Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 6, 2014
Алек Д. Эпштейн (р. 1975) − специалист по интеллектуальной истории, председатель Центра изучения и развития современного искусства (ЦИиРСИ).
Андрей Кожевников (р. 1990) − художник и переводчик, соавтор ряда работ о французском искусстве и обществе, а также о живописцах русской эмиграции.
I
Видный французский мыслитель и общественный деятель Пьер Леру (Pierre Leroux, 1797−1871) известен значительно меньше, чем можно было бы ожидать. По непонятным причинам об этом человеке, ни много ни мало придумавшем и впервые употребившем в печати в 1834 году термин «социализм» (причем совсем не в том значении, которое это слово обрело в последующие десятилетия), в СССР и России не издано ни одной книги; насколько нам известно, на русский не переведено ни одной его статьи.
В массовом сознании утвердилось мнение о том, что социализм пошел от Карла Маркса, хотя это, если говорить начистоту, действительности не соответствует. Профессиональные историки упоминали Анри Сен-Симона, Шарля Фурье и Роберта Оуэна, но лишь как «утопистов», предшественников и провозвестников. Видный российский историк Альфред Штекли (1924−2010) в своей вышедшей уже после распада Советского Союза книге «Утопии и социализм» указывал, что социализм − это антибуржуазное течение общественной мысли и «бесспорными создателями социализма» являются Сен-Симон, Фурье и Оуэн[1]; Леру не был почему-то упомянут вообще. Геннадий Кучеренко (1932−1997), много лет изучавший историю французского социализма и написавший докторскую диссертацию «Сен-симонизм в общественной мысли ХIХ века», вышедшую монографией в 1975 году, упомянул в ней Пьера Леру несколько раз, но лишь в контексте его полемики с Шарлем Фурье в 1846−1848 годах[2]. Первый крупный отечественный ученый, писавший о французском домарксистском социализме, − академик Вячеслав Волгин (1879−1962), получивший еще дореволюционное историческое образование (он окончил Московский университет в 1908 году), посвятил Пьеру Леру обстоятельную статью, которую опубликовал уже в период «оттепели»[3]. Вероятно, именно потому, что всех домарксистских социалистов в период доминирования «Краткого курса» нужно было клеймить «утопистами», а социалистическую мысль начинать с Карла Маркса, что исторической действительности не соответствовало. Академик Волгин отлично об этом знал и указывал:
«Многие современники приписывали произведениям Леру такое же историческое значение, как “Общественному договору” Руссо. Гейне в своих корреспонденциях из Франции называл Пьера Леру одним из крупнейших философов. В русских радикальных кружках 40-х годов XIX в. имя Леру ставили рядом с именами Сен-Симона и Фурье. Жорж Санд считала себя “бледной копией” Леру, его фанатической ученицей. Социальные романы Жорж Санд написаны, несомненно, под влиянием Леру, а некоторые, возможно, и под его редакцией. Бесспорно также влияние Леру на Виктора Гюго»[4].
Однако далее Вячеслав Волгин утверждал, будто бы «после 1848 года о Пьере Леру как о социальном мыслителе уже почти не вспоминали» − суждение это более чем странное, учитывая, что как раз в 1848 году Пьер Леру был избран и мэром города Буссак, и депутатом Учредительного собрания Франции. Академик Волгин, как и никто другой в условиях доминирования советских идеологем, не мог перечить Ленину, расправившемуся со всеми представителями социалистической мысли 1830−1840-х годов еще в 1913-м:
«В начале первого периода учение Маркса отнюдь не господствует. Оно − лишь одна из чрезвычайно многочисленных фракций или течений социализма. Господствуют же такие формы социализма, которые в основном родственны нашему народничеству: непонимание материалистической основы исторического движения, неумение выделить роль и значение каждого класса капиталистического общества, прикрытие буржуазной сущности демократических преобразований разными якобы социалистическими фразами о “народе”, “справедливости”, “праве” и т.п. Революция 1848 года наносит смертельный удар всем этим шумным, пестрым, крикливым формам до-марксовского социализма»[5].
Коль так, то единственный возможный вывод состоял в том, что «после 1848 года о Пьере Леру как о социальном мыслителе уже почти не вспоминали» − любое другое утверждение с огульным ленинским обобщением состыковаться не могло. В отличие от умершего в 1825 году Анри Сен-Симона (1760−1825), Пьер Леру, успевший познакомиться с ним в последний год его жизни, прожил после революционных событий 1848 года еще более двадцати лет, дожив до Парижской коммуны 1871 года. Однако советская историческая наука продолжала игнорировать все сделанное им в зрелые годы жизни.
Идеологический догматизм продолжал препятствовать адекватному восприятию и анализу воззрений французских мыслителей первой половины XIX века и в 1970-е годы. Так, очевидно искажая ход интеллектуальной истории, Геннадий Кучеренко постулировал в вышеупомянутой монографии о последователях Сен-Симона:
«Для К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина утопический социализм (французский в первую очередь) − один из идейных истоков марксизма и в то же время его диалектическая противоположность, выступающая как противоположность между научным социализмом и социализмом утопическим, т.е. ненаучным»[6].
Пьер Леру стал жертвой этих довольно бессмысленных применительно к социальному философу обвинений в «утопичности» и «ненаучности».
В постсоветскую эпоху, когда российская история и философия стали освобождаться от идеологического гнета «единственно верного учения», ситуация могла бы измениться к лучшему, но вектор интеллектуальных исканий был уже принципиально другим: мыслители-социалисты вышли из моды, интерес у существенно сократившейся читательской аудитории вызывали авторы, в Советском Союзе не издававшиеся. Профессор Андрей Гладышев, две диссертации которого посвящены сильно повлиявшему на Пьера Леру Анри Сен-Симону, в очень эмоциональной статье прекрасно описал то, что произошло:
«“Перестройка” повлекла за собой десятилетие методологического смущения и растерянности многих российских историков, особенно старших поколений. […] Историки, ранее все, как один, считавшиеся марксистами, учились обходиться без практики непременного цитирования классиков марксизма-ленинизма, считавшейся отныне дурным тоном. Слова “класс”, “способ производства”, “производственные отношения”, “общественно-экономическая формация” стали почти что неприличными»[7].
«В науке 90-х годов заниматься “утопическим” социализмом в это время уже казалось утопично. Российская историография не стала утруждать себя моделированием истории раннего французского социализма “в логике социальных категорий новой эпохи”, она просто забыла о нем. Общество, всеми силами старавшееся вычеркнуть из памяти свое социалистическое прошлое и возлагавшее надежды на капиталистическое будущее, меньше всего интересовалось историей социалистических идей, которая в кратчайший срок из приоритетного направления историографии превратилась в одиозный анахронизм»[8].
Так Пьер Леру остался среди тех, кто пока не дождался справедливости по отношению к своему интеллектуальному наследию. Книги о нем к настоящему моменту изданы по-французски, по-английски, по-итальянски и по-немецки, но на русском их нет ни одной; не переводились на русский и его собственные труды. Во Франции Пьеру Леру еще в 1903 году был установлен памятник, но, поскольку стоит он в небольшом городе, в отдалении от популярных туристических маршрутов, ни в одном из многочисленных путеводителей его фото не воспроизведено. Хочется надеяться, что настоящая статья, базой для которой послужил значительный корпус исследовательской литературы, опубликованной во Франции, Англии и США, станет началом изучения интеллектуального наследия Пьера Леру в России, что совершенно необходимо для комплексного понимания генезиса социал-демократических идей в исторической перспективе.
II
Пьер Леру в полном смысле слова был человеком из народа. Он родился в 1797 году в скромной семье: его отец Жак Шарль Модест Леру, как и дед по матери, был продавцом соков, лимонада и других прохладительных напитков. Дела отца шли плохо, и в итоге он был даже вынужден заложить имущество. После того, как в 1800-м родился второй сын Жан, семья переехала в деревню, но к 1803 году вернулась в Париж, и родители возобновили торговлю. В 1804 году, едва семья встала на ноги, умер дед. В 1805-м годился третий сын − Жюль, который впоследствии стал соратником старшего брата и поддерживал его идейно. Младший из братьев, Пьер Виктор родился в 1808-м − и в том же году отец скончался от продолжительной болезни, оставив сиротами четырех сыновей, старшему из которых, Пьеру, было только 11 лет. После отца осталось множество долгов, и это время нужды и бедности навсегда запечатлелось в памяти его сыновей.
Окончив в 1814 году лицей в городе Ренн, Пьер вернулся в родительский дом и поступил в качестве ученика в типографию, где овладел профессией наборщика. Работа настолько увлекла его, что он даже разработал усовершенствованную модель печатного станка. В 1822 году Пьер Леру опубликовал работу «Новый типографский метод», которая стала его первым напечатанным трудом[9]. За год до этого умерла его мать, и Пьер стал опекуном троих младших братьев. В том же году он встретился с членом Палаты депутатов Жильбером Ла Файетом (1757−1834), входившим в то время вОбщество друзей свободы печати (закрытого властями в 1823 году) и предложил ему идею своего типографского изобретения, благодаря которому, как считал Леру, было бы легче распространять разделяемые им идеи общества карбонариев, наиболее видным представителем которых во Франции и был Ла Файет. После того, как в городе Ла-Рошель по обвинению в попытке государственного переворота были казнены четверо военнослужащих, в 1822 году Леру порвал с карбонариями и стал выступать против насильственных методов борьбы, продолжая при этом работать мастером цеха в типографии[10].
Основателями французского карбонаризма принято считать Сент-Амана Базара (1791−1832) и Бартелеми Проспера Анфантена (1796−1864) − авторов двухтомного труда «Изложение доктрины Сен-Симона» («Exposition de la doctrine de Saint-Simon»), изданного в 1828−1829 годах. Именно в этом труде последователи Анри Сен-Симона критически переосмыслили термин «индивидуализм». С точки зрения Сен-Симона и его единомышленников, индивидуализм слишком развил и без того сильный эгоизм в человеке. И если постараться организовать производство на принципах ассоциации, то есть партнерства и сотрудничества, то это должно привести к развитию чувств солидарности и взаимовыручки. Индивидуализм побуждает людей бороться друг против друга; лозунг принципа взаимовыгодной ассоциации, который отстаивали сен-симонисты, − борьба людей против нищеты и природных бедствий в сотрудничестве друг с другом. Они считали, что главная задача исполнительной власти государства состоит в организации людей в трудовые ассоциации или общины, где забота о людях труда и улучшение их жизни будут основой развития всего общества.
В одной из популярных энциклопедий утверждается, будто «сторонники социалистических теорий, последователи Анри Сен-Симона, начали использовать понятие “индивидуализм” для противопоставления “социализму”»[11], − этого не могло быть по той очевидной причине, что, когда появилось слово «индивидуализм», термина «социализм» еще не существовало. Апостол либертариантства Фридрих фон Хайек (1899−1992) был не намного ближе к исторической правде, утверждая в своей книге «Индивидуализм и экономический порядок»:
«По происхождению оба термина − “индивидуализм” и “социализм” − являются изобретением сен-симонистов, основоположников современного социализма. Сначала они ввели термин “индивидуализм” для обозначения конкурентного общества, против которого выступали, а затем придумали слово “социализм” для обозначения централизованно планируемого общества, в котором вся деятельность управляется по тому же принципу, что и на отдельной фабрике»[12].
Не названного Хайеком по имени Пьера Леру можно лишь с натяжкой назвать «сен-симонистом», а термин «социализм» ввел именно он, причем спустя девять лет после смерти Сен-Симона − когда, по справедливому замечанию академика Волгина, «сен-симонизм как особое организованное течение социальной мысли исчезает»[13].
В работе «Об индивидуализме и социализме», написанной в 1834 году, Пьер Леру выделил два фундаментальных начала в обществе: «стремление человека к свободе» и «стремление человека к общественному единению». Стремление к общественному единению он противопоставлял, с одной стороны, эгоизму и индивидуализму, а с другой, «абсолютному социализму», отождествляемому им с тиранией бюрократического государства. «Индивидуализм» и «абсолютный социализм» (который в его глазах имел значение совершенно другое, чем принято в наши дни: он говорил о государстве, скорее, тоталитарном) Пьер Леру считал двумя крайними полюсами организации общества. Он осознавал, что свобода и общественное единение являются противоположными ценностями − он называл их «двумя пистолетами, направленными друг на друга», − которые, однако, должны сосуществовать, дополняя друг друга.
Леру был одним из первых мыслителей, осознавших, что общественные отношения по своей природе подвержены двойной опасности искажения, выступая как против идеи неограниченных прав личности, так и против концепции, признававшей за государством основную роль в организации общественной жизни. Он писал:
«[В этом случае] индивид становится лишь винтиком: его жизнь четко регламентирована, у него есть официальная идеология, которой он должен верить, а за порогом его поджидает инквизиция. Человек перестает быть свободным и стихийным существом, теперь он лишь инструмент, который подчиняется − помимо своей воли или же, напротив, будучи увлечен происходящим − и механически реагирует на общественные события, подобно тени, которая повторяет движения тела»[14].
«Абсолютный социализм ничуть не менее отвратителен и не менее абсурден, чем абсолютный индивидуализм»[15], − замечал он с пророческим даром, достойным удивления и восхищения.
Впоследствии, в 1850 году, он вспоминал:
«Я изобрел термин “социализм”, чтобы противопоставить его идее индивидуализма. […] Под этим именем я стремился изобличить ложные системы устройства общества, предложенные якобы учениками Сен-Симона и последователями Руссо»[16].
Начиная с 1836 года писатель и публицист Луи Рейбо (1799−1879) в серии статей, опубликованных в «Revue des Deux Mondes», назвал сторонников Анри Сен-Симона, Шарля Фурье и Роберта Оуэна, выступавших за проведение масштабных социально-экономических реформ, «социалистами». Так термин зажил своей жизнью, бумерангом вернувшись к своему создателю, и в 1845 году Леру уточнял:
«Следует понимать под социализмом… расширенное право на общественные объединения… С некоторых пор стало принято называть социалистами всех тех мыслителей, которые озабочены общественными реформами, всех тех, кто критикует […] индивидуализм, всех тех, кто тем или иным образом говорит… о чувстве солидарности, которое объединяет не только членов того или иного государства, но все человечество; и в этом смысле мы, всегда выступавшие против абсолютного социализма, сами сейчас считаемся социалистами. […] Мы являемся социалистами, если под социализмом мы подразумеваем учение, которое, не отказываясь ни от одного из элементов формулы “свобода, братство, равенство, единство”, вместо этого, сочетает их все»[17].
В 1858 году Леру писал: «Республика и социализм − это равно значимые идеи»[18]. Таким образом, речь идет об идеале демократической и социально ориентированной республики.
Пьер Леру утверждал, что перед философами Нового времени стояла «сложная, но решаемая проблема объединения принципов свободы и общественного единения»[19]. Конечной целью всего пути человечества Леру считает равенство. В отличие от легалистов-республиканцев, считавших, что реализация равенства ограничивается предоставлением всеобщего избирательного права, Леру в статье «Равенство» (1838) отмечал горькую иронию в том, что общество предоставляет индивиду юридическое равенство без равенства фактического:
«Нация вовлечена в сельское хозяйство, в промышленное производство и в торговлю. Какой же принцип является основополагающим для всех этих видов деятельности? Принцип свободы, который выражается в свободе конкуренции. Но… именно здесь кроется самое вопиющее неравенство. Истинной конкуренции не существует, поскольку средства производства принадлежат небольшому количеству людей, а остальные низведены до положения рабов индустрии. […] Жизнь стольких миллионов человек, стольких миллионов тех, кто полностью равен нам, кто подобен нам, наших братьев и сограждан, полностью зависит от рисков, которые приносят с собой недальновидность, нерадивость, посредственные способности, личные пристрастия и всевозможные безумства собственников капитала. В том, что общество провозгласило конкуренцию, заложена огромная ирония: это то же самое, как если бы оно отгородило загон, в котором одни, связанные и безоружные, были бы отданы на откуп другим, которые отлично вооружены. Картина свободы, которую являет собой сфера труда и производства, в действительности больше напоминает каторгу в Тулоне»[20].
В 1824 году Пьер Леру вместе с Полем-Франсуа Дюбуа (1793−1871) основали журнал «Le Globe» («Глобус»). Это издание стало одним из самых популярных в эпоху реставрации Бурбонов, отличаясь высоким интеллектуальным уровнем публикаций и широким охватом тем. Журнал стремился распространять знания в различных сферах, вполне отвечая своему названию. С идеологической точки зрения в эти годы издатели и авторы «Глобуса» выступали за расширение избирательного права, основанного на имущественном цензе, и в целом отличались социал-либеральными взглядами на политику и экономику.
Начиная с 1827 года Пьер Леру стал задумываться о создании обществ взаимопомощи для рабочих. В 1839-м работники типографий, среди которых был и Леру, одними из первых создали подобное объединение − Общество тайной взаимопомощи, которое учредило кассу для поддержки бастующих, безработных и больных. Выступая перед работниками типографий 15 сентября 1850 года, Леру заявил, что профессиональные объединения обязаны защищать права рабочих, противостоять снижению зарплаты, обеспечивать достойные условия труда и бороться с безработицей[21].
C 1822-го по 1830 год, как и подобало выходцу из народа в годы Реставрации, Леру был сторонником социального либерализма, сначала в качестве участника заговорщического клуба карбонариев, а затем − в должности редактора «Глобуса». При этом социалистические и республиканские чувства не были чужды молодому Пьеру Леру, однако он был очевидным противником идеологии, которая выступает за подчинение индивида диктату общественных институтов, пусть они и являются выразителями интересов простых людей[22]. Позднее, в 1838 году, Леру писал:
«Человек не может вверить государству ни своего мышления, ни своей любви, ни своей дружбы, ни руководства своим трудом, ни плодов своего труда − одним словом, всего того множества действий и чувств, которые составляют суть его личности»[23].
Пьер Леру также резко критиковал идею «общественного договора» Жан-Жака Руссо. Цитируя в 1847 году слова Руссо о том, что человека «силой принудят быть свободным»[24], Леру горько иронизировал:
«Эти слова… заставляют меня с гневом вспомнить о палаче Дона Карлоса, который во время казни сказал ему на ухо: “Господин, это для вашего же блага”. Рассуждать так − значит издеваться над самим человеческим разумом. Именно такие идеи послужили оправданием для создания гильотины»[25].
Начиная с октября 1829-го и до самой Июльской революции 1830 года редакции «Глобуса» и журнала последователей Сен-Симона «L’Organisateur» располагались на соседних этажах одного и того же здания Hôtel de Gesvres, между улицей Монсиньи и переулком Шуазёль. В 1830-м «Глобус» возглавил уроженец Лиможа Мишель Шевалье (1806−1879), после чего это издание стало еще более очевидно позиционироваться как трибуна последователей Сен-Симона. Однако Леру продолжил публиковаться в нем: в январе 1831 года в журнале увидела свет его статья, озаглавленная «Довольно беспомощного либерализма!». В ней Леру писал, что прежний «Глобус» поступал верно, поддерживая свободу, однако упустив из виду одно важное право, связанное с принципом свободы: право на объединение. Фактически выступая с тред-юнионистских позиций, Леру ратовал за «эмансипацию самого многочисленного и самого обездоленного класса» − пролетариата[26].
Леру еще в 1832 году выступил с критикой «эксплуатации человека человеком», он писал о классовой борьбе, а также задолго до Карла Маркса и Фридриха Энгельса дал определения пролетариата и буржуазии исходя из критериев обладания собственностью на средства производства: «борьбу пролетариев с буржуазией» он описал как борьбу «тех, кто не обладает собственностью на средства производства, против тех, кто ею обладает»[27]. В 1842 году Леру дал более подробные определения противоборствующих классов, полные искренней боли за судьбу миллионов бесправных его соотечественников:
«Я называю пролетариями тех людей, которые производят все богатство нации и у которых нет ничего, кроме поденной заработной платы, и чья работа всецело зависит от обстоятельств, на которые они не могут повлиять; людей, которые каждый день получают лишь малую долю от результатов своего труда, все больше уменьшающуюся из-за конкуренции; людей, чей завтрашний день полностью зависит от непредсказуемого и неуправляемого движения экономики, и которые проводят свои преклонные годы либо на больничной койке, либо вовсе не доживают до старости. Я называю пролетариями рабочих городов и крестьян деревень… 22 миллиона человек, униженных, забытых, отверженных, вынужденных жить на шесть су в день.
Я называю буржуазией людей, которым подчинена и подвластна судьба пролетариев; людей, которым принадлежат капиталы и которые живут за счет доходов с них; тех, кто наживается на промышленности и кто понижает и повышает объемы производства исходя из собственных потребностей, кто безраздельно правит сегодняшним днем и кто ничего не хочет от завтрашнего дня, кроме продолжения вечного порядка, который дарует им первые места и лучшую долю. Я называю буржуазией собственников, начиная с самых богатых, господствующих в наших городах, до самых незначительных, я называю так аристократию в деревнях»[28].
В 1849 году Пьер Леру писал в журнале «Republique», что целью социалистов является «социализация средств труда»[29].
Карл Маркс и Фридрих Энгельс, несомненно, не только хорошо знали работы Пьера Леру, но и ценили их. Кроме того, Леру и Маркс лично встречались в Париже 23 марта 1844 года[30]. «Такие произведения, как труды Леру… нельзя критиковать на основании поверхностной минутной фантазии, а только после упорного и углубленного изучения», − писал Карл Маркс в октябре 1842 года[31]. «Лучшие умы Франции в большинстве своем приветствуют рост коммунизма», − писал Фридрих Энгельс спустя год, сразу после этого упоминая троих человек, первым из которых был назван «философ Пьер Леру». «Леру выпускает периодический орган La Revue indépendante, в котором основные положения коммунизма защищаются с философской точки зрения», − отмечал Энгельс[32]. Обратим внимание на то, что ежемесячный общественно-политический журнал «Независимое обозрение» издавался в Париже под редакцией Пьера Леру, Жорж Санд (1804−1876) и Луи Виардо (1800−1883) с ноября 1841-го по февраль 1848 года. То есть к моменту, когда Энгельс упоминал его, журнал выходил менее двух лет, однако то, что находившийся в то время в Манчестере друг и соавтор Маркса знал о нем, свидетельствует о том, насколько резонансным было это издание.
Много позже, в 1878 году, Фридрих Энгельс упоминал Пьера Леру среди основателей социализма как идейной школы наряду с Робертом Оуэном, Шарлем Фурье, Луи Бланом, Пьером-Жозефом Прудоном и Вильгельмом Вейтлингом. Интересно отметить, что это упоминание из текста, озаглавленного «Вариант введения к Анти-Дюрингу», было включено в первое изданное в СССР собрание сочинений Маркса и Энгельса (соответствующий том был опубликован еще в 1931 году)[33], но во втором издании сочинений трудов основоположников марксизма, которое, как указывалось, было более полным, этого абзаца не было. «Анти-Дюринг» и различные материалы к нему заняли большую часть двадцатого тома второго издания, но имя Пьера Леру в нем не упоминается вовсе.
Самое скандальное искажение отношения Маркса к Леру в советских публикациях касалось текста письма Маркса Людвигу Фейербаху (1804−1872), отправленного 3 октября 1843 года. Оригинальный текст этого письма гласил:
«Wie geschickt hat Herr von Schelling die Franzosen zu ködern gewußt, vorerst den schwachen eklektischen Cousin, später selbst den genialen Leroux»[34].
«Как ловко умел господин Шеллинг привлечь к себе французов, сперва слабого эклектика Кузена, позднее даже гениального [sic!] Леру»[35].
Именно этот вариант был опубликован в первом советском издании собрания сочинений Маркса и Энгельса в 1929 году. Однако терпеть «гениального Леру» советская идеологическая цензура не могла, и в последующих изданиях это письмо воспроизводится еще дважды и каждый раз − с новым эпитетом в отношении Леру. В издании 1956 года эта фраза Маркса выглядит так:
«Как ловко г-н Шеллинг поймал на удочку французов − сперва слабого эклектика Кузена, позднее даже даровитого [sic!] Леру»[36].
Во втором советском издании собрания сочинений основоположников марксизма цитата приобрела третий облик:
«Как ловко г-н Шеллинг поймал на удочку французов − сперва слабого эклектика Кузена, позднее даже талантливого [sic!] Леру!»[37]
Так «genialen Leroux» перестал быть гениальным: столетие с лишним спустя советские цензоры, нигде не указав этого, посмертно поправили Карла Маркса, чтобы он не раздавал щедрых комплиментов тем, кого, согласно Ленину, следовало считать лишь «шумным, пестрым [и] крикливым».
III
Во французской социалистической мысли идея установления «временной» революционной диктатуры во имя перехода к лучшему будущему была весьма популярной еще с конца XVIII века. Важную роль в возвращении этих идей в общественный дискурс сыграл трактат «Заговор во имя равенства», впервые опубликованный в 1828 году, как раз накануне второй французской революции июля 1830 года. Его автором был друг и сподвижник казненного Гракха Бабёфа (1760−1797) Филиппе Буонарроти (1761−1837), также входивший в число заговорщиков созданной в 1796 году Тайной директории общественного спасения.
Пьеру Леру многие идеи Бабёфа были весьма близки: напомним, в частности, о выступлении Бабёфа против избирательного ценза, имевшем место еще 22 октября 1789 года, − и сравним его с обращением Леру к Луи-Наполеону Бонапарту, ставшему впоследствии императором Наполеоном III: «Нам нужна другая [конституция], которая будет создана благодаря всеобщему избирательному праву»[38]. При этом Леру резко выступал против идеи насильственного свержения режима, которую вслед за Бабёфом и Буонарроти проповедовал профессиональный революционер Луи Бланки (1805−1881), полжизни проведший в тюрьмах. Бланкисты отстаивали необходимость создания узкой тайной иерархической организации, ставящей своей задачей свержение существующего режима путем внезапного вооруженного выступления и установление временной диктатуры революционеров, которая заложит основы нового, социалистического порядка. Леру же считал, что основы нового порядка должны быть заложены правовыми способами, а гражданское сопротивление не должно быть насильственным. Все в том же обращении к Наполеону Бонапарту в 1849 году он говорил об этом более чем отчетливо:
«Всеобщее избирательное право сделает выбор между вами и нами. Сейчас мы словно находимся в крепости, и она неприступна. Если вы нападете на нее, мы покинем ее не как вы, с пушками и ружьями, − мы покинем ее с мирным… оружием: с отказом от уплаты налогов»[39].
Важной идеей, выдвинутой последователями Бабёфа, была необходимость дополнения политической революции революцией социальной − только в этом случае, по их мнению, трудящиеся могли добиться осуществления своих намерений. Они также выступали против частной собственности. Так, Пьер Сильвен Марешаль (1750−1803) − автор манифеста «Catéchisme des athées» − писал: «Нет больше частной собственности на землю! Мы требуем общего потребления принадлежащих всем плодов земных». Леру же выступал против огосударствления экономики и общества, подчеркивая важность развития независимых общественных структур (в наши дни их принято называть неправительственными или некоммерческими организациями), которые должны стать основой новой общегражданской солидарности. Именно это мировоззрение позволяет считать Пьера Леру одним из отцов-основателей как солидаризма (на что обращал внимание Игорь Вощинин), так и идейно близкого этому направлению коммунитаризма. Основой идеологии солидаризма (от фр. solidaire − действующий заодно) является тезис о необходимости солидарности и стремления к компромиссу, социальному сотрудничеству и духовному доверию среди различных слоев общества, в том числе классов, партий и групп интересов. Солидаристские отношения строятся либо на системе взаимовыгодных договоров, ориентированных на общие интересы, либо на совокупности добровольных сообществ.
В этом, как представляется, может заключаться вторая причина того, что имя Пьера Леру оказалось стертым даже из тех вышедших в СССР книг, где оно, казалось бы, не фигурировать не могло. Как известно, организацией, всегда воспринимавшейся в СССР в качестве абсолютно враждебной, сотрудничество с которой невозможно и недопустимо ни в какой форме, был Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС), созданный белой эмиграцией в 1930 году. На всем протяжении своего существования (вплоть до 1990-х годов) эта организация ставила целью борьбу за свержение советского режима, вследствие чего иметь общих с ней друзей режим не мог.
В 1969 году принадлежащее НТС издательство «Посев» выпустило программную книгу одного из своих активистов Игоря Вощинина (1906−1976), озаглавленную «Солидаризм: рождение идеи», в которой Пьер Леру был охарактеризован в одном месте как «первый французский солидарист», а в другом − как «первый солидарист» вообще[40]. Это утверждение нам представляется логичным и оправданным, но не само самой разумеющимся. Упомянем в этой связи, что ни в главе «История идеи социальной солидарности», ни где бы то еще в книге профессора Георгия Гинса (1887−1971) «На путях к государству будущего: от либерализма к солидаризму»[41], изданной в эмиграции в год основания НТС и считающейся самым фундаментальным трудом российских солидаристов, имя Пьера Леру не упоминалось ни разу. Свой исторический экскурс Гинс начинал с крайне расплывчатого утверждения:
«Солидаризм, как социальная доктрина, − продукт нового времени, хотя идея социальной солидарности стара, почти как сам мир, а солидаризм как факт родился вместе с человеческим обществом».
Далее, кратко упомянув апостола Павла, Марка Аврелия, Огюста Конта и Эмиля Дюркгейма, Гинс переходил к одному из создателей Лиги наций − лауреату Нобелевской премии мира Леону Буржуа (1851−1925), «которому принадлежит первая попытка дать солидаризму юридическое выражение». Однако труд Леона Буржуа был опубликован только в самом конце XIX века[42], и стремление Вощинина выявить более ранние идейные корни этой идеологии более чем оправданно.
Леру действительно достоин того, чтобы считаться провозвестником солидаризма. В опубликованной уже после смерти Вощинина статье ее автор − французская исследовательница Армель Ле Бра-Шопар − показала это более чем отчетливо[43]. Понятно, однако, что идейный предтеча заклятых врагов советской власти не мог рассматриваться ее идеологами положительно или хотя бы нейтрально; почитаемый Народно-трудовым союзом Пьер Леру автоматически исключался из советского списка «прогрессивных мыслителей». При этом и хулить последними словами человека, придумавшего термин «социализм», в стране, называвшейся Союзом Советских Социалистических Республик, было странно. В итоге о Леру не упоминали вообще.
Вот что писал Игорь Вощинин о Пьере Леру:
«Пьеру Леру, первому солидаристу, потребовался термин для его собственного учения, основанного на идее солидарности. Термин этот должен был быть возможно более общим, подчеркивающим общественный, социальный характер его учения, и он поэтому ввел в обиход термин “социализм”. Случилось это в 1833 году. Леру любил напоминать о своем первенстве в этом отношении, но термин скоро вошел в моду и стал употребляться всеми, кто считал себя социальным реформатором: Рейбо (1839), Робертом Оуэном (1841), а также Прудоном и Марксом. Впоследствии, как известно, для разграничения понятий проф. Шарль Жид ввел термин “солидаризм”. До 1848 года термин “социализм” обозначал всякое социальное реформаторство во имя общего блага, имея таким образом довольно расплывчатое содержание. Само учение Леру было одним из таких реформаторских учений»[44].
Для советской власти, помнившей определения и хронологию социалистической мысли, данные Лениным, в этом историческом описании неприемлемым было все. Выходило, что Карл Маркс не более чем один из мыслителей в пестрой палитре социалистической мысли, причем позаимствовавший даже сам термин «социализм». Председатель разогнанного Учредительного собрания − видный деятель партии социалистов-революционеров Виктор Чернов (1873−1952) − написал вскоре после того, как вынужден был оказаться в эмиграции, масштабную книгу «Конструктивный социализм», вышедшую в Праге в 1925 году. В этом труде он указывал:
«Научный социализм появился не так, как Минерва из головы Юпитера, […] употребление этого термина в качестве простого синонима марксизма может быть продиктовано лишь узко сектантским перерождением мысли. Между чистокровными “утопистами” и социалистами послемарксовской эпохи стоит целый ряд интереснейших мыслителей, служащих как бы промежуточным, соединительным звеном между теми и другими»[45].
Признать правоту Чернова, которого Ленин еще в 1909 году назвал «заклятым врагом марксизма»[46], советские историки, конечно, не могли.
Пьер Леру считал, что греки подарили человечеству идею свободы, Евангелие принесло идею братства, Руссо стал учителем равенства, и теперь французская республика должна соединить в себе все эти принципы[47]. Когда речь шла об устройстве общества, он считал, что одно лишь регулирование государством рынка не даст ответа на социальные проблемы, и предлагал третий элемент: общественные организации, которые должны создаваться в соответствии с правом на объединение. Именно убежденность Леру в важнейшей роли общественных организаций, созданных имеющими не только формально равные права, но и активную социально-политическую позицию гражданами, действующими сообща во имя общего блага, позволяет считать Пьера Леру одним из основателей идеологий демократического солидаризма и коммунитаризма − этот термин был, напомним, введен в 1841 году британским мыслителем Джоном Бармби (1820−1881) именно применительно к тогдашним сторонникам социального реформизма.
С момента отказа России и стран Восточной Европы от социалистического пути развития прошла уже почти четверть века, и к настоящему времени более чем очевидна иллюзорность надежд на то, что свободный рынок способен самостоятельно наилучшим образом урегулировать общественные проблемы и кризисы. Изучение основоположников социал-демократических идей, почти заброшенное четверть века назад как будто за ненадобностью, должно быть возобновлено, ибо следующие одна за другой волны экономического кризиса, с которыми государства и правительства справляются с большим трудом, доказывают необходимость поиска иного пути, в котором интеллектуальными маяками будут не Фридрих фон Хайек и не Милтон Фридман. Богатое интеллектуальное наследие Пьера Леру, в России никогда не изучавшееся, заслуживает того, чтобы быть прочитанным и осмысленным.
[1] См.: Штекли А. Утопии и социализм. М.: Наука, 1993. С. 259−266.
[2] См.: Кучеренко Г. Сен-симонизм в общественной мысли ХIХ века. М.: Наука, 1975.
[3] См.: Волгин В. Пьер Леру − один из эпигонов сен-симонизма // Из истории общественных движений и международных отношений. Сб. статей памяти акад. Е.В. Тарле. М.: Издательство АН СССР, 1957. С. 389−404. Расширенная версия статьи была включена в изданную посмертно книгу избранных трудов: Он же. Очерки истории социалистических идей: первая половина XIX в. М.: Наука, 1976. С. 220−256.
[4] См.: Он же. Очерки истории социалистических идей… С. 221.
[5] Ленин В.И. Исторические судьбы учения Карла Маркса // Правда. 1913. 1 марта (перепечатано в: Он же. Полное собрание сочинений. Т. 23. М.: Издательство политической литературы, 1973. С. 25.
[6] См.: Кучеренко Г. Указ. соч.
[7] Цит. по: Уваров П. Европа в поисках идентичности: культурный перелом и провалы в памяти // Сотворение истории. Человек. Память. Текст. Казань, 2001. С. 361.
[8] Гладышев А. Три советских историка французского коммунизма XVIII в.: Волгин, Поршнев, Кучеренко // Французский ежегодник. М., 2007. С. 199−212.
[9] Leroux P. Nouveau procédé typographique qui réunit les avantages de l’imprimerie mobile et du stérotypage. Paris: Didot, 1822.
[10] Peillon V. Pierre Leroux et le socialisme républicain. Une tradition philosophique.Lormont: Le Bord de l’Eau, 2003. Р. 55−61.
[11] Латова Н. Индивидуализм // Энциклопедия «Кругосвет» (www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/sociologiya/INDIVIDUALIZM.html).
[12] См. первое примечание автора в первой главе книги: Hayek F.A.Individualism: True and False [1945] // Idem. Individualism and Economic Order.Chicago: University of Chicago Press, 1948.
[13] Волгин В. Очерки истории социалистических идей… С. 220.
[14] Leroux P. De l’individualisme et du socialisme [1834] // Evans D.O. Le socialisme romantique: Pierre Leroux et ses contemporains. Paris: Riviere, 1948. Р. 223−232.
[15] Leroux P. Encyclopedie nouvelle // Viard B. (Ed.). Anthologie de Pierre Leroux. Inventeur du socialisme. Lormont: Le Bord De l’Eau, 2007. Р. 189−190.
[16] Leroux P. De l’individualisme et du socialisme [1850] // Viard B. (Ed.). Op. cit. Р. 150.
[17] Leroux P. De l’individualisme et du socialisme [1845] // Ibid.
[18] Idem. Comment delivrer la France de la tyrannie? Ou de la constitution qui convient aujourd’hui a la France // Ibid. P. 414.
[19] Idem. De le doctrine de la perfectibilité // Ibid. P. 138.
[20] Idem. De l’Égalité. Boussac, 1848.
[21] Viard B. (Ed.). Op. cit. P. 374.
[22] См. предисловие Брюно Вийара к книге: Ibid. P. 22.
[23] Leroux P. Culte // Viard B. (Ed.). Op. cit. P. 191.
[24] Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Принципы политическогоправа // Он же. Об общественном договоре. Трактаты. М.: КАНОН-Пресс, 1998. С. 195−322.
[25] Leroux P. Discours sur la doctrine de l’humanité // Viard B. (Ed.). Op. cit. Р. 318.
[26] Leroux P., Sainte-Beuve. Plus de libéralisme impuissant // Le Globe. 1831. 18 janvier.
[27] Leroux P. De l’individualisme et du socialisme [1834].
[28] Idem. De la ploutocratie, ou du gouvernement des riches [La Revue indépendante. 1842. Septembre−octobre] // Viard B. (Ed.). Op. cit. Р. 284.
[29] Viard B. (Ed.). Op. cit. Р. 362.
[30] См. комментарий редактора в книге: Ibid. Р. 270.
[31] Маркс К. Коммунизм и Аугсбургская «Allgemeine Zeitung» [1842] // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 1. М.: Госполитиздат, 1955. С. 117.
[32] Маркс К. Успехи движения за социальное преобразование на континенте[1843] // Там же. С. 533.
[33] Энгельс Ф. Анти-Дюринг [1878] // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 1-е изд. Т. 14. М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1931. С. 378.
[34] Marx an Ludwig Feuerbach, 3 Oktober 1843 // Marx K., Engels F. Werke. Berlin: Dietz Verlag, 1963. S. 420.
[35] Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 1-е изд. Т. 1. М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1929. С. 533.
[36] Они же. Из ранних произведений. М.: Государственное издательство политической литературы, 1956. С. 258.
[37] Они же. Сочинения. 2-е изд. Т. 27. М.: Госполитиздат, 1962. С. 376.
[38] Leroux P. Trois ans de misère et de souffrance // La République. 1849. 4 novembre.
[39] Ibid.
[40] См.: Вощинин И. Солидаризм: рождение идеи. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1969. С. 17−18.
[41] См.: Гинс Г. На путях к государству будущего: от либерализма к солидаризму. Харбин: Типография Н.Е. Чинарева, 1930.
[42] См.: Bourgeois L. Solidarité. Paris: A. Colin, 1896.
[43] См.: Le Bras-Chopard A. Metamorphoses d’une notion: la solidarité chez Pierre Leroux // Chevallier J., Cochard D. (Éds.). La solidarité, un sentiment républicain?Paris: Presses universitaires de France, 1992. Р. 55−69.
[44] См.: Вощинин И. Указ. соч. С. 47.
[45] Цит. по: Чернов В. Конструктивный социализм. М.: РОССПЭН, 1997.
[46] Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм [1909] // Он же. Полное собрание сочинений. Т. 18. М.: Издательство политической литературы, 1968. С. 97.
[47] См. предисловие Брюно Вийара к книге: Viard B. (Ed.). Op. cit. Р. 41.