Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 5, 2011
Алексей Левинсон
Не выбирать, так хотя бы голосовать
Речь пойдет о выборах, которые предстоят в 2011-м и 2012 годах. Я буду основываться на данных опросов, проведенных “Левада-центром” в сентябре и октябре, примерно за 10 и 6 недель до думских выборов. Получившиеся прогнозы будут опубликованы в надлежащее время, сейчас же я хочу описать отношение людей к самим выборам. Это мне кажется делом более интересным, чем собственно голосование. (Что большинство проголосует за “ЕР” и Путина, известно давно.)
Насколько значимыми являются парламентские выборы для россиян? В сентябре о них не сумело вспомнить 22% опрошенных. О президентских выборах, которые состоятся на полгода позднее, помнили несколько лучше. Это не удивляет – президент как институт для россиян намного важнее, чем парламент. Парламентской республики не хотят верхи (иначе, чем объяснить реакцию на пришедшие из-за проволоки парламентаристские пожелания Ходорковского), не благоволят ей и широкие массы россиян. Имеющуюся Думу не любят: ее деятельность не одобряли 60%, одобряли 37%, тогда как деятельность президента, наоборот, одобряли 62%, не одобряли 36%. Не любят депутатов[1] и, наконец, не все любят процедуру думских выборов.
Почти четверть избирателей заявила о своей готовности к упразднению выборов депутатов Госдумы (выборы президента готовы упразднить 15%). Это выглядит логично в свете хотя бы такого факта: 44% опрошенных считает, что официальные результаты выборов за последние годы не соответствуют настроениям избирателей (33% думает иначе). Оговоримся: это не обязательно означает готовность отказаться от самого парламента или, упаси боже, президента. Просто, эти институты, по догадке многих россиян, могли бы у нас процветать и без выборов. Например, институт губернаторов никуда не делся из-за того, что глав регионов более не выбирают, а назначают[2]. К тому же, регулярные выборы по мнению лишь 47% “заставляют правительство страны делать то, что хотят простые люди”, 48% опрошенных, напротив, полагают, что выборы такого эффекта не оказывают.
Люди видят, что в ходе предвыборной кампании преимущество отдается “ЕР” (53%), и треть избирателей не боится открыто заявить в интервью (а оно проводится у них на дому) о своем согласии с мнением, что “ЕР” – это “партия жуликов и воров”. Люди знают, что в процессе подсчета голосов будут “манипуляции и подтасовки” (46%, не согласны с этим мнением 41%) и что они будут в пользу “ЕР”.
Но, несмотря на все рассказанное выше, думские выборы, по мнению россиян, все-таки нужны, и большинство все же пойдет на них и проголосует большинством же за “ЕР” (до 58% респондентов, имеющих право голоса, сообщили, что могут при определенных условиях проголосовать за эту партию)[3].
“Что вас привлекает в партии “Единая Россия”?” – спрашивают интервьюеры “Левада-центра”. Главных ответов два: “Ничего” (25%), “Она поддерживает Путина” (24%). Значит, очень многие собираются голосовать на думских выборах не потому, что им нужен парламент и та или иная партия в нем, а потому, что они таким образом выражают лояльность Путину. Тогда встает вопрос, чем же является Путин для таких избирателей?
За время между сентябрьским и октябрьским опросами состоялось объявление воли Путина баллотироваться в президенты в марте 2012-го, а Медведева – воздержаться от этого. Погасла тлевшая несколько месяцев интрига – кто же пойдет на выборы, кто станет президентом страны. Ушла существовавшая весной 2011-го – совсем недолго, но существовавшая – вероятность того, что на президентские выборы пойдут и Путин, и Медведев, и у них будут примерно равные шансы на избрание. Такая перспектива сулила массу неожиданностей, и все они были связаны с тем, что выборы рисковали стать настоящими. Точнее, что потребность в настоящих выборах возникала уже не у узкой группки “борцов за честные выборы”, а у всего электората в целом. Мысль об этом могла привести в замешательство не одних лишь чинов из президентской и премьерской администраций, отвечающих за победу своего патрона (и готовых ее обеспечить любыми средствами). Тем, кто хотел торжества закона на этих выборах, впору было задуматься: а как это сможет обеспечить гигантская структура, включающая десятки, если не сотни, тысяч исполнителей в участковых избирательных комиссиях, – исполнителей, давно приученных проводить выборы так, как укажут, а потом помалкивать. Ведь массовые фальсификации, о которых говорят респонденты, – это результат массовой юридической и этической деградации всех этих председателей и членов участковых или окружных избирательных комиссий: учительниц и директоров школ, рядовых служащих и руководителей низшего и среднего звена. Наверное, многие из них обрадуются, что больше не надо делать то, что противно и совести, и Уголовному кодексу. Но ведь система всегда сильнее людей, ее образующих, а система была выстроена именно так, чтобы не регистрировать электоральные события, а управлять ими.
Но, вздохнем облегченно, эти опасения оказались напрасными. К лету и осени 2011 года шансы Медведева – на случай, если бы и премьер, и президент стали баллотироваться, – стали снова уменьшаться, выборы снова оказались обречены превратиться в “голосование”, оставаясь по форме весьма импозантными. Их можно было спокойно показывать западным занудам-наблюдателям.
Но, видно, специалисты из путинской команды в очередной раз (как и накануне его избрания на второй срок) не поверили – или предпочли сделать вид, что не верят, – прогнозам агентств, изучающих предпочтения избирателей. И в тот раз, подобно нынешнему, безоговорочная победа Путина была известна исследователям вроде нас задолго до выборов. Уверены в ней были и избиратели. Но находились на высоких этажах эксперты, которые, ссылаясь на собственные секретные исследования, пугали будущего кандидата: рейтинг, мол, ваш дутый, народ вас не любит, надо срочно обеспечивать правильное голосование.
Так это или нет, но на этот раз Путину освободили дорогу даже от заведомо преодолимого препятствия. Медведев не будет баллотироваться, и – можем подтвердить это нашими исследованиями – этот факт был немедленно воспринят обществом. Заданный в новой ситуации, но по старой форме вопрос “За кого бы вы проголосовали…” – с сохранением Медведева в списке кандидатов показал, что сигнал до публики дошел. Нынешний президент получает меньше голосов, чем такие традиционные статисты, как Зюганов и Жириновский, зато шансы Путина взлетели[4]:
|
За кого бы вы проголосовали?.. |
Январь |
Июнь |
Сентябрь |
Октябрь |
|
за Владимира Путина |
23 |
23 |
27 |
42 |
|
за Дмитрия Медведева |
19 |
18 |
13 |
6 |
|
за Геннадия Зюганова |
5 |
6 |
6 |
10 |
|
за Владимира Жириновского |
3 |
5 |
5 |
9 |
По сути дела, это отраженное в цифрах прощание с Медведевым. Решение о выдвижении Путина 41% принял “без особых чувств”, 31% – с “одобрением”. Такие эмоции как “досада”, “беспокойство” и “возмущение” охватили небольшие группы избирателей (по 6–8%). “Сговором за спиной народа” назвали произошедшее 29%, а для 42% – это просто “возвращение Медведевым Путину поста, который был ему передан на четыре года”; еще 29% просят “не поднимать шума” вокруг этого события.
“Возвращение” Путина связывается в обществе с определенными надеждами. Можно сказать, что примерно те же упования, которые некоторая часть общества связывала с Медведевым как с “президентом-без-Путина”, более многочисленная публика теперь связывает с Путиным, возвращающимся в кресло президента[5].
Вот общие контуры этого ожидания. Отвечая в октябре 2011 года на вопрос “Как вы думаете, в каком направлении будет развиваться политическая жизнь России после 2012 года?” 38% респондентов полагают, что произойдет “развитие демократии”; “восстановления прежних советских порядков” ожидают 9%, “становления авторитаризма, диктатуры” – 15%, “нарастания хаоса, анархии” – 13%, затруднились с ответом 25%.
Более подробные расспросы показывают, впрочем, что при ожидаемом расцвете демократии, прогресса в области свободы слова, соблюдения прав человека ждут 19%, а регресса – 17% (остальные или не ждут перемен, или не имеют мнения по этому поводу). Похожая картина с ожиданиями насчет исполняемости законов. А в вопросах безопасности, правовой, и особенно социальной, защищенности людей пессимистические настроения преобладают над оптимистическими. Главная мысль: мало, что изменится. Но среди ожидающего перемен меньшинства пессимисты одерживают верх в житейских вопросах вроде ЖКХ или оценки карьерных перспектив, а оптимисты чуть ли не вдвое преобладают в сферах, которые ими не контролируются никак: например, они ждут роста международного авторитета России.
Собственно, помимо отмеченных неопределенных ожиданий демократии, от путинского нового правления ждут примерно того, что считается главными результатами его первых восьми лет. Тогда тоже в делах, касавшихся повседневных нужд, прогресс если и отмечали, то очень скромный, а достижения на мировой арене считали весьма значительными.
Вопрос о будущем путинском президентстве, который мне кажется наиболее интригующим, лежит в несколько иной плоскости. Как неоднократно приходилось отмечать, с того самого момента, когда Ельцин указал на Путина как на преемника, и вплоть до настоящего времени рейтинг этого политического деятеля не опускался ниже 60%. Это феноменальный результат как для практики измерений, так и для практики управления в странах, которые не относятся к категории деспотий. Этот рейтинг формировал уникальный политический капитал, который, полагаю, собственно и позволил Путину держаться на высоком уровне не только в периоды хорошей нефтяной конъюнктуры, но и в моменты кризисов. Недаром у него было прозвище “тефлоновый”.
Впереди – сложные годы. Неутешительные прогнозы делают и экономисты, и демографы, и экологи. Сохранится ли у Путина эта харизма общественной поддержки или ему придется править как обычному президенту, начинающему в обстановке надежд, но затем вынужденному тратить и тратить свой политический капитал? Увидим.
А пока на повестке дня – думские выборы. При всех сомнениях в их важности россияне все же крепко держатся за этот демократический институт. В преддверии выборов мы вновь спросили страну, нужны ли они вообще в России?
Треть опрошенных поддалась на предложенный ответ-провокацию “Вся власть в России должна быть сосредоточена в одних сильных руках, а выборы и так называемые демократические свободы не нужны”. Но абсолютное большинство (59%) выбрало ответ “Демократические свободы всегда должны быть основой устройства общества”. Ни при каких обстоятельствах, сказали респонденты из той группы, нельзя допускать, чтобы власть оказывалась в руках одного человека.
Выборы сегодня нельзя назвать инструментом, с помощью которого общество управляет своим развитием. Но и отказываться от этого инструмента люди тоже не готовы – может быть, он им еще пригодится.
________________________________
1) Депутатов Госдумы россияне давно подозревают в том, что они заботятся о своем кармане более, чем о народном благе. По недавно полученным данным, выходит, что должность депутата считают одной из самых доходных, но далеко не столь же уважаемой.
2) К этой оговорке требуется еще одна. Как приходилось уже писать, назначенные губернаторы пользуются примерно таким же авторитетом, каким пользовались избранные, но выборность глав регионов россияне все же хотели бы вернуть (66%).
3) За “Справедливую Россию” проголосовали бы максимум 42%, за КПРФ – 38%, за ЛДПР – 28%. Это отнюдь не прогноз голосования, а показатель некоторого потенциала общей популярности партий. На деле, по сентябрьским данным, собираются проголосовать – из числа намеренных пойти на выборы и определившихся с выбором – за “ЕР” примерно те же 57%, за КПРФ – 16%, ЛДПР – 12%, “СР” – 6%.
4) В таблице приводится только часть результатов, касающаяся четырех наиболее популярных фигур. Все данные относятся к 2011 году, в столбцах указаны проценты от общего числа избирателей РФ. Из таблицы видно, что часть людей, собиравшихся голосовать за Медведева как “не-за-Путина”, передали свои голоса лидерам КПРФ и ЛДПР.
5) Видно, что сохраняются опасения тех, кто именно с Путиным связывает усиление авторитарных тенденций.