Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 3, 2015
Сергей Владимирович Гогин (р. 1964) – независимый журналист (Ульяновск).
Праздник, как объясняет словарь Ожегова, есть прежде всего день торжества и радости. В ряду прочих значений это еще и выходной. Но для чиновников идеологических министерств и департаментов праздник, напротив, означает ненормированный рабочий день и повод для дополнительных усилий. Если почитать релизы региональных и муниципальных пресс-служб, посвященные праздникам, то в них, как правило, присутствует слово «мероприятие». Этимология слова подсказывает, что речь идет о принятии неких мер. Очевидно, субъектом мероприятия в каждом таком случае выступает власть, объектом оказывается население или отдельная его категория, а целью – формирование общественного сознания или психологического настроя (духовного подъема). О том, какие меры и к кому применяют чиновники в связи с праздниками, а также о самой номенклатурной традиции празднований, и пойдет речь в данной статье.
Работа во власти меняет сознание: простые вещи становятся неочевидными, а абсурдные делаются привычными. Человек, отвечающий за календарь праздников на корпоративном портале государственных и муниципальных служащих, не увидел ничего необычного в таком, например, перечислении:
«2 февраля – День интронизации Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.
2 февраля – Всемирный день водно-болотных угодий.
2 февраля – День воинской славы России – День разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Сталинградской битве»[1].
Чиновники средней руки мыслят мероприятиями, а не смыслами. Даже когда смысл есть, он предопределен высшим уровнем власти. Сознание же исполнителя структурируется графиком мероприятий, соответствующим календарю памятных дат, и указаниями вышестоящего руководства. Для исполнителя праздники неотличимы друг от друга, как строки в сетевом графике; подход к их празднованию технологически выверен, как сборка-разборка автомата Калашникова, – разница лишь в масштабах праздника, то есть в количестве и размахе «приуроченных» мероприятий. Креатив приветствуется, но только в рамках номенклатурной традиции. Недаром само словосочетание «в рамках» встречается в большинстве пресс-релизов наряду со словом «мероприятие»:
«Губернатор Сергей Морозов поздравил жителей Вешкаймского района с 80-летием образования муниципалитета. В рамках праздничного мероприятия глава региона вручил областные награды отличившимся жителям…»[2]
Традиция
Почему власть придает такое значение праздникам, вкладывает в них столько усилий и ресурсов? Как ни странно, среди причин эксперты на первое место ставят традицию: праздник отмечается потому, что так делалось всегда. Советник губернатора Ульяновской области Татьяна Кириллова, в прошлом министр внутренней политики регионального правительства:
«Да, у нас большая часть праздников – традиционные. Но традиция не стала бы традицией, если бы это было плохо и не нужно. Традиция вырабатывается десятилетиями и столетиями, она поддерживается, если это кому-то нужно, иначе это не традиция. Традиция объединяет, и в этом смысле праздников много не бывает»[3].
Сотрудница правительства Ульяновской области, по долгу службы занимавшаяся организацией праздников (на условиях анонимности):
«Есть понятие – “так исторически сложилось”. Есть ряд мероприятий, которые проходят ежегодно: День города, День молодежи, акции памяти… И если вдруг сказать, что по ряду причин мы что-то проводить не будем – нет денег или праздник непопулярен, – руководство скажет: как так, всегда проводили, а теперь не будем?»[4]
Традиция празднования зачастую основана лишь на особенностях бюджетного планирования и отчетности:
«На мероприятия, которые проводятся из года в год, закладывают средства. Закладывая средства по инерции, ты связываешь себе руки: “Деньги есть? Значит, давайте проводить мероприятие”. Никто не задумывается [о необходимости торжества], проще провести песни-пляски и спокойно работать дальше – до следующих песен-плясок»[5].
Маховик некоторых праздников в советское время был раскручен настолько сильно, что его инерция не иссякла и сегодня. Например, как говорит Татьяна Кириллова, каждый год в Ульяновске отмечается День рождения комсомола: с приглашением ветеранов, организацией концертов, раздачей подарков и благодарственных писем.
«В 2013 году на юбилей комсомола приехали бывшие секретари обкома и горкома ВЛКСМ, они выходили на сцену и говорили, что комсомол – это на всю жизнь, что бывших комсомольцев не бывает и что комсомол жив, пока жив последний комсомолец. Для тех, кто всю жизнь работал в комсомоле, другого профессионального праздника нет».
Традиция выполняет функцию социального стабилизатора, обеспечивает преемственность, но это палка о двух концах. Традиция противоположна модернизации, она, по определению, консервативна, она обращена назад, а не вперед, она мифологизирует историю и «закольцовывает» историческое время. «Время мифа циклично, оно основано на “вечном возвращении” к истокам. История проходит, а миф постоянно повторяется»[6], – пишет философ Дмитрий Горин. В такой ситуации жизнь заменяется ожиданием очередного праздника после тяжких трудовых будней, который подкатит точно, как поезд по расписанию. Цикличное время отменяет развитие и порождает апатию. Круговращение праздников гипнотизирует. «Что воля… Что неволя… Все равно», – говорит Марья-искусница[7] под воздействием колдовских чар, как мы сейчас сказали бы, «в зомбированном состоянии».
Праздник выполняет еще и функцию обнуления и перезагрузки. Время как бы сбрасывается, и начинается новый отсчет. Все плохое можно забыть. Поэтому, наверное, люди так ждут Нового года: с боем курантов начнется новая жизнь. В этой надежде людей укрепит традиционное обращение президента, которому напишут душевный текст. А с салютом Победы 9 мая «перезагружается» и чувство национального достоинства, и последняя, дополненная и исправленная, версия исторической памяти.
Внедрение «революционных» праздников и закладка новых традиций – типичное действие новой власти после смены режима. В постперестроечные годы в общественный календарь вошли российские, религиозные, европейские (например, День святого Валентина), а также региональные праздники. Но бюрократическое сознание не терпит пустоты: промежутки между знаковыми датами заполняются огромным количеством «мусорных» торжеств и вновь изобретенных поводов для бюрократической «движухи». Одни и те же календарные даты отмечаются из года в год: либо «приуроченным» мероприятием, либо, как минимум, поздравлением губернатора или мэра. Последнее требует особой изворотливости от пресс-секретаря, готовящего эти тексты, ведь ему нужно сохранить проникновенный стиль и при этом не повториться.
Празднуется все подряд, даже некруглые даты. Например, лишь за 19 января 2015 года ульяновские пресс-службы отметились следующими сообщениями: около пяти тысяч ульяновцев совершили обряд омовения в ходе празднования Крещения Господня; в Ульяновске прошло торжественное мероприятие, приуроченное ко Дню работника прокуратуры России в связи с 293-летием основания службы; около 120 тысяч жителей области приняли участие в мероприятиях учреждений здравоохранения, приуроченных к 72-й годовщине образования региона; в области впервые отпраздновали День Симбирского края; кроме этого, опубликовано поздравление губернатора ко дню образования УМВД России по Ульяновской области (также 72-я годовщина, отмечается 20 января).
Если же грядет особо круглая дата, то мероприятия, «приуроченные» к ней, начнутся за полгода и будут идти по нарастающей, как в случае 70-летия Победы в Великой Отечественной войне. День Победы – единственный праздник (кроме Нового года), который еще реально объединяет россиян, поэтому власть «черпает легитимность в Великой Отечественной… она приватизирует политическую и военную историю и подгоняет ее под себя»[8]. Стратегия празднования планируется на самом верху, в администрации президента страны. Мероприятия вместе с информационным сопровождением идут плотной чередой.
«В Ульяновской области в рамках патриотического марафона пройдут акции “Обелиск”, “Цветы Победы”, “Ветеран живет рядом”, “С праздником, дорогой наш человек!”, “Семейные фотохроники Великой Отечественной войны”, “Ветераны вспоминают…”»[9]
Но мероприятия – это тяжелая работа, поэтому такой акционизм выхолащивает суть праздника, «замыливает» его.
Номенклатурность
В своем известном исследовании «невозвращенец» Михаил Восленский, отталкиваясь от ленинского определения классов, показал, что советская номенклатура была эксплуататорским классом в якобы бесклассовом советском обществе – классом, привилегированным, паразитическим, агрессивным[10]. «Общенародное государство» с его вертикалью власти и тоталитарной идеологией было инструментом поддержания классового господства, а массовые праздники создавали иллюзию народного единства.
С концом советской власти номенклатура никуда не исчезла, она перегруппировалась и мимикрировала, теперь ее называют политической и финансово-промышленной элитой. Вот только цель ее изменилась: если для советской номенклатуры главным была власть как таковая, то для российской ключевым ресурсом является власть-собственность, а целью выступает ее расширение и сохранение. Поддержание традиций и зацикливание исторического времени соответствует такой цели. В этом смысле праздников, действительно, много не бывает: каждый праздник – ячейка в плотной страховочной сети номенклатуры, инструмент «мягкой силы», охраняющей классовый интерес. «У этой системы, которая сейчас пытается себя воспроизвести, основная цель и основная задача – выжить любой ценой, – говорит политолог Лилия Шевцова. – Поэтому упор делается на политическую технологию и на укрепление факторов стабильности»[11]. Философ Кирилл Мартынов полагает:
«Праздники – это один из немногих форматов, в которых российский чиновник встречается с российским же народом, причем в строго контролируемой, официозной среде. Официальные торжества, например, День города или 9 мая, становятся одновременно способом отчитаться о проделанной работе непосредственному начальству уровнем выше, передать сигнал в центр, что, мол, все в порядке и у нас тут народ ликует, а рабочие будни чередуются с умеренными гуляниями. Кроме того, праздниками можно создать безвредный информационный повод и уловить, какие теперь веяния в верхах. Например, если под Пасху в области начали выделять средства – значит, надо всем районом разворачиваться в эту сторону и тоже есть куличи. Во время праздника узнают своих, обличают чужих, демонстрируют свою близость к народу, делят бюджет»[12].
Большинство праздничных мероприятий имеет номенклатурный характер, который распознается по устоявшемуся протоколу. Во-первых, он предполагает присутствие первых лиц района, города, области, округа или страны. Важен сам факт присутствия, хотя бы на пять минут. Чем выше ранг присутствующего на мероприятии первого лица, тем выше статус мероприятия. Если первое лицо опаздывает, начало праздника будет задержано, сколько бы людей ни собралось. Например, в августе 2013 года в Ульяновске торжественно открывался кинозал для инвалидов-колясочников. Губернатор области Сергей Морозов приехал почти с двухчасовым опозданием, и все это время инвалиды его ждали на сильной жаре. Глава региона не хотел поручать открытие зала кому-то из заместителей: он использовал событие как повод для предвыборной агитации, приписав заслугу в открытии кинозала правящей партии[13].
Первое лицо должно выступить с речью, подготовленной помощниками. Если мероприятие проходное, речь будет изобиловать банальностями типа «мы не имеем права забывать свою историю», «нам необходимо обращаться к своим истокам» или «главное для власти – сбережение народа». Если повод значимый, речь постараются сделать непохожей и очеловечить ее, добавив эмоций. Чиновники научились превращать праздники в мероприятия, а мероприятия в праздники. Для этого мероприятию придаются внешние атрибуты торжеств, унаследованные из советских времен: пленарное заседание или торжественное открытие в лучшем концертном зале города, зачитывание поздравительных телеграмм руководителей государства, тематическая выставка или ярмарка в фойе, концерт и праздничный обед для избранных. Так открывается, в частности, ежегодный Культурный форум в Ульяновске.
Ранг мероприятия определяется не только его размахом, но и статусом приглашенных лиц. На первый Культурный конгресс в Ульяновске, проходивший в сентябре 2011 года, удалось залучить тогдашнего руководителя администрации президента Российской Федерации Сергея Нарышкина, а на следующий год на открытие форума прилетала председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко. Сам факт этих статусных визитов в дальнейшем упоминался в отчетах регионального Министерства культуры в качестве реального достижения.
Контекст
Из всех праздников для власти важнейшими являются те, которые можно погрузить в идеологический контекст (хотя при желании идеологическим можно сделать любой праздник, включая безыдейный Новый год). Доминирующей идеологией современных российских праздников становится национал-патриотизм православного толка.
Спускаясь в регионы, новая идеологическая эклектика приобретает гротескные формы. В Ульяновске «торжественное шествие-митинг, посвященное Дню народного единства», состоявшееся 4 ноября 2014 года, завершилось молебном на площади 100-летия со дня рождения В.И. Ленина. Молебен вел митрополит Симбирский и Новоспасский Феофан, который говорил с трибуны, украшенной флагами «Единой России». Присутствующие крестились на флаги «правящей партии». Свое выступление владыка парадоксальным образом завершил комсомольской «Песней о тревожной молодости», посетовав на то, что собравшиеся не знают слов. На происходящее взирал со стены Ленинского мемориала рельефный облик самого Ильича, в свое время призывавшего расстреливать попов «беспощадно и повсеместно» и «как можно больше»[14].
День народного единства – характерный номенклатурный трюк. Это «исправленное» 7 ноября, попытка трансплантации контекста: власть задумала сохранить традиционную форму ноябрьского праздника – прохождение колонн трудящихся единым строем, с транспарантами, знаменами и шариками – и при этом совершить подмену социалистической идеи идеей национально-патриотической. Коммунистов оттеснили от праздника. Впрочем, левые сами от него дистанцируются и продолжают упорно праздновать 7 ноября.
Ульяновский политолог Николай Васин считает 4 ноября искусственным праздником:
«Люди празднует те даты, которые ими прочувствованы, с которыми многое связано. У Дня народного единства нет концепции, а исторический повод массовым сознанием не воспринимается. Если сегодня спросить любого человека, что мы празднуем 4 ноября, абсолютно разные ответы будут»[15].
Это, кстати, подтверждают и опросы «Левада-центра»[16]. Его директор Лев Гудков считает, что россиян мало что связывает с этим днем: они рассматривают 4 ноября как инициативу властей, нацеленную на то, чтобы «погасить» память о 7 ноября. В сознании большинства россиян 4 ноября скорее ассоциируется не с Мининым и Пожарским, а с «русскими маршами» националистов[17].
Как пишет публицист и сопредседатель Национального демократического альянса Андрей Широпаев, предсказанная Андреем Синявским метаморфоза («смена коммунистического деспотизма другой разновидностью деспотизма – под национально-религиозным флагом») оказалась вполне «исторически осуществимой»[18]. Сегодня в национал-патриотический контекст вписывают даже аполитичную языческую Масленицу. В частности, 22 февраля 2015 года кульминацией масленичных торжеств в поселке имени Космодемьянского (это район Калининграда) стало сжигание чучела Барака Обамы («К созданию [чучела] жители поселка подошли творчески и патриотично. […] Классический костюм был набит травой, само чучело насажено на осиновый кол, а вместо личины у него красовался цветной портрет 44-го президента США»[19]). А по сценарию празднования Масленицы в Чарышском народном доме русской традиционной культуры, что в Алтайском крае, предполагалось, что Петрушка должен убить Обаму палкой, но из-за огласки в СМИ режиссер этот эпизод убрал[20].
Резкая смена идеологического контекста, навязываемого властью, привела к раздвоению традиционных праздников. В частности, 1 мая в Ульяновске проходят два митинга. Один, официальный, под флагами «Единой России», «Молодой гвардии» и при участии Федерации независимых профсоюзов проводится на площади Ленина. Другой, организуемый левопатриотическими силами под красными (КПРФ) и желтыми («Патриоты России») знаменами, – на площади около Ленинского мемориала.
Сегодня российская власть повсеместно, активно, а порой и агрессивно продвигает религиозную повестку праздников. Возможно, начало этому процессу было положено в 1990 году, когда Верховный Совет РСФСР объявил православное Рождество нерабочим днем, по сути переведя его в разряд государственных праздников. Но регулярные эстетические несоответствия, вроде карикатурного молебна на фоне Ленина, показывают, что слияние церкви и государства принимает уродливые формы. Когда во время пасхальной службы 5 мая 2013 года камера запечатлела стоящих в ряд премьер-министра Дмитрия Медведева с супругой и президента Владимира Путина с мэром Москвы Сергеем Собяниным, этот снимок моментально получил название «Путин женится на Собянине». Фотография ульяновского губернатора Морозова, который пришел на рождественскую службу в Спасо-Вознесенском кафедральном соборе в ярко-красной спортивной одежде, также вызвала саркастические комментарии. Посетив 19 января, в праздник Крещения, обряд водоосвящения, он сказал, что в трудный для государства и региона период «освятить Волгу – это положительная идея, которая нашла широкий отклик у верующих»[21]. А заявив, что 19 января будет отмечаться еще и как день рождения губернии, Морозов показал, что праздники можно изобретать по вдохновению.
Но это не значит, что они приживутся в народном сознании. Пример тому – День семьи, любви и верности, который получил официальный статус в 2008 году и по календарю отмечается 8 июля, в день православных покровителей семьи и брака Петра и Февронии. В 2009 году по указке сверху в тринадцати городах России были установлены памятники Петру и Февронии, что потребовало добровольно-принудительного сбора средств. Новый праздник должен был стать патриотической альтернативой Дню святого Валентина, на который косо смотрит РПЦ. Но «имплантат» не прижился. «Мы пытаемся что-то противопоставить католическому празднику, но когда что-то делается в пику чему-то, это, как правило, обречено на неудачу», – говорит политолог Николай Васин. Святой Валентин полюбился российской молодежи, романтичный праздник набрал силу и оброс индустрией атрибутики («валентинки»). В этом году губернаторская пресс-служба Валентинов день проигнорировала, но пик свадеб все равно пришелся на 14 февраля.
В России зачастую празднуют то, по поводу чего следовало бы скорбеть. Иногда же, наоборот, насаждаемые властью праздники приобретают мрачный оттенок. В феврале 2013 года в городе Соликамске Пермского края местные сотрудники системы исполнения наказаний с музыкой и танцами отпраздновали 75-летие Усольлага. Пресс-релиз УФСИН цитирует одного из руководителей краевого совета ветеранов этой системы, полковника Сергея Ерофеева:
«В январе 1938 года в Усольском ИТЛ НКВД СССР были заложены традиции, которые имеют ценность и в нынешнее время. Это верность Родине, взаимовыручка, уважение к ветеранам»[22].
А ведь Усольлаг был одним из самых жестоких лесоповалов, половину его заключенных составляли «политические». Смертность здесь была наивысшей среди лесных лагерей ГУЛАГа и сопоставима со смертностью в нацистском Бухенвальде[23].
Приурочить мероприятие к дате смерти исторического деятеля – также типично для чиновников. Например, в этом году 21 января, день памяти В.И. Ленина, обрел в Ульяновске атрибуты праздника: митинг, круглый стол на тему НЭПа, демонстрация фильма, художественная выставка, экскурсия «Семейные традиции в семье Ульяновых», бесплатное посещение дома-музея Ульяновых. В этом году с подачи президента в России появился довольно зловещий праздник – День Сил специальных операций («день СС»): он совпадает с днем ввода в Крым «вежливых людей» в камуфляже и без опознавательных знаков.
Ритуал и массовость
Типичный сценарий Дня Победы в Ульяновске, который повторяется из года в год, таков: парад с участием суворовцев, выставка военной техники и оружия, раздача «солдатской каши» из полевых кухонь, выступление местных литераторов и бардов, песни военной поры, большой концерт на площади, салют. Есть повторяющийся сценарий Дня молодежи и прочих событий, организуемых властью. Власть охотно воспроизводит ритуалы советского времени и изобретает новые: например, клятву на верность родине при получении паспорта. Первые четырнадцать ульяновских школьников и семья переселенцев с Украины дали такую клятву 9 мая 2014 года. Это была инициатива губернатора. Он же в 2009 году учредил в области День государственного и муниципального служащего (9 декабря), прозванный в народе «днем чиновника». В тот день впервые двое молодых людей, поступивших на службу в мэрию города, дали торжественную клятву чиновника, пообещав не брать взяток.
Философ Кирилл Мартынов полагает:
«Праздник – одна из главных форм трудовой деятельности российского чиновника. В духе культурной антропологии можно заявить, что праздник – это набор ритуалов особого племени начальников, и в этом качестве он выполняет весь набор типичных ритуальных функций: рекрутирование и мобилизация новых начинающих начальников, обряд инициации и перехода, снабжение ритуально-памятными сведениями об общих принципах начальственной жизни и традиционных ценностях их культуры».
«Если грамотно использовать праздник, через ритуал можно заниматься укреплением духа нации, ее достоинства и самосознания», – говорит бывший сотрудник министерства внутренней политики в правительстве Ульяновской области Степан Матвейшин[24]. Но до стройности советского ритуала нынешнему далеко: тогда была целостная идеология – сегодня царит чудовищная эклектика. Недостаток же навязанных чиновниками ритуалов – их недолговечность или одноразовость: после освещения праздника в СМИ о нем забывают. Исключением, впрочем, стал ульяновский «День зачатия» (так журналисты окрестили местную акцию «Роди патриота в День России»), который два–три года давал пищу федеральным и зарубежным медиа.
В идеале в процессе ритуала происходит передача культурного и социального опыта от поколения к поколению. По признакам выполняемых задач ритуалы, по одной из типологий, делятся на ритуалы посвящения, поощрения, пиетета и порицания[25]. Праздник как мероприятие отвечает как минимум первым трем из них. Советник губернатора Татьяна Кириллова подчеркивает важность функции поощрения, даже если для этого приходится изобретать отдельный праздник вроде Дня огурца:
«Логика здесь такая: отметить максимальное количество категорий людей, показать им, что они важны, раз для них целый праздник придуман. Если люди работают в теплице и выращивают огурцы, то к какому профессиональному празднику приурочить их награждение за хорошую работу? Есть человек, всю жизнь честно проработал, важно, чтобы он хоть один раз увидел себя в газете или в телесюжете, – ему же приятно! Сейчас выясняется, что многие ждут не столько денег, сколько морального поощрения за какие-то достижения».
С ритуальной стороной официальных праздников связана и их массовость. Хорошее мероприятие – это массовое мероприятие. Большие цифры участников, кажется, завораживают самих организаторов и всегда попадают в отчеты: «Около пяти тысяч ульяновцев совершили обряд омовения в ходе празднования Крещения Господня», «Перед зрителями выступил тысячеголосый детский хор», «Более 30 тысяч человек приняли участие в масленичных гуляниях» или – авансом – «Более 50 тысяч школьников Ульяновской области примут участие в патриотическом марафоне».
«Праздники нужны власти отчасти для того, чтобы показать свою сопричастность жизни людей, продемонстрировать, что власть и народ едины», – говорит Николай Васин. Степан Матвейшин добавляет:
«Если праздник делается правильно, то в ходе общего действия возникает единение. Когда на это воодушевление накладывается регламент, то возникает та самая ритуальность. Через нее можно управлять процессом: поднять имидж и рейтинг, направить мысли и чаяния людей на что-то, призвать их к чему-то. Ты управляешь энергией людей тем, что ты обеспечиваешь привлекательный фактор».
О привлекательности праздника можно судить по числу людей, которые добровольно в нем участвуют. В случае важных для нее праздников власть не полагается на добровольность: организованная доставка людей на мероприятия (с угрозой санкций в случае отказа от участия), зачастую в рабочее время, стала нормой. Происходит имитация гражданского общества и солидарности. «“Классно, работаем на два часа меньше, потом отпустят по домам” – вот и вся обратная связь, которую получит власть», – говорит Матвейшин. По его мнению, через массовые праздники власть дает людям возможность «выпустить пар», чтобы общество расслабилось, иначе оно скатится в депрессию. Одновременно людей «накачивают» социальным оптимизмом:
«Помимо массовости, важно, чтобы у людей возникло ощущение, что они сами сделали этот праздник, это инструмент для демонстрации себе своих же возможностей: “Вы сделали это”».
Медийность и формализм
«Праздники стали дежурным атрибутом пиар-кампаний, возможностью засветиться. Любой праздник – это повод для того, чтобы тебя показали по телевидению», – говорит Николай Васин. Возможно, «медийный выхлоп» – то, ради чего затевается большинство торжеств: праздник давно стал поводом для производства медийного (пропагандистского) контента и в этом смысле элементом политической коррупции, ресурсной базой которой являются финансово зависимые от властей масс-медиа. Затраты на них из года в год растут на фоне повсеместного дефицита региональных бюджетов[26]. Власть уничижительно называет СМИ, которые ставит себе на службу, «медийкой». Но в жаргоне чиновников есть и «событийка» – так называют мероприятия, проводимые ради их освещения «медийкой». Региональная «медийка» обеспечивает «внутреннюю» показуху, ориентированную на жителей региона. Для внешнего резонанса, в основном для глаз и ушей Кремля, нужны федеральные или даже иностранные СМИ, но им требуется хороший информационный повод. Из-за ориентации на медиа, как правило, происходит раздувание статуса мероприятия: если на фестиваль приехал один человек из Белоруссии или Казахстана, фестиваль объявляется международным. Кстати, для «медийки» выработана целая культура пресс-релиза, посвященная празднику. Сначала описание повода, потом список важных персон, посетивших мероприятие, далее духоподъемная цитата из речи первого лица и абзац о достижениях в связи с праздником. Слова «губернатор» и «правительство» в релизах пишутся только с заглавной буквы.
Наконец, признаками номенклатурного подхода выступают волюнтаризм и формализм. Можно, скажем, оказать финансовую помощь молодой семье или решить системную проблему студенчества, а можно организовать праздник «для молодежи», поставить галочку, чтобы показать: мы про молодежь не забыли. Упомянутая выше анонимная сотрудница областного правительства утверждает:
«У нас две категории мероприятий: традиционные и те, которые придумал губернатор. Он сказал, что мы будем праздновать – День огурца или День синхрофазотрона, неважно, – соответственно, это надо как-то отметить, чтобы было ясно, что это веха. Проще всего провести массовое мероприятие с продажей пирожков и выступлением самодеятельных коллективов. Могу сказать по опыту работы в комитете по делам молодежи, что это самый простой способ реагировать на посыл».
«Раньше праздниками занимались идеологи, а сейчас пиарщики и маркетологи, – говорит Степан Матвейшин. – А у пиарщика одна цель: найти повод. Из-за непрофессионализма праздник превращается в формальные действия, даже лубок смотрится лучше». Подобно дешевым лубочным копиям, праздник тоже подлежит размножению. Например, мероприятия в связи с 72-й годовщиной образования Ульяновской области были клонированы в муниципальных образованиях, образовав «вертикаль празднования».
День семейного общения, «тематические продуктовые фестивали» (Фестиваль тыквы, День кочана, День свежего огурца), Фестиваль скамеек, День садовода, День грибника, День отца, День приемной семьи («день» и «фестиваль» всегда с большой буквы) – таков неполный перечень искусственных праздников в одной лишь Ульяновской области, но каждый регион может похвастаться чем-то подобным. Большая часть праздников – одноразовые акции: это праздник-проект, праздник ad hoc, праздник-презерватив, предохраняющий от возможного всплеска недовольства. Одна из задач больших и малых праздников – отвлечь внимание людей от реальных проблем. Этой задаче служит и российское know-how – праздник по поводу годовщины праздника, в частности, годовщины сочинской олимпиады. Виктор Шендерович горько иронизирует в блоге «Эха Москвы»:
«Годовщина открытия Олимпиады, семь лет победы Димы Билана на Евровидении, полвека рекордного урожая, двести лет взятия Парижа! Раскрутить эту карусель, не дать населению навести глаза на резкость! Только вперед, то есть по кругу!»[27]
«В рамках мероприятия, приуроченного к…» – типичный зачин пресс-релиза. Приурочивание – ключевой принцип для организаторов праздника-мероприятия. Для них событие, ни к чему не приуроченное, словно теряет свою ценность. «Глава региона выступил с предложением посвятить старт “Лыжни-2015” грядущему 70-летию Великой Победы», – сообщает пресс-служба саратовского губернатора. «Более 50 тысяч школьников Ульяновской области примут участие в патриотическом марафоне “70 добрых дел – к 70-летию Победы!”» – соревнуется с ней пресс-служба регионального правительства. Если с ходу ничего не приурочивается, начинается вымученный поиск символизма:
«“Символично, что так много малышей появились на свет именно 19 января. Это главный подарок к 72-летию Ульяновской области. […] 52 новорожденных – рекордный дневной показатель за последние несколько лет”, – подчеркнул губернатор Сергей Морозов»[28].
Символику можно «подогнать» к любому празднику: «В День защитника Отечества в Ульяновской области появились на свет одиннадцать мальчиков и четырнадцать девочек»[29]. По данным источника в региональном правительстве, даже пресловутый «День зачатия» возник в результате поисков календарного повода, чтобы приурочить к нему банальный субботник 12 сентября. Стали изучать календарь, наткнулись на День России, отсчитали назад – получилось девять месяцев, то есть средний срок беременности, после чего губернатор объявил акцию «Роди патриота в День России».
Заключение
Современный номенклатурный праздник-мероприятие в России – это не только дань традиции, но и политтехнология, используемая элитами (постсоветской номенклатурой) для своего выживания и сохранения власти-собственности. Эта цель достигается через трансляцию «традиционных ценностей» с помощью праздничных ритуалов советского типа и вновь изобретаемых формальных поводов. Праздник-мероприятие, как правило, помещается в православный и национал-патриотический контекст, он является имитацией народного единства и гражданской солидарности, ориентирован на массовость и проводится в расчете на освещение в подконтрольных власти СМИ. Праздник пускает историческое время по кругу, создавая иллюзию общественной стабильности, но предельный формализм выхолащивает суть праздника, сводя его к шаблонным формулировкам в пресс-релизе.
[2] Сообщение пресс-службы губернатора и правительства Ульяновской области от 24 января 2015 года (http://ulgov.ru/news/regional/2015.01.24/37299/).
[3] Личное интервью с автором, 3 февраля 2015 года.
[4] Личное интервью с автором, 3 февраля 2015 года.
[5] Там же.
[6] Горин Д. Как мы мыслим историю // Общая тетрадь. 2014. № 1(64). С. 58.
[7] См. одноименный фильм режиссера Александра Роу (1960) по сказке Евгения Шварца.
[8] Колесников А. Оправдывая войну, стоит оглянуться на руины империи // Ведомости. 2015. 19 февраля.
[9] Релиз пресс-службы губернатора Ульяновской области, 19 февраля 2015 года.
[10] См.: Восленский М. Номенклатура. М.: Захаров, 2005.
[11] Шеремет П. Лилия Шевцова: Кремль задействует все средства для подрыва Украины // Украинская правда. 2015. 24 февраля (www.pravda.com.ua/rus/articles/2015/02/24/7059562/?attempt=1).
[12] Из ответов на вопросы автора, полученных по электронной почте в ходе подготовки статьи.
[13] Гогин С. Инвалиды дождались губернатора // Радио Свобода. 2013. 28 августа (www.svoboda.org/content/article/25088656.html).
[14] Указание Владимира Ульянова председателю ВЧК Феликсу Дзержинскому от 1 мая 1919 г. № 13666/2 «О борьбе с попами и религией» (цит. по: http://gubernia.pskovregion.org/number_486/03.php).
[15] Личное интервью с автором, 3 февраля 2015 года.
[17] Директор «Левада-центра»: «Русский марш» вытеснил День народного единства // Deutsche Welle. 2013. 3 ноября (www.levada.ru/03-11-2013/direktor-levada-tsentra-russkii-marsh-vytesnil-…).
[18] Широпаев А. Вы были правы, Абрам Терц! (http://rufabula.com/articles/2015/02/13/you-were-right-abram-tertz).
[19] Во время Масленицы калининградцы сожгли чучело Барака Обамы // Калининградский деловой портал. 2015. 22 февраля (http://ya39.ru/news/society/vo_vremya_maslenitsy_kaliningradtsy_sozhgli_…).
[20] В Чарышском районе решили не убивать Обаму на Масленицу после ажиотажа в СМИ // Капиталист. 2015. 2 февраля (http://kapitalist.tv/2015/02/02/v-charyshskom-rajone-reshili-ne-ubivat-o…).
[21] Сообщение пресс-службы администрации Ульяновска от 19 января 2015 года.
[23] К юбилею Усольского ИТЛ (http://corporatelie.livejournal.com/52454.html). Материал содержит ссылки на архивные и печатные источники.
[24] Личное интервью с автором, 3 февраля 2015 года.
[25] Храбсков А.В. Ритуал как педагогическое средство социализации личности в отечественной образовательной практике ХХ века. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. к.пед.н. Самара, 2013.
[26] Мошкин С. «Священная корова» губернаторов. Медиаресурсы власти и коррупционные риски // Общая тетрадь. 2014. № 1(64). С. 40.
[28] Релиз пресс-службы губернатора Ульяновской области, 20 января 2015.
[29] Релиз пресс-службы губернатора Ульяновской области, 24 февраля 2015.