Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 5, 2013
Карина Сергеевна Ильинцева (р. 1981) – востоковед, специалист по истории Турции, заместитель шеф-редактора портала Aif.ru.
Начавшиеся в конце мая протесты в Стамбуле, быстро «расползшиеся» практически по всей Турции, с легкой руки СМИ поспешили окрестить продолжением «арабской весны». Казалось, и до стремящейся в Европу азиатской страны добрались воинственные настроения, овладевшие за последние годы Ближним Востоком и Северной Африкой и приведшие там к власти, несмотря на демократические прелюдии, вовсе не либералов, а их врагов-исламистов. Однако можно ли называть происходящее в Турции продолжением «арабской весны», много ли у этих явлений общего? И так ли схожи причины бунтов в турецких городах и выступлений, скажем, в Тунисе, Ливии и Египте?
Химкинский лес на Босфоре
В конце мая ленты информационных агентств заполнили сообщения из «второй столицы» Турции – страны, остававшейся островом стабильности по соседству с беспокойным арабским миром. В самом центре нового Стамбула, в небольшом и не очень известном парке, неожиданно для многих начались столкновения протестующих с полицией. Новостные сюжеты и впрямь напоминали картины, с которых начинались предыдущие арабские революции. Вооруженные полицейские, разгоняющие толпу с помощью слезоточивого газа и водометов с одной стороны, и толпы людей с плакатами, камнями и факелами с другой демонстрировали крайнее недовольство друг другом[1].
Что же обусловило такое непривычное для Турции ожесточение? О причинах этой вспышки мы поговорим ниже, а пока остановимся на поводе, спровоцировавшем беспорядки. Недавно власти Стамбула выдали разрешение на вырубку маленького и довольно чахлого парка Гези, небольшого, примерно 150 на 300 метров, зеленого массива в самом центре города, а заодно и на снос Культурного центра имени Ататюрка – устрашающего вида многоэтажного здания рядом со знаменитой площадью Таксим. На освобождающемся месте планируется воссоздать построенные в XIX веке и снесенные в 1920-е годы военные казармы Халил-паши. Но размещать в них военных власти не собираются: здания должны стать новым торгово-деловым центром[2].
Парк Гези демонстранты и принялись защищать наиболее упорно. Экологи и гражданские активисты заняли сквер и таким образом продемонстрировали несогласие с решением властей. Строго говоря, этот миниатюрный зеленый уголок ничем не примечателен: просто он находится в центральном районе Бейоглу, где повсюду посольства, дорогие магазины, престижные жилые кварталы – и совсем нет растительности. Только на этом маленьком пятачке и можно было присесть на лавочку в тени деревьев и погрызть каштаны или съесть мороженое, погулять с ребенком или встретиться с любимым. А все это для турок привычно и важно.
Первоначально конфликт казался совершенно будничным и был похож на местечковое разбирательство масштабом ничуть не больше, чем сопротивление строительству дороги через Химкинский лес или спорадические протесты москвичей против сноса того или иного здания. И так бы оно и продолжалось, если бы полиция не принялась разгонять мирных манифестантов с особым усердием. В результате беспорядки вылились в полномасштабный гражданский конфликт, а волна недовольства властями перекинулась и на другие населенные пункты. К протестам быстро присоединились половина провинций страны и крупнейшие города – Анкара, Измир, Адана, Эскишехир и другие. Митингующих поддержали турецкие профсоюзы[3], а также турки, проживающие в странах Европы. В первые дни ожесточенного противостояния погибли пять человек[4], пострадали около восьми тысяч, по всей стране прошли массовые аресты, которые продолжаются и сегодня. Среди задержанных было много журналистов.
Массовые задержания дали старт разного рода альтернативным способам осуществления протестных акций. Всю страну охватил так называемый «молчаливый протест», люди выходили на площадь и стояли там молча, ничего не требуя. У «тихого митинга» появилась и антитеза: шумовые акции, во время которых жители разных городов выражали солидарность с протестующими на площади Таксим, выходя на улицы или на балконы и стуча кастрюлями или другой посудой[5]. Все это всколыхнуло активность в социальных сетях и блогосфере; фотографии и призывы распространялись настолько массово, что власти немедленно заговорили о необходимости контроля над Интернетом. Порой противостояние принимало забавные формы. Например, когда сторонники премьер-министра в ответ на «тихий протест» тоже начали выходить на митинги, защитники парка Гези надели футболки с надписью «Тихий протест против тихого протеста против тихого протеста».
С течением времени требования бунтовщиков становились все серьезнее. К концу второй недели противостояния про парк начали забывать, а вот требования отставки неугодного премьер-министра звучали все громче и настойчивей. Инициативная группа «Таксим платформ»[6] заявила, что антиправительственные манифестации прекратятся лишь в том случае, если власти полностью запретят использование полицией слезоточивого газа при разгоне митингов, расширят демократические свободы (слова и самовыражения в первую очередь), отстранят от должностей ответственных за насилие над демонстрантами, освободят арестованных за участие в беспорядках. Еще через неделю главным требованием протестного движения стала отставка правительства Реджепа Тайипа Эрдогана. В ответ премьер-министр назвал митингующих «крысами», обвинив в организации беспорядков экстремистов и «внешние силы»[7].
Уже через несколько дней после начала демонстраций суд Стамбула, надеясь снизить градус противостояния, приостановил строительство казарм на площади Таксим. Сам Эрдоган тоже успел заявить, что вопрос о реконструкции будет вынесен на референдум, хотя потом ни разу не повторил свое обещание[8]. Все это немного охладило пыл защитников парка, однако уже не могло остановить волну антиправительственных выступлений. Впрочем, масштабные протестные акции по всей стране, которые продолжались почти два месяца, уже в июле отличались меньшим накалом, масштабом и географией распространения, а ближе к августу, особенно с началом священного месяца Рамадан, практически сошли на нет. Тем не менее имеет смысл попробовать разобраться, в чем же настоящие причины короткой «гражданской войны» на Босфоре, как окрестили минувшие события с легкой руки блогеров турецкие журналисты.
Причины бунта: от пренебрежения заветами Отца турок…
Современная Турция – уникальная республика. Фактически создавший ее и определивший нынешний порядок вещей Мустафа Кемаль смог сформировать на обломках гигантской Османской империи вполне современное государство. Он добился этого, нащупав единственно верный для современной эпохи баланс между исламом и светскостью. Несмотря на то, что страна довольно крупная, а градус «исламизации» на ее территории не одинаков – западная часть более светская, а жители восточных провинций, и особенно юго-восток, придерживаются традиционных устоев, – все же практически повсеместно оба настроения отлично уживаются вместе. В общественном транспорте можно увидеть двух сестер, одна из которых носит чаршаф и традиционную мусульманскую одежду, а другая – обтягивающие джинсы, прозрачный топ и фривольно распущенные волосы. На выходе из медресе дочку встречает мама в европейской одежде или папа с журналом «Time» в руках. Приятели ужинают в ресторане или курят наргиле – один, в традиционном наряде и с четками в руках, явно собирается на намаз, а другой – с кружкой пива – рассказывает о своей работе в офисе крупной международной корпорации. Каждый здесь – полноправный гражданин, права всех и каждого защищены, человек волен соблюдать те традиции, которые важны именно для него. Восточный колорит живет в полном согласии с европейскими ценностями. Именно так привыкли жить городские турки вот уже на протяжении девяноста лет.
После поражения Османской империи в Первой мировой войне движение за обновление страны возглавил молодой и энергичный генерал Мустафа Кемаль. Этот уроженец города Салоники стал одним из величайших политиков XX века. Он не только спас страну от полного распада, но и сумел создать фактически новое государство – Турецкую Республику, покончил с внешней интервенцией, а также заложил совершенно новаторские принципы государственности. Кемаль, который в 1934 году был удостоен Великим национальным собранием Турции фамилии «Ататюрк» (Отец турок), провел колоссальное количество реформ, в корне изменил имперский уклад и фактически избавил страну от шариата, закрепив светский характер государства, образования, гражданского права[9]. Он уравнял турецких женщин в правах с мужчинами, оттеснил исламских духовных лидеров от управления государством; совершил коренную реформу турецкого языка, подарив соотечественникам латинский алфавит (гораздо более подходящий для языка, в котором так много гласных). Преобразования коснулись практически всех сфер жизни – от политики и экономики до образования и культуры. Мустафа Кемаль был убежден, что сильное государство можно построить лишь при условии его экономической состоятельности и наличия гражданского самосознания у его жителей; по его мнению, турки прежде всего должны были научиться ощущать себя нацией, сообществом людей с равным количеством прав и обязанностей, считающих самой главной ценностью свою страну. Все остальное – в том числе вопросы веры – личное дело каждого; ислам ни в коем случае не преследовался, подчеркивались лишь его автономность и недопустимость сращивания духовных ценностей с политикой. Принципы «кемализма», среди которых народность, республиканизм, национализм, светскость, этатизм и реформизм, были закреплены в Конституции республики 1937 года[10].
Ататюрк был столь энергичен, что уже к началу 1930-х годов Турция преобразилась. В то время, как Запад сражался с экономическим кризисом и переживал депрессию, турецкая экономика, благодаря политике государственного регулирования, переживала подъем, а в парламенте, хотя он и был однопартийным, заседали не только мужчины, но и женщины. Преемники Ататюрка берегли принципы, заложенные Отцом нации; их опорой выступала армия, которая не раз вмешивалась в политические процессы, пресекая попытки исламистов или леворадикальных сил расширить свое политическое влияние.
Тот факт, что несколько поколений турок выросли в условиях светского государства, кардинально отличает Турцию от большинства соседей. Ситуация начала меняться в 2002 году, когда на выборах победила Партия справедливости и развития во главе с Эрдоганом. Зная о недоверии военных к своей политике, «конституционные исламисты» сделали все, чтобы лишить армию ее влияния: последовали массовые увольнения генералов и офицеров, заподозренных в нелояльности к новому режиму. В сентябре 2012 года три отставных турецких генерала получили по 20 лет тюрьмы за подготовку переворота в 2003 году, а более 300 офицеров были осуждены на меньшие сроки[11].
Партии справедливости и развития удается оставаться у власти на протяжении десятилетия. За это время Эрдоган смог провести целый ряд законопроектов, расширяющих влияние ислама в повседневной жизни граждан. Именно в этой реставрации принципов, отвергнутых в свое время Ататюрком, многие увидели покушение на основы Турецкой Республики. Несмотря на то, что экономическая политика нынешнего премьер-министра считается весьма успешной, попытки вновь навязать гражданам исламские нормы вызывают отторжение или даже яростное сопротивление. В 2007 году принятие закона о разрешении хиджабов в университетах привело к тому, что вопрос о легитимности самого существования правящей партии как инициатора законопроекта был поставлен в Конституционном суде. Премьер-министру удалось выиграть процесс, однако ряды его непримиримых противников продолжали расти.
Как показали состоявшиеся в 2011 году последние выборы, премьер-министра и его партию поддерживают около половины избирателей страны. Но это не отменяет благочестивого отношения к Ататюрку и его наследию, которое воспитывается с детства. Знакомый прищур и отеческая улыбка встречают вас повсюду: портреты на каждой стене, чеканные лики на монетах, изречения на всех памятниках и растяжках, причем все это – отнюдь не по принуждению. Его цитируют, помнят и чтут, а советы принимают с пиететом. Экскурсия по дворцу Долмабахче в Стамбуле неизменно заканчивается драмой, стоит только экскурсоводу дойти до комнаты, в которой Мустафа Кемаль провел последние дни и умер: его голос дрожит, а турки-экскурсанты плачут. В ноябре, в тот день и час, когда скончался Отец нации, жизнь на улицах города на минуту останавливается: люди замолкают, водители жмут на клаксоны.
Жители республики, особенно молодые, привыкшие самостоятельно решать, как им жить, и умеющие с энтузиазмом отстаивать свои права (ни разу не видела, чтобы у стамбульского университета не было хотя бы одного пикета), знают, сколь многим они обязаны Ататюрку. Большинству из них было странно слышать речи о демократии из уст нынешнего премьер-министра. Как, впрочем, и вспоминать первые полосы газет, вышедших в день инаугурации президента-исламиста Абдуллы Гюля: на фотографиях с церемонии не было видно ни одной женщины, и даже супруга главы государства, которая, к слову, носит платок, на ней не появилась.
Оправдываясь перед мировым сообществом за жестокость полиции, Эрдоган рассуждает о внешнем заговоре и внутренних экстремистах, заявляет, что «турецкая демократия сдала этот непростой экзамен»[12]. Но многие турки, уставшие от насаждения «бытового ислама», вспоминают о его судимости – чтобы сделать Эрдогана главой правительства, пришлось вносить изменения в закон, – причем не за что-нибудь, а за чтение исламистского стихотворения в общественном месте[13]. Люди устали от пропаганды исламских ценностей в государстве, в котором еще двадцать лет назад это было неприличным: не потому, что кто-то против ислама, а потому, что в политике его теперь слишком много. Решительный разворот Эрдогана вспять от секулярных традиций, подчеркнуто презрительное отношение ко многим заветам Ататюрка, нарочитое покровительство тем, кто демонстративно придерживается исламистских взглядов, повсеместное насаждение далеко не общепринятых ценностей – все это дало слагаемые, из которых родился протест. Тем более, что в нынешней Конституции, как и в прежних ее редакциях, Турецкая Республика по-прежнему именуется светским государством.
…до национального характера
Остановлюсь, кстати, на умении турок отстаивать свои права. Внедрение исламской моды и ограничений на алкоголь едва ли взволновали бы не очень интересующихся выпивкой и готовых воспринимать любую одежду турок, если бы государственная политика не стала такой категоричной. Ситуация на площади Таксим, наверняка, быстро разрешилась бы, а защитники Гези, помитинговав пару недель, разошлись бы по домам, если бы власти Стамбула не приняли решения вытеснить протестующих из парка жесткими методами – с применением водометов, слезоточивого газа и резиновых пуль[14].
Выступления «за» и «против» какого-то государственного решения в Турции есть дело привычное, турки не стесняются выражать несогласие с политикой государства. Здесь уместно вспомнить, например, о почти миллионной демонстрации после убийства Гранта Динка, журналиста и одного из лидеров армянской диаспоры, в которой приняли участие отнюдь не только армяне[15]. Даже через полгода стены в Стамбуле сплошь были изрисованы трафаретами, мрачно напоминавшими об этом преступлении. Турки совсем не аполитичны: это общество, обладающее достаточно развитым самосознанием, постоянно обсуждающее вопросы государственного масштаба. И сегодня их протест вызывают не столько антиалкогольная кампания, пропаганда многодетности или категоричное отношение к правам сексуальных меньшинств, сколько то, что государство пытается вмешиваться в личную жизнь своих граждан и принимать за них решения в тех сферах, в которых каждый турок предпочитает разбираться сам.
Борьба за зеленый клочок земли в центре Стамбула лишь обнажила глубокое недовольство населения сложившейся ситуацией. В самом начале протестов, выступая перед журналистами, Эрдоган заметил, что о реконструкции площади не раз говорилось в последние годы и с возражениями никто не выступал. Но это свидетельствует, по-видимому, лишь о том, что в тот момент чаша терпения еще не переполнилась. Настойчивое продвижение исламского образования, закрытие летних ресторанных террас, крайне строгие меры относительно потребления алкоголя, слухи о возможном запрете курения кальяна на улице, стремление государства ограничить потребление белого хлеба – все это вызывает отторжение среди жителей больших городов[16]. Некоторые инициативы, вроде запрета на использование яркой помады стюардессами национальной авиакомпании, и вовсе были подняты общественностью на смех. Премьер-министр Турции разучился слышать свой народ и, как следствие, теряет его доверие: опросы, проводимые после протестной кампании, показывают, что популярность его партии снизилась до 35% с 46% год назад[17]. Стремительное падение престижа Эрдогана началось во время подготовки к первомайским праздникам, после запрета на проведение традиционной манифестации на площади Таксим. Накануне были заблокированы трассы, ведущие в центр, автобусные остановки и станции метро рядом с площадью. Затем на сирийской границе погибли около полусотни турецких граждан, и, хотя народ ждал от своего лидера немедленных объяснений, Эрдоган прежде отправился на консультации в США. Накапливавшееся недовольство выплеснулось на улицы уже в конце месяца: спор вокруг маленького городского парка стал точкой отсчета для серьезнейшего конфликта.
Важно отметить, что площадь Таксим стала символом протеста не случайно. И у нее, и у парка Гези есть собственная история, которая сыграла немаловажную роль в бурном всплеске протестных настроений. В 1909 году на этом месте войска тогда еще Османской империи подавили военный мятеж, участники которого добивались введения в стране норм шариата. Эрдоган же возглавляет исламистскую партию, и в попытке ликвидировать знак былого унижения исламистов многие увидели желание взять реванш. На той же площади в 1977 году неизвестные расстреляли демонстрацию рабочих, праздновавших День труда, – тогда погибли более 30 человек[18]. Виновных так и не нашли, а праздновать Первомай было запрещено до 2010 года; последние же три демонстрации регулярно заканчивались ожесточенными столкновениями митингующих с полицией. Сказанное объясняет колоссальное значение площади для левых и представителей профсоюзов.
Кроме парка, премьер-министр настаивает и на сносе Культурного центра имени Ататюрка – неприглядной и мрачной коробки, в которой когда-то располагался стамбульский Театр оперы и балета, выходящей на площадь Таксим и расположенной между Гези и знаменитым отелем «Мармара». И в ее сносе недруги Эрдогана усмотрели очередное посягательство на заветы Отца народов. В ходе реконструкции площади предполагалось убрать 12-метровый монумент «Республика», где рядом с Ататюрком изображены не только его преемник Исмет Инёню и прочие сподвижники, но и солдаты, крестьяне, учителя и другие представители народа. (Кстати, не только турецкого: есть среди этих фигур и наши соотечественники Михаил Фрунзе и Климент Ворошилов – так Мустафа Кемаль отблагодарил Советскую Россию за военную помощь[19].)
Не удивительно, что всколыхнувшее всю страну протестное движение «вспыхнуло» именно в Стамбуле. Этот город всегда был чрезвычайно близок Ататюрку, и лишь военная необходимость вынудила его в свое время перенести столицу в Анкару, более пригодную для обороны. Тем не менее до конца жизни Отец турок считал перенос столицы одной из своих самых серьезных ошибок (второй он называл женитьбу), а когда узнал, что умирает, перебрался обратно в любимый город.
«Турецкое лето»: ждать ли «турецкой осени»?
У турецкого протеста сразу несколько особенностей, каждая из которых не только отличает его от других революций, произошедших за время «арабской весны», но и крайне важна как для участников демонстраций, так и для властей. И то, какие выводы каждая из сторон сделает из произошедшего, несомненно, скажется на дальнейшем развитии республики.
Во-первых, протесты были очень многолюдными и, что бы ни утверждал премьер-министр, абсолютно искренними. В них участвовали мужчины и женщины, молодые и старые, студенты и домохозяйки, рабочие и творческая интеллигенция. Властям сегодня не остается ничего, кроме как учиться слушать и слышать свой народ, поскольку в следующий раз волна недовольства может выйти из-под контроля. Во-вторых, турки ратуют за личную свободу и возможность выбора в сферах, касающихся приватной жизни, – они не желают глобальных перемен и, по большому счету, не требуют политических или экономических реформ. Наконец, в-третьих, никакой особой ненависти ни к Партии справедливости и развития, ни к премьер-министру лично у большинства населения нет. Почти все понимают, что Эрдоган – сильная и харизматическая личность, яркий политик, лидер, при котором Турция достигла неплохих результатов в самых разных областях, от медицины до туризма. И серьезных альтернатив ему в данный момент не имеется. Возмущенная часть населения хочет лишь одного: чтобы ее оставили в покое, предоставив самостоятельно определяться в собственной повседневной жизни, она боится «ползучей» исламизации – и только. В этом смысле «турецкое лето» есть, скорее, прямая противоположность «арабской весне», приведшей к свержению авторитарных режимов и вытолкнувшей на политическую арену в целом ряде стран Ближнего Востока и Северной Африки исламистов. Гораздо больше общего можно найти между акциями в Турции и российским протестным движением.
Помимо прочего, антиклерикальная направленность протестов в Турции в очередной раз «надломила» геополитические и имперские надежды Эрдогана. Очевидно, что в споре за ведущую роль среди исламских государств региона страна не выдерживает конкуренции с Ираном. Кроме того, из-за выбранного премьер-министром стиля разрешения внутригосударственных проблем Турция потеряла политические очки и в глазах Запада. Европейские лидеры все чаще называют режим Эрдогана авторитарным, призывая турецкое правительство к гуманности и указывая на непропорциональность применения силы. Представители европейской интеллигенции открыто именуют турецкого лидера «диктатором»[20]. А Европейский суд по правам человека и вовсе призывает власти Турции реформировать национальное законодательство, чтобы впредь не допустить применения силы в отношении мирных демонстрантов.
Что касается судьбы парка Гези как первоисточника турецкого протеста, то эта проблема так и осталась нерешенной, ибо вернулась в начальную точку: решение суда, запрещающее снос парка и Культурного центра, пока отменено. Это означает, что либо новая волна протестов, либо вырубка деревьев в центре Стамбула могут начаться в любой момент. А могут и не начаться.
Еще в самом начале протестной эпопеи большинство экспертов сходились в одном: что бы ни произошло, события в Турции не приведут к смене правящего режима. И все они оказались правы. Ответ на вопрос «Что будет дальше?» целиком и полностью в руках правящей партии и премьер-министра. У Эрдогана довольно долго получалось балансировать между исламом и светским государством, и если урок Гези усвоен, то он сможет делать это и впредь. И тогда Турции вряд ли будут грозить серьезные потрясения.
[1] См. фоторепортажи, сделанные в июне 2013 года на месте событий:www.bbc.co.uk/turkce/multimedya/2013/07/130726_galeri_gezi_kalanlar.shtml,http://onedio.com/haber/gezi-parki-eyleminden-dehset-veren-fotograflar-1….
[2] См. краткую историю парка Гези: Akşam. 2013. 31 Mayıs (http://smart.aksam.com.tr/Home/newsdetail?7/guncel/iste-gezi-parkinin-ta…).
[3] Об участии профсоюзов в противостоянии на площади Таксим не раз писала турецкая пресса, см., например: Bugün. 2013. 16 Haziran (http://gundem.bugun.com.tr/5-sendikadan-flas-karar-haberi/665680); Milliyet. 2013. 19 Haziran (http://blog.milliyet.com.tr/gezi-park-eylemlerine-dunya-sendikalar-konfe…).
[4] Haber City. 2013. 10 Temmuz (www.habercity.net/yerel/Gezi-Parkı-eylemlerinde-yaralanan-Ali-İsmail-Korkmaz-bugün-hayatını-kaybetti-h11687.html).
[5] Hurriyet. 2013. 5 Temmuz (www.hurriyet.com.tr/gundem/23663204.asp).
[6] См. сайт группы: www.taksimplatformu.com/english.php.
[7] С жесткой речью на эту тему премьер-министр выступил во время официального визита в Марокко: Zaman. 2013. 4 Haziran (www.zaman.com.tr/politika_protestolarin-ic-ve-dis-baglantilari-var-mille…).
[8] Haber 10. 2013. 8 Temmuz (www.haber10.com/haber/389782/#.Ufyw8owaySM).
[9] См.: Turkey: The Land a Dictator Turned Into a Democracy // Time Magazine. 1953. October 12.
[10] См.: Шахинлер М. Кемализм: зарождение, влияние, актуальность. М.: Московский писатель, 1998.
[11] См.: Кузнецова О. Турецкий суд муштрует армию // Коммерсант. 2012. 24 сентября (www.kommersant.ru/doc/2029116).
[12] См. обращение премьер-министра от 28 июня 2013 года в изложении новостного агентства «Анадолу»: www.aa.com.tr/tr/s/198503-demokrasimiz-bu-sinavi-basariya-atlatti.
[13] См. официальную биографию Эрдогана, размещенную на сайте его партии:www.akparti.org.tr/site/yonetim/genel-baskan.
[14] См. онлайн-репортажи о буднях площади, размещенные на сайтах ведущих турецких газет: www.cumhuriyet.com.tr/?hn=422078; gundem.milliyet.com.tr/polisten-dagilin-anonsu-/gundem/detay/1723431/default.htm.
[15] См.: Cheterian V. The Hidden History of Gezi Park // Middle East Online. 2013. July 4 (www.middle-east-online.com/english/?id=59881).
[16] Характерны заголовки турецких СМИ, освещающих эти темы: «Запрещена продажа алкоголя в ночное время, пьяным за рулем грозит тюремное заключение» (Hurriyet. 2013. 24 Mayıs); «У продавцов кальянов осталась неделя» (Hurriyet. 2013. 20 Haziran); «Эрдоган: мы должны убрать белый хлеб с наших столов» (НТВ. 2013. 17 января). По поводу отказа от белого хлеба в стране развернута целая пропагандистская кампания, а сама инициатива имеет специальный сайт в Интернете: www.ekmekisrafetme.com.
[17] См.: Ближневосточные уроки для России // Независимая газета. 2013. 1 августа. С. 2.
[18] См.: Radical. 2012. 13 Mayıs (www.radikal.com.tr/radikal2/1_mayis_1977de_ne_oldu-1088007).
[19] Мейер М.С. Основные этапы ранней истории русско-турецких отношений// Османская империя: проблемы внешней политики и отношений с Россией. М.: Институт востоковедения РАН, 1996. С. 64.
[20] Turkish PM Erdogan Threatens to Sue Times over Open Letter // BBC. 2013. July 26 (www.bbc.co.uk/news/world-europe-23474404).