Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 5, 2008
Пятнадцатая годовщина российской Конституции едва ли вызовет интерес даже среди специалистов, не говоря уже о публике в целом. Непосредственной причиной тому станет, несомненно, всемирный экономический кризис, убедительнее любых выкладок доказавший всю немощь нашей экономики, несмотря на неустанные разговоры об удвоении ВВП, избавлении от сырьевой зависимости, триумфе рубля над долларом. Бесспорно, не оцененный пока в полном объеме масштаб происходящего вот-вот затмит любые конституционные дебаты. Но, с другой стороны, неминуемый подсчет потерь очень располагает к раздумьям на такие темы, которые в годы мнимого процветания было принято обходить стороной. И здесь у Конституции Российской Федерации 1993 года неплохие перспективы, поскольку на вмонтированную в нее структуру власти, единоличной и бесконтрольной, можно смело списывать как минимум половину ответственности за нынешнее, весьма неоднозначное, положение дел в российской экономике. Иными словами, в дыму миниатюрной гражданской войны, развернувшейся в центре Москвы полтора десятилетия назад, президент Ельцин навязал российскому обществу не просто один из нескольких, имевшихся на тот момент, конституционных проектов. В нагрузку к тексту мы получили путь, на котором можно было обрести лишь архаичную, и при этом не поддающуюся реформам, систему власти, не умеющую справиться ни с одним из стоящих перед Россией современных вызовов.
Вероятно, одной из главных претензий, которые историки будущего предъявят этому документу, станет его необычайная “пластичность”, заметно выделяющая Конституцию 1993 года из всего разнообразия документов того же типа. Как оказалось, радикальную смену отечественного политического режима можно было произвести, не меняя в российском Основном законе ни единой буквы. Это просто поразительный факт! Если отцам-основателям США удалось создать универсальный текст, подходящий для демократии всех эпох, то наши новаторы-конституционалисты продвинулись еще дальше. В сотворенную ими универсальную рамку можно втиснуть вообще все что угодно: под сенью этого документа способна процветать как самая отъявленная демократия, так и самый суровый авторитаризм. Впрочем, это юридическое чудо имеет свою оборотную сторону: к тексту, многозначному до безбрежности, трудно относиться серьезно, его поразительная политическая всеядность оборачивается столь же вопиющей политической пустотой. Российская жизнь и российская Конституция плохо ладят друг с другом — фактически, между ними очень мало общего.
Данный факт уже сам по себе заслуживает пристального внимания. Отчего в России рождаются такие удивительные памятники правовой мысли? Имеется ли взаимосвязь между Конституцией Российской Федерации 1993 года и идеей правового государства? Что может прийти на смену действующему Основному закону? Скромный конституционный юбилей представляется вполне подходящим поводом для того, чтобы поразмышлять над этими немаловажными вопросами, вопреки пессимизму скептиков и причудам фондового рынка. [Андрей Захаров]