Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 6, 2008
Мой духовник, отец Александр Мень, на мои слова о теплоте, которую дает общение с женщиной, — я был молод, очень молод! — отвечал, вздохнув: «Да-да, это духовность, но уж очень табуреточного уровня». А вот крестный мой, отец Сергий Желудков, великий русский богослов, рассказывал следующее: «Приехали ко мне двое из Питера и все про духовность говорят и про воцерковление. Ну, думаю, что-нибудь обязательно сопрут. И действительно!» Сами понимаете, что после такого воспитания я стал относиться к термину «духовность» весьма подозрительно. А тем временем по миру пошел полный разгул духовности.
В моей родной стране бойцы идеологического фронта в срочном порядке перековались в бойцов фронта духовного. Будучи человеком верующим, я очень и очень осторожно, как вы понимаете, отношусь к любым заявлениям о духовности. Восемь лет назад президентом США стал чрезвычайно духовный, богобоязненный и нравственный человек, Джордж Буш-младший. Говорят, в Белом доме постоянно и декларативно возносились молитвы Господу. Это похвально, и народ США любил и поддерживал своего президента.
Вступив на свой пост, Джордж Буш-младший снизил налоги. Мало того, он вернул людям деньги, заплаченные ими в качестве налогов. Как не любить такого благодетеля! Он унасекомил страшного Бармалея, Саддама Хусейна, которого не любил никто. Это похвально. Вообще он сделал много похвальных вещей. Разве можно было сравнить его с безнравственным и больно умным Клинтоном!
Здесь вы остановите меня и справедливо скажете, что неприлично пинать мертвого льва, что даже американских расистов настолько достал Джордж Буш-младший, что они не пришли на выборы. Ясное дело: за черного голосовать они не могли, а за республиканца — не хотели. Сегодня вся Европа и европейская часть России (негеографическая!) связывает свои надежды с Обамой, хотя насколько это оправданно, мы еще не знаем, но…
Я о другом. Перед нами петляющая дорога. То туда, то сюда. Поведение людей реактивно. То вправо, то влево. При этом, как ни странно, выбор людей не всегда определяется их благополучием. При Клинтоне жители США жили как у Христа за пазухой, но нравственность стала сильнее государственности. И напоролись. Каким образом происходят такие, мягко говоря, странные явления?
Я продолжаю оставаться на традиционной для экономиста точке зрения, что человек, принимая решения, прикидывает соотношение «лишения—удовольствия». Однако я против того, чтобы всегда и во всем подменять это соотношение другим, попроще — «затраты—результат», как это было принято во второй половине XIX и первой половине ХХ века. Возможно, профессиональные бизнесмены и придерживаются такого упрощенного подхода или, по крайней мере, его декларируют, но не все и не всегда. Даже они, как мне приходилось замечать. А вот непрофессиональные массы уж вовсе не склонны оценивать свои лишения и удовольствия путем сложных переводов их в затраты и результаты с помощью такого изысканного инструмента, как поиски денежного эквивалента. Плохо это или хорошо? Не знаю.
Казалось бы, мы должны приветствовать эмоциональные решения, которые продиктованы духовностью, нравственностью, альтруизмом. Но на практике мы натыкаемся на число вопросов, большее числа ответов, которые можно было бы найти. Я, например, был поражен заявлением Фрэнсиса Фукуямы о том, что появление матерей-одиночек и искусства дадаистов говорит о плохом качестве социального капитала. По мне, так все наоборот: что касается альтруизма, то искренний порыв в этом направлении вполне может привести к жесточайшему кризису и обнищанию горячо любимого населения. Примеров масса.
Почему же мы, экономисты, так скрупулезно начиная с 1960-х годов анализируем мотивы поведения масс? А потому, что власть принадлежит им. Массам. Я помню завет Гэри Беккера о том, что экономист никогда не должен говорить о непроходимой глупости народа, и всегда стараюсь его выполнять, но изливаться в безудержной любви к народу тоже не намерен. Массами можно манипулировать. И нужно. Во времена, когда боги занимались принцами, а принцы занимались народом, манипулировать надо было принцами. И манипулировали. С помощью любовниц, шутов, медиков и так далее. Сейчас власть переменилась. Вся власть принадлежит народу. Значит, надо манипулировать народом. Если нам не нравится выбор народа, его оценка своих лишений — «пусть случится, что угодно, лишь бы не было войны» — или удовольствий — «нам нужен порядок, нам нужно величие державы», — значит, мы плохо сработали. Здесь, говоря «мы», я, конечно, имею в виду не только экономистов.
Зная учение о неадекватной мотивации, зная приемы маркетинга, вплоть до обмана и оболванивания, зная феномен демонстративного потребления, — чего же мы ожидали иного, чем политтехнологии, социотехнологии, рынки духовных вождей, национальных лидеров, магов и чародеев, нанотехнологии при производстве кефира? Разница в чем? Раньше жулики и обольстители крутились вокруг принцев, а теперь — вокруг народа. Это естественно. Кто девушку ужинает, тот ее и танцует. В экономической литературе вместо старого термина «принц» употребляется термин «принципал». В корпорации принципал — это акционеры, в государстве — народ. Вот и обхаживают принципала. И все давят на духовность, душевность, харизматичность. Если эти пассы производит какой-нибудь импрессионистичный эссеист от литературоведения, то это просто смешно после всех формалистов да структуралистов, а вот если некий мэр или, того хлеще, федеральный деятель, то мне вспоминается отец Сергий Желудков, и думаю я: «Обязательно что-нибудь сопрут». И действительно!