая фундаментальных прав и свобод человека, оно могло бы противопоставить оптимизм пессимизму, активность пассивности, концентрацию и мобилизацию отчужденной распыленности.
Итак, сегодня появляется все больше и больше разных проектов, подразумевающих «путь к коммунизму (или к чему-то очень похожему на него), минуя социализм». Какие-то из них, действительно, подтверждают идеи Маркса об упадке капиталистических институтов и открытии возможностей для построения коммунистического общества. Однако эти идеи в трансформированном виде используются не только марксистами; их удивительная пластичность объясняется неопределенностью предполагаемого субъекта перемен. Там, где авторы видят потенциал развития свободных творческих личностей, вполне может быть скрыт потенциал стяжательства и пустой траты времени. В целом создается впечатление, что за всем современным дискурсом безусловного дохода или автоматизации производства стоит желание пойти по пути «наименьшего сопротивления» капиталистическому status quo. Оттого и сам безусловный доход трактуется то как необходимый элемент коммунизма, то как полезное дополнение к капитализму.
***
Убеждают ли нас идеи сторонников «перехода к коммунизму, минуя социализм», в том, что социализм не нужен? Возможно, реальный социализм в том виде, в каком он был представлен, скажем, в Советском Союзе, в самом деле не кажется слишком желательной перспективой. Однако социализм можно понять и по-другому. Стремление к нему могло бы означать, что обществу необходима концентрация всех общественных сил для того, чтобы представить каждому реальную возможность стать настоящей творческой личностью. Эта задача, кстати, крайне нетривиальна: ведь один и тот же набор факторов в лице искусственного интеллекта, роботизации и тому подобного и приближает возможную реализацию коммунизма, и создает потенциальные ограничения для человеческого саморазвития. Однако идея личности как таковая никогда не потеряет актуальности. Даже если когда-либо человеческий труд в «массовом измерении» станет существенно уступать труду (или творчеству) машин, человек, чтобы выжить, должен будет сохранить свободу. Свободен же только тот, кто здраво рассуждает, кто имеет обширные представления о мире, кто умеет реализовывать свои знания на практике.
Именно поэтому подлинно свободное общество никогда не откажется от идеи развития человеческих возможностей на их «природной» основе, какими бы высокотехнологичными гаджетами их ни старались заменить. Социализм в таком случае мог бы противопоставить ощущению бессилия перед мощью технологий коллективное рвение и целеустремленность, подкрепляемые убежденностью в бесконечном потенциале человека, его способности преодолевать любые препятствия и быть сильнее любых алгоритмов. Конечной целью такого социализма выступало бы всеобщее стремление к подлинной творческой реализации каждого, а отнюдь не меньшинства, состоящего из самых талантливых и наиболее везучих. Иначе говоря, в эпоху соблазнов и виртуальной реальности наряду с поощрением самодеятельности нужно более активно побуждать людей к реальному самосовершенствованию, привлекая их к большим проектам, организатором которых (ввиду огромных материальных средств, требуемых для их реализации) способно выступать только сильное социалистическое государство.
[1] Маркс К. Критика Готской программы(www.marxists.org/russkij/marx/1875/gotha.htm).
[2] См.: Veen R. van der, Pariis P. van. The Capitalist Road to Communism // Basic Income Studies. 2006. Vol. 1. № 1. P. 1–23.
[3] См.: Рифкин Д. Третья промышленная революция. М.: Альпина нон-фикшн, 2014. С. 365–380; Rifkin J. The Zero Marginal Cost Society: The Internet of Things, the Collaborative Commons, and the Eclipse of Capitalism. New York: St. Martin’s Griffin, 2015.
[4] См.: Стэндинг Г. Прекариат. Новый опасный класс. М.: Ад Маргинем, 2014. С. 272–320.
[5] Мейсон П. Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему. М: Ад Маргинем Пресс, 2016. С. 172.
[6] Горц А. Нематериальное. Знание, стоимость и капитал. М.: ГУ-ВШЭ, 2010. С. 82–106.
[7] Мейсон П. Указ. соч. С. 320–321.
[8] Там же. С. 249.
[9] Форд М. Роботы наступают. Развитие технологий и будущее без работы. М.: Альпина нон-фикшн, 2016. С. 61.
[10] Цит. по: Наступит ли эра всемирной безработицы?(http://maxpark.com/community/504/content/538182).
[11] См.: Стэндинг Г. Указ. соч.
[12] Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии(www.marxists.org/russkij/marx/1848/manifesto.htm).
[13] Подробнее см.: Давыдов Д. Безусловный доход: от «левых» ожиданий к «правому» воплощению // Свободная мысль. 2016. № 2. С. 15–26.
[14] Утопия для реалистов: что будет, если просто взять и раздать людям деньги? Интервью с Рутгером Брегманом(http://theoryandpractice.ru/posts/15100-bezuslovnyy-bazovyy-dokhod-chto-…).
[15] Маркс К. Капитал. Т. 3 (www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Kapital3/).
[16] См., например: Мейсон П. Указ. соч. С. 362.
[17] Рифкин Д. Указ. соч. С. 373.
[18] Мейсон П. Указ. соч. С. 387.
[19] Баранов А. Каждому швейцарцу хотят выплачивать 2,5 тыс. франков ежемесячно (www.tvc.ru/news/show/id/20388).
[20] Маркс К. Немецкая идеология // Он же. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. М.: Академический проект, 2010. С. 415.
[21] Он же. Заметки по поводу книги Джемса Милля // Он же. Указ. соч. С. 383.
[22] См.: Мейсон П. Указ. соч. С. 379–381.
[23] Henning C. Does Basic Income Have to Justify Capitalism? A Critique of Philippe Van Parijs’ View of Society // Homo Oeconomicus. 2014. Vol. 31. № 1–2. P. 113.
[24] Горц А. Указ. соч. С. 100.
[25] Там же. С. 101–105.
[26] Там же. С. 96.
[27] См.: Форд М. Указ. соч.
[28] Мухамедзянова Д. Искусственный интеллект от Google сможет создавать другие ИИ // Хайтек. 2017. 23 января (https://hightech.fm/2017/01/23/Google).
[29] Форд М. Указ. соч. С. 153–158.
[30] Там же. С. 152–153.
[31] Фромм Э. Здоровое общество. М.: АСТ Москва, 2015. С. 366.
[32] Там же. С. 363.
[33] Там же. С. 375–386.
[34] См.: Моральный кодекс строителя коммунизма(www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Article/mor_kod.php).