Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 3, 2015
Печатая несколько журнальных статей Сергея Третьякова, мы открываем в «НЗ» новую рубрику – «Актуальность архива», – в которую войдут как архивные материалы, так и когда-то опубликованные, но затем не переиздававшиеся тексты. Задача рубрики не просто вводить в оборот неизвестные или забытые тексты, но и давать собственный голос тем историческим контекстам, которые становятся предметом аналитических описаний в основных тематических блоках журнала. В последнем случае историческая эпоха представлена в виде цитат из репрезентирующих ее текстов, в случае с данной рубрикой она представляет собственный взгляд на саму себя. Характерным эффектом этой встречи историографии с историей оказывается обнаружение той современности, которая окружает сегодня пишущего о прошлом. Этот эффект всецело присутствует и при чтении лефовских статей Сергея Третьякова, написанных как до, так и после 10-летия октябрьской революции. Время идет, юбилеи обрастают числительными, меняются поводы для торжеств, но многое остается неизменным. [НЗ]
Сергей Михайлович Третьяков (1892–1937) – писатель, критик, теоретик нового производственного искусства. С 1921 года активно включается в практику и разработку теоретических основ экспериментального искусства, входит в группу ЛЕФ, затем редактирует журнал «Новый ЛЕФ» (1927–1928). Один из авторов лефовской концепции «литературы факта», видящей в газете медиум новой литературы, а в фигуре трудящегося – новый тип писателя.
Чем должно быть Октябрьское Десятилетие?
Невиданной еще встряской эмоций – по возможности всех слоев населения.
Общественно развернутой зарядкой миллионов строителей социализма, знанием, уверенностью и задором.
Демонстрацией перед лицом 5/6 Земного шара нашей готовности, нашей строительной поступи, нашего умения изобретать.
Охватить полностью очертания десятилетних дней – как они развернутся в деревне и в столице, на площади и в комнате, на берегах Черного моря и в Архангельске – не входит в задачи этой статьи.
Я хочу наметить лишь общие предпосылки, логически вытекающие из лефовских принципов.
Чтобы стать непохожими на обычно проводимые у нас праздники, на которых канунный вечер воспоминаний плюс концерт играет роль своеобразной всенощной, а демонстрация из районов до центральной площади и обратно аналогична крестному ходу, дни Десятилетия надо строить на основах производственности и утилитарности.
Производственность имеет две стороны. С одной стороны, это пользование высоко индустриальными, централизованными формами воздействия. Газета, кино и радио – три основных способа централизованно сноситься с миллионами людей – должны быть теми основными стержнями, на которые уже в качестве явлений второстепенных, местных и подыгрывающих будут накручиваться такие вторичные способы воздействия, как театр, концерт, оркестр, речь и т.п.
Газета в этот день есть и путеводитель по пройденным десяти годам, и отчетная ведомость, и афиша праздника, и листок предсказаний, и ноты, которые держит в руках поющая и декламирующая толпа, и показ образцовой советской верстки.
Радио во все углы страны должно разнести слова участников октябрьских боев и старшин послеоктябрьского строительства. Радио должно информировать и идущие колонны, и больных в постелях госпиталей. Через радиослуховые трубки любой комнатно-отъединенный гражданин Советского Союза может ежеминутно включиться в течение праздника, обставленного лучшим, что мы имеем в области слова и звука.
Гораздо существеннее другое значение производственности.
В эти дни каждый, вышедший на улицы или в места общественного празднования, должен чувствовать себя хозяином советского строительства, хозяином, оглядывающим то, что́ он сделал, преисполненным строительного задора и уверенным в своих перспективах.
Живое соревнование производственных коллективов, начиная от отдельных предприятий и кончая целыми отраслями нашей промышленности и управления, должно быть положено в основу праздника.
Состязания в качестве выработки, в объеме выработки и в быстроте ее должны быть проведены еще до праздника, чтобы на самом празднике можно было развернуть соревнование лучших, будут ли то спортсмены или наборщики, металлисты, или машинистки, или пищевики. Из победителей на этих соревнованиях образуется группа октябрьских «именинников», которые в эти дни окружаются подчеркнутой внимательностью и заботливостью наряду с другой группой – активных делателей октябрьского переворота, наследниками которой первые по существу являются в наши дни.
Рядом со знаменами в демонстрациях предприятия должны нести свои «визитные карточки» – справки о производственной работе, дабы каждый мог видеть, «что он был и что он стал».
Всячески должны быть поощряемы легко обозримые выставки предприятий, где каждый мог бы даже мимоходом уловить, с какого рода вещами имеет дело данное предприятие, как оно его вырабатывает, в чем разница с довоенной нормой, в чем разница с заграничной нормой.
По оценке специальных жюри целые предприятия могут быть объявляемы героями стройки; могут быть устраиваемые диспуты о предприятиях с выступлениями за и против.
На фасадах фабрик и трестов, наркоматов и управлений полосы кумача вместо драпировок могли бы образовать столбцы уличных диаграмм, демонстрирующих этапы роста по основным отраслям или вопросам за десять лет.
В витринах лавок и кооперативов вместо ахррописи[2] такие же наглядные оповещения – чем мы торгуем, как мы торгуем, почем мы торгуем, – скомбинированные из вещей, которые заполняют витрину.
Скажем: последовательно растущие колонки из консервных банок, показывающие рост нашего консервного дела; или разной величины подобранные рыбы в витрине, говорящие о вариациях улова; или веер цен около какого-нибудь самовара, показывающий постепенное изменение его стоимости; или подымающийся ряд наших продуктов, скажем, какого-нибудь аспирина, рядом с такою же убывающей горкой аспирина иностранного – по мере уменьшения его ввоза к нам.
Думается, при желании и изобретательском чутье можно получить эффект и занимательный, и полезный.
Принцип утилитарности заключается в том, чтобы украшательский прием, рассчитанный исключительно на день праздника, по возможности заменить приемом утилитарным и несколько более долговечным.
Мы привыкли представлять себе праздничность в виде некоей бутафории, которую после праздника сваливаем на чердак. На праздник мы затягиваем кумачом и хорошими надписями облупившийся фасад дома, но оставляем в полной неприкосновенности и свару кухонь, и вонь черных лестниц, и будничную затхлость непроветриваемых квартиренок. Есть анекдот про неряху, которая, отправляясь на танцульку, спрашивала у матери, как ей мыться: «Под большое декольте или под маленькое?» Так и мы на праздниках.
Мы очень любим спорить против формализма, а в действительности являемся большими формалистами – был бы фасад приукрашен, букольки взбиты, и достаточно.
Подчиститься, подтянуться, подремонтироваться к празднику так же, как, скажем, рачительная хозяйка старого закала вычищает до последней пылинки всю квартиру к Пасхе, ценнее, чем тратить деньги на кумачовые бантики. Отштукатуренные стены, проветренные комнаты, улаженные к празднику конфликты ценнее самых великолепных слов, написанных на фасаде дома.
Производственная перестройка витрин – это как раз один из случаев утилитарной организации витрин ко дню празднества. Вместо на скорую руку сляпанных хоровых репетиций неплохо было бы уже сейчас начать развертывать хоровое движение с тем, чтобы созданные хоровые кружки не угасали и после праздника.
Вводя момент трудовых состязаний, желательно эту форму демонстрирования «лучших» превратить в один из обычных методов борьбы с халтурой, кое-какством и прогулом.
Устанавливая по городам громкоговорители, рассчитывать на длительное обслуживание ими населения.
Возлагая на кино большую работу в дни праздников Октября, стимулировать усиление производства передвижек и идущих в прокат картин не только для этих праздничных дней.
Это не значит, что мы исключаем из праздника чисто эстетические способы эмоционального воздействия – фейерверк, иллюминация, музыка, спектакль; мы только говорим: там, где только можно утилитаризовать эстетический момент, надо это сделать.
Наоборот, говоря о средствах эстетического воздействия, мы считаем нужным очень расширить их применение для того, чтобы даже у наиболее общественно отсталых слоев населения праздник врезался в памяти крепким эмоциональным пятном.
Мы считаем правильным в Октябрьские дни широко развернуть принцип народных гуляний (примеры – верба, масленичные гуляния, Девичье поле с его балаганами). В гулянье нет пассивного сидящего зрителя. Зритель – он же и действователь. Он играет вещами – стреляет в тире, тянет лотерею, катается на карусели. Эти гуляния должны быть снабжены разнообразнейшими аттракционами – карусели, качели, русские горы, вращающиеся полы; свистульки и верещалки должны дать гулянию звуковую насыщенность; в столовых, кафе и чайных усталый гуляльщик должен иметь возможность перекусить, а во всякого рода лотереях и шуточных призовых состязаниях найти законный выход чувству хозяйского задора, социального полнокровия и праздничной приподнятости.
[1] Новый ЛЕФ. 1927. № 4. С. 35–37.
[2] Имеется в виду агитационная продукция художников, принадлежащих к АХРР (Ассоциации художников революционной России) – организации, пользующейся наиболее мощной поддержкой государства и представляющей собой идеологический и административный аналог Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП), одного из главных оппонентов и противников ЛЕФа. – Примеч. ред.