Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 5, 2013
Людмила Валерьевна Климович (р. 1984) – историк русской эмиграции, преподаватель Ульяновского государственного университета.
В настоящее время на территории России действуют несколько организаций, которые считают себя приемниками Национально-трудового союза нового поколения (НТСНП) 1930-х годов, причем некоторые из них по-прежнему употребляют в названии формулировку «народно-трудовой союз». Более того, зачастую эти организации спорят друг с другом, отстаивая исключительные претензии на довоенное наследие. Чем в наши дни привлекательны идеи, сформулированные солидаристами еще в эмиграции? Почему философия солидаризма по-прежнему рассматривается в качестве живой и действенной силы? Ответить на эти вопросы поможет обращение к истории, начавшейся несколько десятилетий назад.
«Кружковщина»
Победа большевизма стала причиной вынужденной эмиграции из России более двух миллионов ее граждан. С первых дней пребывания за рубежом эмигранты не оставляли попыток осмыслить русскую революцию, а вступление в сознательную жизнь молодого поколения русских изгнанников послужило мощным катализатором этого процесса. Молодежь зачастую была настроена более радикально, нежели поколение «отцов», острее ощущая и переживая собственную ненужность и недоступность обычных путей самореализации, открытых для сверстников в других странах. «Тяжелая, непривычная для большинства работа, тоска по Родине, постепенная утрата веры в скорое возвращение в Россию» – все это способствовало консолидации молодых россиян[1]. Одним из первых объединений, возникавших со второй половины 1920-х годов в местах компактного расселения эмигрантской диаспоры, стал Кружок русской национальной молодежи, появившийся в 1924 году на болгарском руднике Перник. Поначалу это объединение в основном устраивало вечеринки, гуляния, спектакли, но к 1927 году было принято решение о «выходе его на широкую дорогу общественности и о распространении своих идей среди эмиграции»[2]. Основной идеей кружка, как позже писал один из лидеров Народно-трудового союза (НТС) Владимир Поремский[3], было «установление контакта между людьми, одинаково ощущавшими крах старых политических теорий и необходимость поисков новых путей»[4]. Почти сразу члены кружка начали пропагандировать свои взгляды в других местах расселения русских эмигрантов, в особенности в Южной Европе. В 1927 году открылись его отделения в целом ряде болгарских городов, а также в других европейских странах. В тот же период кружок был переименован вНациональный союз русской молодежи (НСРМ).
Почти одновременно в Королевстве сербов, хорватов и словенцев приступила к активной деятельности родственная группа – Союз русской национальной молодежи (СРНМ). О том, что эта организация «после ряда ошибок в начале своего существования и чрезмерного увлечения однобокой идеологией крайне правых группировок» уже несколько лет «идет правильным курсом», в 1929 году писала парижская газета «Возрождение»[5]. Осенью 1928 года председателем центрального правления СРНМ был избран Виктор Байдалаков[6]. Родственные по духу группировки довольно быстро решили действовать согласованно. На объединительном съезде, состоявшемся в 1929 году, был учрежденНациональный союз русской молодежи (НСРМ). Одной из его целей провозглашалась «разработка практически осуществимых путей для согласования общей работы и установления взаимной поддержки, дабы русская национально мыслящая молодежь представляла собою единую крепко спаянную силу во всем зарубежье»[7]. Система управления новой организацией предусматривала ежегодный созыв высшей инстанции в лице Делегатского съезда, а также наличие отдела внешних сношений и отдела внутренней связи. Поскольку вертикаль подчиненности в организации отсутствовала, управленческие функции делились между равноправными отделами.
В 1929–1930 годах инициативные группы, объединявшие «национально мыслящую» молодежь, появились во Франции, а также в Китае и Японии. В феврале 1930 года инициаторами по созданию филиала СРНМ в Париже обсуждался вопрос о том, какое место в эмигрантском политическом спектре должна занять новая организация. В ходе изучения проекта устава, присланного из Болгарии, члены группы пытались определить, «нужно ли в устав будущего Союза вносить упоминание о монархическом характере будущей организации или же сделать его приемлемым для широкого антибольшевистского фронта»[8], и в итоге большинство высказалось за широкий фронт. С начала 1930 года собрания парижской инициативной группы проходили практически еженедельно. На них обсуждались объединение русских национальных союзов Болгарии и Королевства сербов, хорватов и словенцев; необходимость разработки единого устава, принятие общего символа и другие вопросы. 2 марта 1930 года в Париже прошло учредительное собрание СРНМ, на котором подчеркивалась его связь с Русским общевоинским союзом (РОВС) и выдвигался принцип «национальной России»[9]. Руководящим органом новой организации стало правление во главе с герцогом Сергеем Лейхтенбергским[10].
От съезда к съезду
Первый съезд представителей национальных союзов русской молодежи из Франции, Болгарии, Голландии, Югославии и Чехословакии открылся 1 июля 1930 года в Белграде. Делегаты приняли решение поддержать начавшиеся ранее объединительные процессы и, заимствовав название у одной из более ранних групп, образовать Национальный союз русской молодежи и принять общий устав. Руководящим органом НСРМ стал периодически собиравшийся Совет, состоявший из представителей эмиграции в разных странах. Текущую работу координировало состоящее из трех человек Исполнительное бюро, которое возглавил Виктор Байдалаков. На съезде был также выработан первый общесоюзный документ – «Идеологические положения», в которых нашли отражение основные установки Союза. Делегаты одобрили «Временный устав Национального союза русской молодежи», где отразились организационные особенности новорожденной организации.
«Союз образуется из отделов в разных странах зарубежья. […] Руководствуясь настоящим уставом, отделы в своей внутренней жизни сохраняют самостоятельность и могут иметь свои особые уставы, не находящиеся в противоречии с основными идеологическими положениями Союза и настоящим Временным уставом»[11].
После съезда отделы, каждый из которых возглавлялся собственным центральным правлением, пользовались организационной автономией. Кроме того, на съезде был утвержден первый значок НСРМ: щит с национальными русскими цветами и аббревиатурой Н.С.Р.М., увенчанный российским государственным двуглавым орлом[12].
По имеющимся сведениям, не все отделы согласились с решениями съезда. В частности, непростая ситуация сложилась вокруг отделения НСРМ в Париже, правление которого было распущено в начале сентября 1930 года. О проблемах с парижским отделом позже вспоминал член НТС Лев Рар: «Осень и зима 1930–1931 годов были ознаменованы внутренними неурядицами в парижской группе: она раскололась и захирела»[13]. Свидетельством раскола стала, в частности, жалоба членов правления на действия руководителя парижского филиала:
«Благодаря настояниям гер. Лейхтенбергского Союзная структура приняла такие сумбурные и невозможные формы, что всякая общая плодотворная работа в Союзе совершенно исключалась, правом поступления в Союз пользовался почти всякий русский и даже не русский. Состав Союза был настолько разношерстный, что о действительной работе думать не приходилось, наоборот, ответственным руководителям Союза приходилось даже скрывать таковую и маскировать ее от своих членов. Разный подход к делу между Лейхт. и остальными членами Прав. был настолько очевидный, что только полное несочувствие всех остальных членов Прав. заставило его подчиниться решениям Правления»[14].
Прямых доказательств, подтверждающих стремление руководства Союза подчинить себе парижское отделение, не обнаружено, но оно вполне могло иметь место.
Социальный состав Союза оказался довольно пестрым, в нем можно было найти как гражданских, так и военных, хотя его члены постоянно подчеркивали генетическую связь организации с вооруженными силами «белой» России:
«НСРМ ведет свое происхождение из рядов Белой Армии. Большинство членов Союза – или бывшие или состоящие и теперь в рядах Армии. Понятно, почему именно из ее рядов образовались кадры НСРМ. Армия вобрала в себя все более действенное, более активное, тех людей, которые не могли удовольствоваться пассивным сопротивлением большевизму, а с оружием в руках пошли защищать белую идею. […] Армия на чужбине – это прежде всего носительница и хранительница Белой Идеи вообще и идеи Национального Государства в частности, т.е. тех идей, которые являются основными и для НСРМ»[15].
Позиция непредрешения будущего политического строя России, которую занял Союз, первоначально была предложена РОВС, и по этой причине в некоторых кругах эмиграции к НСРМ отнеслись как к его молодежной секции. «Необходимо отметить, что Национальный союз русской молодежи за рубежом работал в фактическом и формальном единении с Русским общевоинским союзом», – писала, в частности, газета «Возрождение»[16]. Александр Колпакиди, изучающий деятельность советских спецслужб, считает, что обе организации сошлись не на идеологической платформе, а на близости тактики:
«Унаследовав от генерала Кутепова идею террора, Национальный союз нового поколения (НСНП) в первую очередь призывал к действиям именно такого рода. А так как среди эмигрантских организаций наибольшим опытом и возможностями в организации терактов на территории СССР обладал РОВС, то он стал первым союзником молодых антикоммунистов»[17].
В свою очередь член НСНП Борис Прянишников[18] считал, что болгарский и французский отделы были тесно связаны с РОВС и даже находились под его контролем, в то время как отделы в Югославии и Чехословакии оставались свободными в своих действиях[19].
Союз не имел собственного печатного органа и поэтому размещал свою информацию в различных изданиях эмиграции; основными среди них стали парижская газета «Россия и славянство» и брюссельский журнал «Часовой»[20]. Главным занятием членов Союза долгое время оставались собрания, на которых слушались и обсуждались доклады о положении дел в Советском Союзе и велись дискуссии о земельном и рабочем вопросах.
Второй съезд организации состоялся 25–28 декабря 1931 года в Белграде. По сравнению со съездом 1930 года круг участников заметно расширился, на нем присутствовали представители семи стран: Бельгии, Болгарии, Литвы, Польши, Франции, Чехословакии и Югославии. Именно на этом форуме было принято официальное решение о переименовании НСРМ в Национальный союз нового поколения (НСНП). Одним из главных дел съезда стала разработка устава. Принципиально новым положением в нем явилось установление возрастного ценза: теперь в Союз могли входить только люди, родившиеся после 1895 года, а это означало, что заслуги дореволюционной поры или гражданской войны перестали учитываться в процедуре принятия новых членов. Секретарем Исполнительного бюро был избран Михаил Георгиевский[21]. Тактику организации делегаты сформулировали следующим образом:
«Признание революционных методов борьбы, до террора включительно, и всемерное участие в этой борьбе. […] Исходя из того, что “история творится идеей”, – ведение широкой пропаганды идеологии Союза»[22].
Кроме того, съезд принял решение выпускать собственное периодическое издание – им стала газета «За Россию», финансировавшаяся в том числе за счет спонсорских средств русских эмигрантов. Тираж газеты быстро рос и к третьему номеру достиг двух тысяч экземпляров.
После съезда первостепенной задачей Союза стало идеологическое сплочение белоэмигрантской молодежи:
«Борьба может быть успешной лишь при полном знании своего врага, условий, благоприятствующих его возникновению и распространению его методов работы, основных его заданий, поэтому для всех членов Союза признается необходимым основательное знакомство с прошлым России, с современным положением в СССР, с историей и деятельностью коммунистической партии»[23].
Для решения поставленной задачи проводились курсы правильной речи, ораторского искусства, политической подготовки. Члены НСНП изучали историю России и историю коммунистической партии, советскую действительность, а также идеи русских и западных философов и политологов. В помощь обучающимся были разработаны конспекты по «национально-политической подготовке»[24]. К началу 1934 года НСНП выпустил полтора десятка тематических конспектов, а также несколько учебных материалов, среди которых были брошюры «Руководство по прохождению курса политической грамотности», «Руководство по прохождению курса умения говорить», «Тактика боя в городе», «Список книг по национально-политическому образованию», «Как хранить тайну»[25]. По завершении курсов со слушателями проводились собеседования, в ходе которых проверялось усвоение знаний[26].
После второго съезда организация продолжала расти. Ранее не охваченные агитационной активностью города посещались докладчиками из числа активистов Союза. Создавались специальные «летучие» велосипедные группы, которые в выходные дни направлялись в соседние города и поселки, где выступали с докладами:
«На велосипедах объезжали Францию и В.Д. Поремский с Б.М. Виноградовым, и другие члены Союза. И в других странах руководители Союза постоянно ездили в места скопления эмигрантов: читали доклады, говорили, убеждали, спорили»[27].
Об одной из таких акций сообщала газета «За Россию»:
«25–28 марта состоялась очередная поездка лекционной группы при Центральном правлении на автомобиле по городам Туркуен, Лилль, Омон, Нильванж-Кнютанж и Нанси. Лекционная группа в составе герцога С.Н. Лейхтенбергского, почетного члена В.М. Левитского и инженера Н.С., недавно бежавшего из советской России, была повсеместно принята с большим радушием, а на докладах присутствовало большое количество публики»[28].
Поскольку электронные СМИ в то время отсутствовали, а радио еще не вошло в повседневный обиход, лекционная деятельность и распространение газеты были единственными способами донесения информации Союза до эмигрантских общин.
Переход к «активной борьбе»
Реализуя решения собственного съезда, Союз приступил к активной борьбе с большевиками. Для обеспечения ее он пошел на расширение сотрудничества сРусским общевоинским союзом и Братством русской правды (БРП)[29], а также с «Крестьянской Россией»[30]. По мнению НСНП, в антисоветском плане эти организации были наиболее деятельными. Наладив контакт с закрытым сектором РОВС, Союз для начала попытался переправить в СССР двух своих членов – Петра Ирошникова и Михаила Флоровского. Но операция провалилась: оба агента погибли на румынской границе[31]. В 1935 году на восточных рубежах Советского Союза такой же неудачей завершилась еще одна попытка перехода границы членами НСНП, что было отражено в циркуляре Владимира Поремского:
«ИБ просит довести до вашего сведения следующее: 1. Председатель Дальневосточного отдела Союза Х.В. Попов доносит, что павшие в борьбе за Россию в Иркутске в первых числах сентября сего года И.В. Кобылкин, Е.Н. Перелядов и В.В. Олейников были членами нашего Союза»[32].
Стоит сказать, что поначалу эта история выглядела большой удачей, поскольку после пересечения границы в Маньчжурии Иннокентий Кобылкин, Евлампий Перелядов и Борис Олейников смогли не только добраться до Москвы, но и наладить там контакты с единомышленниками. Однако на обратном пути они были опознаны случайным свидетелем и арестованы чекистами. Постепенно сотрудничество с БРП разочаровало членов НСНП не только в частностях, но и в целом. Первый этап «активной борьбы» привел новопоколенцев к грустным выводам:
«Борьбы с большевиками, настоящей борьбы, за немногими исключениями, не ведется. Вся энергия огромной массы эмиграции направлена по ложному пути. Активизм понимается лишь в формах словесной борьбы, с докладами и неопровержимыми статистическими данными. Борьба проявляется лишь в попытках информации иностранцев, неизмеримо лучше осведомленных о творящемся в России»[33].
Неудачи, связанные с переброской людей в Советский Союз по каналам других организаций, послужили одним из поводов для созыва третьего съезда НСПС. Еще в декабре 1933 года состоялись перевыборы председателя Совета и состава Исполнительного бюро. Для того, чтобы укрепить единство организации, председателем этих органов стал один и тот же человек – Виктор Байдалаков, а членами бюро – Михаил Георгиевский, Мария Пепескул и М. Хлопин. Бывший председатель Совета НСНП, герцог Сергей Лейхтенбергский, был отстранен от должности. Это произошло по многим причинам, одной из которых явились напряженные отношения между центральным правлением Парижского отделения и Исполнительным бюро, которое находилось в Белграде. Георгиевский объяснял перемены в Союзе так:
«Мы идем на этот конфликт во имя дела. Говоря без обиняков, что сделал герцог в Париже за три года? В то время как в самых глухих углах друзья Союза дают максимум напряжения, в огромном Париже он оставался… с кучкой бездеятельных людей»[34].
Перевыборы председателя прошли без созыва съезда.
Третий съезд проходил 15–19 апреля 1934 года. Основное его решение выразилось в переходе «на свой собственный путь собственными силами»[35]. Решения, принятые съездом, были направлены на тщательную подготовку кадров, перестройку всей организационной системы, что подразумевало:
«1) ограничение выборного начала; 2) фиксацию состава руководства, пополняемого лишь в порядке кооптации; 3) введение дисциплинарных взысканий и установление судов чести»[36].
Был разработан новый устав, в который включили важный пункт о замене обычного выборного начала сочетанием назначения с выборностью. Отменено автоматическое вхождение в Совет председателей отделов. Совет Союза, состав которого был зафиксирован, получил права, прежде присущие только съездам Союза. Учреждалась должность председателя Союза, который одновременно возглавлял Совет и Исполнительное бюро. Вводилась вертикальная ответственность: председатель отделения отвечал за свои действия перед председателем отдела и центральным правлением, а последние – перед Исполнительным бюро[37].
Неудачи, возникшие в связи с провалами на границах СССР, выявили большие пробелы в подготовке кадров. С целью их ликвидации была создана центральная комиссия по организации внутренней работы при Исполнительном бюро, которая начала выпускать журнал «Инструктор». Переходы советской границы членами НСНП, по мнению Михаила Назарова, «имели, скорее всего, символический характер – в соизмерении с аппаратом коммунистической власти – и даже вызывали сомнение в их целесообразности у самого Исполнительного бюро»[38]. В порядке укрепления организационных основ на открытом собрании белградского отделения в июне 1935 года была впервые исполнена «песня Союза», а в марте 1936 года Совет принял эмблему и установил нагрудный знак Союза, изображавший князя Владимира Святого. С марта 1936 года в очередной раз изменилось название организации: она стала именоваться Национально-трудовым союзом нового поколения (НТСНП)[39]. В литературе же, издаваемой НСНП, подзаголовок «Национально-трудовой союз» появился еще в июле 1935 года[40].
Одним из направлений деятельности НСНП была пропагандистская работа с гражданами Советского Союза, прибывавшими за рубеж. Активисты беседовали с советскими моряками, приходившими в Антверпен и другие европейские порты, снабжали их нелегальной литературой и договаривались о ее доставке в СССР. Рядовые члены Союза ничего об этой нелегкой деятельности не знали. Вот как описывал оперативные контакты с советскими моряками один из их участников Борис Дробязко:
«В Марсель заходят редко, встречи на улице невозможны, но я узнал один плохой кабачок, где они бывают, и один публичный дом, где они бывают, как правило, после 12 ночи, считаю, что последнее нужно использовать, синяя роба “немножко подвыпившего” – и они не боятся там даже и разговаривать»[41].
В поисках новых путей проникновения в СССР Михаил Георгиевский предпринял большую поездку по Европе. Заручившись поддержкой в Польше, с 1937 года Союз начал активное сотрудничество с поляками. Первые две группы, попытавшиеся перейти польскую границу, были уничтожены, но зато следующая акция, которую предприняли Георгий Околович и Александр Колков, оказалась удачной: агенты находились в Советском Союзе с августа по декабрь 1938 года, посетив несколько городов[42]. Впоследствии один из них вспоминал:
«Осенью 1937 года меня с подложным паспортом послали через Германию в Варшаву. […] У нас было соглашение – и дружба – с бывшими офицерами русской царской армии, поляками, которые теперь служили в польской армии, некоторые в Генеральном штабе. С их помощью нам удалось организовать школу, в которой мы могли обучать членов Союза, главным образом из Югославии и Чехословакии, и переправлять через границу»[43].
Перед отправкой члены НТСНП проходили специальную подготовку, которая включала в себя изучение географии приграничных с Польшей районов, знакомство с советской терминологией, курс зашифровки и расшифровки корреспонденции, а также курс фотографирования. Помимо теоретических знаний, будущим агентам необходимо было иметь хорошую физическую подготовку. Вот свидетельство Околовича:
«По субботам и воскресеньям мы тренировались на переход больших расстояний: отправлялись куда-нибудь в сторону Варшавы, […] делая в общей сложности 60–80 километров. Такие жестокие переходы принесли большую пользу. Не будь их, я никогда не смог бы дойти обратно до польской границы, когда утром 14 августа на нас напал польский патруль, и я с проводниками шел, уходя от преследования, целый день и целую ночь почти без остановок»[44].
С целью налаживания знакомств между членами Союза, распространения общих идей и создания новых групп проводились летние лагеря. Летом 1938 года такой лагерь был устроен на Лазурном берегу Франции. Его начальник Борис Прянишников позже вспоминал о лагерных буднях:
«Приехали не только члены Союза, но и близкие к нему “обыватели”, те, кого мы упрекали в аполитичности и уклонении от политической деятельности. […] Лагерь жил по строгому расписанию, сочетая приятное с полезным. […] В послеобеденные часы в просторной столовой виллы наши лекторы читали доклады и лекции на темы советской жизни, союзной идеологии и о том, как нужно бороться за Россию. Кое-кто из “обывателей” вступал в ряды Союза, некоторые же оставались друзьями Союза, и уже это мы считали полезным для нашего дела»[45].
Естественно, что после окончания лагерного сезона члены Союза на местах работали с новым энтузиазмом и были более инициативны.
«Внутренняя линия»
В середине 1930-х годов жизнь Союза была дестабилизирована явлением, которое стали именовать «внутренней линией». Прянишников считает, что «внутренняя линия» зародилась в рядах РОВС еще в 1929 году. Как уже отмечалось, НСНП изначально имел тесные связи с этой организацией, но долгое время офицеры РОВС не могли вступать в ряды НСНП, так как приказ № 82 от 9 сентября 1923 года генерала Петра Врангеля запрещал офицерам РОВС состоять в политических организациях. Приказ, однако, был отменен циркуляром генерала Павла Шатилова, одного из руководителей РОВС во Франции, в 1933 году. Документ предписывал «во всех местах пребывания групп РОВС, где еще не имеется отделений и представительств НСНП, всемерно оказывать содействие к открытию таковых»[46].
По мнению Прянишникова, такая переориентация обусловила появление в рядах НСНП «чужеродных элементов», которые, обеспечивая интересы исключительно РОВС, имели целью захват руководящих постов в НСНП. С самых первых дней, полагает он, деятельность НСНП, включая и сам учредительный съезд 1930 года, находилась под контролем членов «внутренней линии». Деятельность «внутренней линии» предполагала привлечение в ряды этой «организации внутри организации» членов НСНП и РОВС под предлогом защиты от проникновения большевистских агентов. Когда в распоряжение руководства НСНП попал устав «внутренней линии», особое внимание в нем привлек пункт о разведывательной работе, которая состояла «в проникновении в чужие организации с целью внутреннего наблюдения за жизнью и работой таковых»[47]. Реальной целью «внутренней линии» был захват членами этого секретного объединения, существовавшего на протяжении 1930-х годов, руководящих постов как в самом РОВС, так и в НСНП.
Ее невидимая работа беспокоила руководителей НСНП. В начале 1936 года Байдалаков в своем письме просил Поремского:
«Не могли бы Вы “понюхать”, – кто из “внутренней линии” находится возле Е.К.М. [Миллер] или в его канцелярии. Не могли бы Вы выяснить точное возглавление “внутренней линии”»[48].
Беседуя с возглавлявшим РОВС Евгением Миллером, Прянишников выяснил, что генерал о ней ничего не знает:
«Ген. Е.К.М., по нашим сведениям, сам испугался и крайне заинтересован вскрытием всей линии, на чем особенно настаивают адмирал Кедров и генерал Драгомиров»[49].
Когда руководству НСНП стало известно о наличии внутри Союза чужеродной структуры, имеющей тайные цели, оно решило отстаивать собственную самостоятельность и «положить конец деятельности “внутренней линии” в лоне НСНП»[50].
Политическая интрига разгорелась с новой силой в ходе любовной истории Марии Пепескул, казначея Исполнительного бюро Союза, и Альбина Коморовского, начальника 4-го отдела РОВС, в котором многие видели одного из вдохновителей «внутренней линии». Как уже нередко бывало в эмигрантской среде, страсть и политика сплелись здесь в весьма затейливый узор. По словам Прянишникова, влюбленная Пепескул, уверовав в невиновность своего избранника, «растеряла прежние “новопоколенческие” взгляды и, в силу своей цельной женской натуры, на все и вся стала смотреть глазами любовника»[51]. Это заставило ее в марте 1936 года не только заявить о выходе из рядов НТСНП, но и стать активным членом «внутренней линии»[52]. Между тем, противодействуя подрывной работе, руководство НТСНП решило само внедрить во «внутреннюю линию» своих людей. На роль осведомителей были определены рядовые члены Союза Владимир Чеботаев и Георгий Черемисов. В октябре 1937 года, когда «внутренняя линия» решила устранить одного из лидеров НТСНП Георгиевского, эти люди приняли участие в заговоре[53]. На квартире Чеботаева, где готовилось итоговое собрание заговорщиков, были установлены микрофоны, и весь разговор был сначала записан членами НТСНП, а потом передан в югославскую полицию. Заговорщики были арестованы 10 ноября 1937 года. После завершения следствия Мария Пепескул, а также завербованный ею член НТСНП А.П. Черташ, подверглись высылке из Белграда в провинцию. После разоблачения заговора в Союзе прошли публичные собрания, на которых читались доклады о преступных методах работы «внутренней линии»[54]. В апреле 1938 года через газету «За Родину» Исполнительное бюро заявило об образовании Военной секции при НТСНП, вызванном необходимостью подготовки военных кадров для «национальной революции» в России. Такое решение было вызвано запретом на членство в НТСНП для представителей РОВС.
В тот же период за деятельностью российских эмигрантов пристально наблюдало ОГПУ, о чем свидетельствуют оперативные циркуляры. Уже в 1932 году советским органам госбезопасности был известен поименный состав руководящих органов НСНП. При этом в Москве были склонны рассматривать НСНП не как самостоятельную организацию, а как придаток РОВС. «“Национальный союз нового поколения” является для РОВС источником террористических кадров для боевой организации РОВС», – заключали чекисты[55].
Точная численность НТСНП в довоенный период не поддается определению. Согласно данным Александра Окорокова, «уцелели только данные по Франции, где в 1939 году было 296 членов Союза». Общее же число во всем мире на этот год, по оценке Поремского, составляло 2000 человек. По всей видимости, эта цифра завышена. Георгиевский, ведавший в 1930-х годах учетом членов Союза по всем странам русского расселения, при допросах на Лубянке определил состав организации в 560 человек. По сведениям авторов книги «НТС: мысль и дело 1930–2000», число членов Союза на 1939 год «можно определить в 1570 человек». Из этих 1570 человек около 930 жили в Восточной Европе, позже занятой Советской армией, и 110 – на Дальнем Востоке. В Западной Европе проживали около 440 человек, а 80 – на Ближнем Востоке, в США и Австралии[56].
Предвоенные и военные годы
Если приход к власти Гитлера в 1933 году просто осложнил работу представителей НСНП в Германии, то к концу 1930-х годов давление на эмигрантские организации стало очень жестким. Власти рейха взяли всех русских эмигрантов под жесткий контроль, создав Управление делами русской эмиграции, которое с 1936-го по 1945 год возглавлял генерал Василий Бискупский. Группы, отказавшиеся от такого кураторства, подлежали роспуску.
Тем не менее в 1937 году в Берлине при поддержке японского посольства и японской разведки была создана подпольная типография «Льдина». Японцы снабжали ее советскими газетами и прочей литературой, а изготавливаемая пропагандистская продукция была адресована советским гражданам. Для руководства работой типографии Исполнительное бюро утвердило трех человек: Александра Казанцева (Белград), Бориса Прянишникова (Лион) и Сергея Зезина (Берлин). Сотрудничество с японцами расценивалось, согласно Прянишникову, как позитивное и многообещающее:
«Пользуясь своими союзными отношениями с немцами, японцы устраивают нам возможность пропагандного, хотя и ограниченного вторжения на родную землю. Делается это вопреки внешней политике Германии в русском вопросе и, вероятно, в обмен на какие-то услуги, оказываемые немецкой военной разведке японцами в каком-то другом месте»[57].
Руководство НТСНП мотивировало взаимодействие с Японией тем, что японцы не разделяли позицию Германии относительно Советского Союза. Типография работала в полной изоляции и тайне, о ней не знали даже рядовые члены Союза. Тиражи изданий неуклонно росли: в середине 1938 года «Льдина» выпускала до 150 тысяч листовок в месяц[58].
Тем не менее в августе того же года легальная работа Союза в Германии была прекращена. В заявлении, опубликованном в газете «За Россию», сообщалось следующее:
«Ввиду выяснившейся невозможности самостоятельной и независимой работы нашего Союза в пределах Германии Исполнительное бюро постановило, не дожидаясь официального закрытия групп НТСНП в Германии, приостановить работу этого отдела впредь до наступления более благоприятных условий»[59].
В конце сентября 1938 года собрался съезд Совета НТСНП, который принял новые «Программные положения» организации и обновил ее устав. Обновленная программа гласила:
«Мы несем нашей Родине не реакцию, не слепую, звериную ненависть без разбора ко всему, что не нами сделано, не месть: мы несем мир и бережное внимание к голосу жизни. Мы несем освобождение от мук и гражданскую свободу»[60].
Основным вопросом, волновавшим делегатов, была надвигавшаяся мировая война. Позиция Союза в случае вовлечения СССР в войну была сформулирована следующим образом: «Союз должен “быть с народом” и предельно использовать военные события для российского освободительного дела»[61]. Спустя полгода, в феврале 1939-го, этот тезис получил развитие в прозвучавшей в Белграде программной речи председателя Союза, обозначившей позицию НТСНП в надвигавшейся войне более четко: «Ни со Сталиным, ни с иноземными завоевателями – а со всем русским народом»[62].
С началом Второй мировой войны НТСНП заявил о своем нейтралитете.
«Члены Союза выполняют на местах свои обязательства по отношению к странам, их приютившим. Весь Союз в целом в современном вооруженном конфликте занимает позицию бескомпромиссного нейтралитета»[63].
Как считает Лев Рар, такое решение «свидетельствует в первую очередь о стремлении Союза быть независимой российской силой вообще, а не специально о нежелании подпасть под политическое влияние Германии или отказаться от всякого сотрудничества с ней»[64]. Во время войны свой долг члены НТСНП видели в помощи пробуждавшемуся, как они полагали, русскому народу. Военный конфликт воспринимался организацией как толчок, который, возможно, повлечет за собой обновление России и ее освобождение от большевизма. После аншлюса Австрии газета «За Россию» писала:
«Становится ясным, что нашей Родине в недалеком будущем, если только до этого в ней не произойдет существенных перемен, суждено стать одним из эпицентров новой мировой бури. Порабощенное население России жаждет его [военного столкновения] как начала освобождения от страшного гнета, как толчка для гигантского разряда на Родине»[65].
В военные годы в Варшаве находился оперативный центр, который руководил переброской членов НТСНП на оккупированную территорию Советского Союза. Через Польшу и Румынию в начале войны советскую границу перешли несколько групп НТСНП[66]. Однако в целом вопрос о том, как и на чьей стороне участвовали члены Союза во Второй мировой войне, до сих пор остается дискуссионным.
[1] Злобин Ф.З. Национальный союз русской молодежи за рубежом (история и идеология) // За Россию [София]. 1930. № 1. С. 51.
[2] Там же. С. 52.
[3] Поремский Владимир Дмитриевич (1909–1997) родился в Ченстохове (Польша) в семье военного. В 1920 году с родителями эвакуировался в Югославию. Учился в Белграде в русской гимназии, потом в университете. В 1928 году переехал в Париж, где окончил Сорбонну. С 1934 года являлся председателем Французского отдела Национального союза нового поколения. В 1941 году Поремского арестовали и отправили из Парижа в Берлин под надзор гестапо. В Германии он сначала работал переводчиком в лагере для переподготовки военнопленных в Вустрау, но в 1944 году был арестован и заключен в лагерь Заксенхаузен, откуда вышел только благодаря личному вмешательству генерала Андрея Власова. Зимой 1948–1949 годов Поремский разработал «молекулярную теорию революции» в условиях тоталитарного строя. С 1955-го по 1972 год занимал пост председателя НТС. С 1992 года несколько раз посетил Россию. Скончался во Франкфурте-на-Майне.
[4] Поремский В.Д. О тактике союза. Доклад, прочитанный на инструкторских курсах НТСНП. Париж, 1941. Архив НТС. Франкфурт-на-Майне. Ф. 1. П. 12. Д. 4. С. 4.
[5] Цакони А. Национальный союз русской молодежи за рубежом // Возрождение [Париж]. 1929. 24 сентября. С. 2.
[6] Байдалаков Виктор Михайлович (1900–1967) родился в семье донского казака. Участвовал в гражданской войне. С 1928 года – председатель СРНМ, в 1930–1952 годах – председатель НТС. В 1944 году был арестован гестапо и заключен в тюрьму в Берлине. В апреле 1945 года он, подобно Владимиру Поремскому, выпущен из-под стражи по личному ходатайству генерала Власова. После войны проживал в ФРГ, затем в США. В 1955 году вышел из НТС, а в январе 1956-го основал Российский национально-трудовой союз, который просуществовал десять лет. Скончался в Вашингтоне.
[7] Национальный союз нового поколения. Архив НТС. Ф. 1. П. 11. Д. 31. С. 73.
[8] Собрание инициативной группы по созданию Союза русской национальной молодежи в Париже. Протокол № 5 от 20 февраля 1930 года. Архив НТС. Ф. 1. П. 22. Д. 5. Л. 1.
[9] См.: Основание Союза русской национальной молодежи в Париже. 2 марта 1930 года. Архив НТС. Ф. 1. П. 22. Д. 7. Л. 1.
[10] Лейхтенбергский Сергей Николаевич (1905(?)–1966(?)), уроженец Петрограда, родственник царя Николая II, племянник итальянской королевы, инженер-химик. После октябрьской революции эмигрировал в Германию. Выступил инициатором создания отделения СРНМ в Париже. В 1930–1933 годах был председателем НСНП, но в декабре 1933 года отстранен от этой должности, оставшись членом Совета НСНП. В августе 1937 года председатель НСНП Байдалаков освободил герцога Лейхтенбергского от обязанностей члена Совета из-за его вступления в ряды Российского национал-социалистического движения в Германии.
[11] Цит. по: Окороков А.В. Фашизм и русская эмиграция (1925–1945 гг.). М.: Русаки, 2001. С. 503–504.
[12] См.: Как создавался НТС. Первый съезд НСРМ 1–5 июля 1930 г. // Посев. 1983. № 7. С. 51.
[13] Рар Л.А., Оболенский В.А. Ранние годы. Очерк истории Народно-трудового союза 1924–1948. М.: Посев, 2003. С. 38.
[14] Письмо Правления Парижского отделения В. Байдалакову. 30 сентября[1930 года – предположительно]. Архив НТС. Ф. 1. П. 17. Д. 4. Л. 2.
[15] Злобин Ф.З. Указ. соч. С. 54.
[16] Цакони А. Указ. соч. С. 2.
[17] Колпакиди А. Ликвидаторы КГБ. Спецоперации советских спецслужб 1941–2004. М.: Эксмо; Яуза, 2004. С. 275.
[18] Прянишников Борис Витальевич (1902–2002) родился на Дону в казачьей семье. Учился в кадетском корпусе, участвовал в гражданской войне. Эвакуировался на остров Лемнос, а оттуда в Болгарию; в 1925 году переехал во Францию. Состоя в рядах РОВС, в феврале 1933 года вступил в НСНП. Входил в состав правления Лионского отделения НСНП. Во время Второй мировой войны в 1941 году переехал в Германию, работал корректором в берлинской типографии, где печаталась газета «Новое слово». В 1947–1949 годах был редактором газеты «Эхо», выходившей в Регенсбурге. Переехав в США, в 1954 году вышел из состава НТС. В 1958–1964 годах работал внештатным сотрудником радио «Свобода».
[19] См.: Прянишников Б.В. Новопоколенцы (http://ntsrs.nm.ru/liter/pr/name.htm).
[20] Еженедельная газета «Россия и славянство: орган национально-освободительной борьбы и славянской взаимности» издавалась в 1928–1934 годах Петром Струве и Константином Зайцевым. Журнал «Часовой», печатный орган РОВС, выходил в 1929–1988 годах.
[21] Георгиевский Михаил Александрович (1888–1950) – ученый и политический деятель. В 1913 году окончил историко-филологический факультет Петербургского университета; в 1917–1919 годах – приват-доцент исторического факультета Варшавского университета, который с 1915 года размещался в Ростове-на-Дону. В октябре 1918 года примкнул к белому движению, был членом Особого совещания (правительства) при Антоне Деникине. С конца 1919 года в эмиграции. Преподавал в Белградском университете и русской гимназии Белграда. С 1930-го по 1941 год был секретарем Исполнительного бюро и главным идеологом НСНП. Осенью 1941 года отошел от политической деятельности. В октябре 1944 года арестован СМЕРШ, в июле 1950-го приговорен Верховной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу.
[22] Цит. по: Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 44.
[23] Злобин Ф.З. Указ. соч. С. 54.
[24] Национально-трудовой союз нового поколения: курс национально-политической подготовки. Белград, 1936. Эта брошюра, переизданная также в 1937-м, 1938-м и 1939 годах, была вновь напечатана в 1992-м. См.: Ранние идейные поиски российских солидаристов. Франкфурт-на-Майне; М.: Посев, 1992.
[25] См.: От Исполнительного бюро Совета Союза // За Россию. 1934. № 24 (февраль). С. 1.
[26] Перфильев Г. О поверочных испытаниях // За Россию. 1933 (октябрь). № 20. С. 4.
[27] Трушнович Я. Подготовка, первые шаги и первые потери. К истории Народно-трудового союза // Посев. 1990. № 4. С. 121.
[28] По Союзу // За Россию. 1932. № 2 (апрель). С. 4.
[29] Братство русской правды было основано в 1921 году. Организация имела подпольные и партизанские группы на территории СССР, а также издавала журнал «Русская правда». Она одной из первых среди эмигрантских организаций наладила выпуск литературы для советского населения и доставку ее в СССР. Наиболее активными были группы БРП в Германии, Латвии, Югославии, Эстонии. После 1933 года организация прекратила свою деятельность.
[30] Группа «Крестьянская Россия» (Трудовая крестьянская партия) была создана Сергеем Масловым в Москве в 1920 году. Активную деятельность организация развернула в Европе с 1922 года, провозглашая «необходимость вести активную и революционно-политическую борьбу с большевизмом». С 1925 года группа издавала в Праге газету «Вестник Крестьянской России», позже переименованную в «Знамя России». С 1927 года, после первого съезда, стала называться Трудовой крестьянской партией (ТКП). В 1925–1939 годах занималась переброской своих агентов и литературы в СССР. После оккупации нацистами Чехословакии в 1939 году легальная деятельность организации была прекращена.
[31] См.: НТС: мысль и дело 1930–2000. М.: Посев, 2000. С. 15; см. также сообщение Исполнительного бюро Совета Союза: За Россию. 1933. № 18 (август). С. 1.
[32] Циркуляр № 20 Председателя центрального правления В.Д. Поремского от 24 ноября 1935. Архив НТС. Ф. 1. П. 22. Д. 20. Л. 1.
[33] От Исполнительного бюро Совета Союза // За Россию. 1933. № 19 (сентябрь). С. 1.
[34] Письмо М. Георгиевского В. Поремскому. Белград, 3 ноября 1933. Архив НТС. Ф. 1. П. 17. Д. 13. Л. 2.
[35] Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 63.
[36] Там же.
[37] См.: А.Н. На новый устав // За Россию. 1934. № 27 (май). С. 3.
[38] Назаров М. Миссия русской эмиграции. М.: Родник, 1994. С. 244.
[39] См.: От Исполнительного бюро Совета Союза // За Россию. 1936. № 45/10 (февраль). С. 1.
[40] См.: От Исполнительно бюро Совета Союза // За Россию. 1935. № 39/4 (июль). С. 1.
[41] Письмо Б.П. Дробязко Б.И. Нейдригайло. Марсель, 27 ноября 1938. Архив НТС. Ф. 1. П. 18. Д. 32. Л. 1. Дробязко Борис Павлович (1905–1985) в 14 лет вступил добровольцем в Белую армию, участвовал в гражданской войне на юге России, в 1920 году эмигрировал. В Болгарии окончил русскую гимназию. Состоял в рядах молодежно-патриотической организации «Русский сокол». В конце 1920-х годов переехал на юг Франции, где в качестве рабочего трудился в различных фирмах. В октябре 1934 года был принят в ряды НСНП, руководил идеологической секцией отделения Союза в Марселе и Тулоне. Активно участвовал в закрытой оперативной работе службы защиты НТСНП. В дальнейшем вышел из НТС. После Второй мировой войны проживал в США. Нейдригайло Борис Игнатьевич (1899–1985) участвовал в гражданской войне, эмигрировал в 1920 году. В 1930-е годы возглавлял службу защиты НСНП. После Второй мировой войны активного участия в деятельности НТС не принимал.
[42] См.: НТС: Мысль и дело 1930–2000. С. 17.
[43] Цит. по: Трушнович Я. В Россию – через советскую границу. К истории Народно-трудового союза // Посев. 1990. № 6. С. 129.
[44] Там же.
[45] Прянишников Б.В. Указ. соч.
[46] Там же.
[47] Цит. по: Александрович А. Эмиграция и внутренняя линия // За Россию. 1938. № 64/6 (январь). С. 4.
[48] Письмо В.М. Байдалакова В.Д. Поремскому. Копия. 27 февраля 1936. № 88. Белград. Архив НТС. Ф. 1. П. 17. Д. 117. Л. 2.
[49] Письмо В.М. Байдалакова В.Д. Поремскому. 2 апреля 1936. № 232. Белград.Архив НТС. Ф. 1. П. 17. Д. 120. Л. 1.
[50] Прянишников Б.В. Указ. соч.
[51] Там же.
[52] См.: Информация об исключение из Союза М.Д. Пепескул и А.П. Черташа.Архив НТС. Ф. 1. П. 13. Д. 10. Л. 1.
[53] См.: Там же. Л. 2.
[54] См.: «Внутренняя линия» (правда о третьем тресте). Публичные доклады, прочитанные в Париже Б.В. Прянишниковым и И.А. Брянским. Париж, 1937. Архив НТС. Ф. 1. П. 14. Д. 30.
[55] Циркуляры ОГПУ в Ленинградский военный округ за 1932 г. О деятельности «Национального союза нового поколения». 9 июня 1932. № 18663/00. Цит. по: Наука, культура и политика русской эмиграции. Сборник статей и материалов всероссийской научной конференции. Санкт-Петербург, 24–26 июня 2002 г. СПб.: Издательство СПбГУКИ, 2004. С. 208.
[56] Окороков А.В. Указ. соч. С. 465.
[57] Прянишников Б.В. Указ. соч.
[58] См.: Столыпин А.П. На службе России. Очерки по истории НТС. Франкфурт-на-Майне; M.: Посев, 1986 (http://ntsrs.nm.ru/liter/st/index.htm).
[59] От Исполнительного бюро Совета // За Россию. 1938. № 69/11 (август). С. 1.
[60] Программные положения // За Россию. 1938. № 70/13 (октябрь). С. 3.
[61] Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 108.
[62] Байдалаков В.М. Иллюзии и действительность. Доклад // За Россию. 1939. № 76/18 (март). С. 3.
[63] От Исполнительно бюро Совета // За Россию. 1939. № 90 (октябрь). С. 1.
[64] Рар Л. НТС до войны // Посев. 1990. № 4. С. 134.
[65] Дымов А. Аншлюс // За Россию. 1938. № 66/8 (апрель). С. 1.
[66] См.: Рар Л.А., Оболенский В.А. Указ. соч. С. 120.