Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 4, 2008
Дэвид Кайзер (р. 1947) — профессор стратегии и политики Военно-морского колледжа США в Ньюпорте, штат Род-Айленд.
Дэвид Кайзер
1968-й как веха американской истории[1]
Сегодня, по прошествии четырех десятилетий, 1968 год, вне всякого сомнения, предстает перед нами как поворотный пункт американской истории второй половины XX века — причем как в культурном отношении, так и в плане внутренней и внешней политики. Все, принесенные с этой датой, перемены были напрямую связаны с пришествием в активную жизнь тех, кого называли «поколением бэби-бумеров». Детям, родившимся сразу после войны, в 1968 году исполнилось двадцать один или двадцать два. Активное отрицание ими впечатляющих достижений собственных родителей к тому моменту проявилось в полной мере; оно напоминает о себе и сегодня. За четыре года до этого, в 1964-м, когда Линдон Джонсон, разгромив на выборах Барри Голдуотера, стал полноценным президентом страны, Соединенные Штаты казались сплоченными, как никогда ранее, а Демократическая партия, как представлялось, уверенно направляла судьбу Америки. Но в 1968-м к власти вновь вернулись республиканцы, а демократы потеряли более 25% голосов, собранных ранее Джонсоном. Движение за гражданские права, которое в 1964 году, сразу после законодательного оформления равноправия черных и белых американцев, выступало в роли консолидирующей силы, в 1968-м году оказалось расколото. В его рядах возобладали голоса экстремистов, перечеркивавших надежды Америки, и убийство Мартина Лютера Кинга лишь усугубило этот процесс. Молодежь, возмущенная и напуганная войной во Вьетнаме, подвергла свою страну критической оценке и нашла ее неудовлетворительной. Между тем, боевые действия в Юго-Восточной Азии были в самом разгаре.
При этом важно отметить: при том, что на страницах газет и в эфире (равно как на улицах и на территории университетских кампусов) преобладали мнения и оценки левых интеллектуалов, именно американские правые смогли извлечь из событий 1968-го политическую выгоду. В ходе ноябрьских выборов 1968 года республиканец Ричард Никсон и независимый южанин Джордж Уоллес собрали в совокупности более 55% голосов, после чего вступление Никсона в должность положило начало растянувшемуся на четыре десятилетия доминированию республиканцев в президентской политике.
Безусловно, культурные сдвиги столь же важны, как и политические, однако проследить их гораздо сложнее. Но для любого, кто жил в Соединенных Штатах во второй половине 1960-х годов, они были вполне опознаваемы. США 1950-х и начала 1960-х, подобно Британии и Германии в 1880-е или Советскому Союзу в середине 1930-х, находились на пике ощущения благополучия и самодовольства. Американцы справились с Великой депрессией у себя дома и победили своих немецких и японских оппонентов за границей. Их семьи, города, транспортные сети развивались необычайными темпами. Администрация, как при демократах, так и при республиканцах, принимала на себя ответственность за обеспечение занятости, жилья и образования для всех. Этот процесс достиг апогея к 1965 году, когда президент Джонсон сумел запустить основную часть программ, составлявших политику «великого общества», включая Medicare, впервые предусмотревшую медицинское страхование пенсионеров. Для руководителей, принадлежавших к старшему поколению, принципиальные политические и экономические проблемы демократии и капитализма казались разрешенными. Но молодые люди видели реальность в ином свете.
Соединенные Штаты середины 1960-х годов были относительно справедливым, но вместе с тем довольно однообразным обществом. В экономической жизни доминировали корпорации, а рабочие довольно часто всю жизнь трудились в одной и той же фирме, предпочитая стабильность разнообразию. На автострадах страны преобладали одни и те же марки американских машин. В новых пригородах друг на друга смотрели ряды абсолютно одинаковых домов. Начальники — практически все мужчины — носили белые сорочки и темные костюмы. А женщины, в основном, посвящавшие себя большим семьям, как правило, не покидали домашних стен — не столько по обязанности, сколько по привычке. Впрочем, несмотря на обретенное в 1964 году формальное равенство, чернокожие американцы пока еще не приобщились к благам американской жизни, а гомосексуалисты по-прежнему были вынуждены скрывать свои предпочтения.
Окружив подрастающее поколение беспрецедентной заботой, родители не ожидали от будущих «бэби-бумеров» ничего, кроме благодарности. Это чувство без труда можно обнаружить в «Выпускнике» — одном из наиболее значимых фильмов 1968 года, в котором родители главного героя никак не могут взять в толк, отчего воплощение всех их мечтаний не делает их сына Бена столь же счастливым, как они сами. Такие коллизии встречались повсеместно. Признаки бунта уже проявляли себя в музыке, одежде, прическах — юноши отращивали волосы, а девушки вовсе перестали за ними ухаживать. В калифорнийском университете Беркли, одном из самых престижных учебных заведений США, студенты еще в 1964 году начали заявлять о своем недовольстве этим уважаемым учебным заведением, которое, как им казалось, использует их лишь в качестве «сырья» для образовательного процесса. Изобретение в начале 1960-х противозачаточной таблетки позволяло молодым людям без каких-либо издержек преодолевать строгую сексуальную мораль своих родителей, чем они не преминули воспользоваться. Молодежь также экспериментировала с нелегальными психотропными препаратами, включая марихуану и ЛСД. (Есть, однако, определенная ирония в том, что их родители в большей степени, нежели сами дети, увлекались легальными наркотиками, в особенности табаком и алкоголем.) Молодые женщины задавались вопросом о том, стоит ли считать замужество и материнство своим жизненным предназначением, а некоторые из них летом 1968 года вышли на демонстрации против проведения конкурса «Мисс Америка». Все это было вполне естественно, но разлад между поколениями оказался гораздо глубже из-за той войны, на которую, как ожидалось, предстояло отправиться молодым американцам, — из-за войны во Вьетнаме.
Принятое в 1965 году решение ввязаться во вьетнамский конфликт в значительной степени отражало опыт старшего поколения — ошибки и заблуждения 1930-х годов. Перед лицом наблюдавшегося тогда подъема Японии на Дальнем Востоке и Германии в Европе некоторые американцы считали, что эти события не должны беспокоить Соединенные Штаты. Но после Второй мировой войны и начала глобального состязания за власть и влияние с Советским Союзом, повсеместно угрожавшего американским интересам, правительство США решило исправить былые ошибки и начать оказывать сопротивление коммунистической агрессии незамедлительно и повсюду. В 1950—1960-х годах Соединенные Штаты благодаря всеобщей воинской повинности содержали огромную армию. (От обязательной службы освобождались лишь те молодые американцы, которые получали высшее образование.) Размещая американские части в Южном Вьетнаме во второй половине 1965 года, президент Джонсон не ожидал встретить значительного противодействия в американском обществе. Но, как оказалось, он заблуждался.
Многим молодым людям, обучавшимся в университетах, эта война довольно скоро начала казаться бессмысленным, дорогостоящим, жестоким вмешательством в гражданскую войну вьетнамцев. Протесты против войны, а также против организаций и учреждений, ее поддерживавших, во многих кампусах начались сразу после ее начала, а к 1967 году они захлестнули всю страну. В октябре того года в демонстрациях у стен Пентагона участвовали около 100 тысяч человек. Что еще более важно, война предоставила молодежи тот клин, с помощью которого можно было расколоть весь послевоенный консенсус, позволяя рассматривать вмешательство во Вьетнаме лишь как одно из свидетельств агрессивности и коррумпированности американского общества.
В свою очередь, негритянские активисты движения за гражданские права сделали из происходящего свой вывод, отождествив борьбу за равенство у себя дома с борьбой вьетнамцев против США и еще громче заявив о своих притязаниях на равноправие в американском обществе. К 1967 году даже умеренный доктор Мартин Лютер Кинг открыто выступал против вьетнамской войны, публично порвав с администрацией Джонсона. По мере того, как американское военное присутствие в Юго-Восточной Азии нарастало, протесты становились все более масштабными и ожесточенными: к январю 1968 года в них участвовали более полумиллиона человек. Одновременно в городах северной части США движение за гражданские права обратилось к новой, насильственной, тактике.
Белые американцы, проживавшие на Севере страны, в 1950—1960-е годы симпатизировали борьбе черных против расовой сегрегации, развернувшейся на американском Юге. По их мнению, черные американцы (или «негры», как их тогда называли) заслуживали тех же самых прав, что и прочие граждане США. Но большинство этих сочувствующих даже не представляли себе, насколько трудными были условия, в которых миллионы черных американцев жили в городах самого Севера, куда они перебрались в период Первой мировой войны. В 1964-м и 1965 годах бунты чернокожих, продолжавшиеся по несколько дней, вспыхивали в негритянских районах Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. В последнем из них за три дня погибли 35 человек. В 1966 году жестокие и многочисленные вспышки насилия потрясли другие города США, в 1967-м их центрами стали Ньюарк и Детройт, а в апреле 1968-го, после убийства Мартина Лютера Кинга, волна насилия захлестнула всю страну. Напуганные белые в больших количествах начали покидать городские зоны, а многие из них сочли, что движение за гражданские права зашло слишком далеко. По всей Америке молодые люди, как белые, так и черные, в массовом порядке отказывались от самоограничения и самодисциплины, которые помогли их родителям пережить Великую депрессию и выиграть Вторую мировую войну. Столь пугающее развитие событий должно было обернуться политическими последствиями. Так оно и случилось.
В период с 1932-го по 1964 год Демократическая партия выиграла семь из девяти президентских кампаний, опираясь на довольно шаткую и не слишком естественную электоральную коалицию. Создав базу на сегрегированном Юге, президент Франклин Делано Рузвельт с помощью «Нового курса» подкрепил ее штатами Запада, а также некоторыми промышленными штатами Севера, где важную роль в поддержании демократической коалиции играли черные избиратели. Этот альянс начал разваливаться в 1948 году, когда демократы-южане, не согласившись с выдвинутой президентом Гарри Трумэном программой расширения гражданских прав, создали собственную партию. Тем не менее, и тогда Трумэн смог одержать победу с небольшим перевесом голосов. После двух успехов республиканца Дуайта Эйзенхауэра в 1952-м и 1956 годах Джон Кеннеди в 1960 году вернул демократам Белый дом. Ему даже удалось победить в семи из одиннадцати штатов бывшей Конфедерации.
Если бы Кеннеди не был убит, ему, несомненно, удалось бы разгромить в 1964 году претендента-республиканца Барри Голдуотера; не исключено, однако, что он не смог бы стать столь же успешным президентом, каким сделался сменивший его Линдон Джонсон. Преемник сполна воспользовался общенациональной скорбью, вызванной трагической гибелью Кеннеди, а его техасского происхождения оказалось достаточно, чтобы обеспечить массовую поддержку на Юге. Ему также удалось беспрецедентно укрепить демократическое большинство в Конгрессе. Но Голдуотер, консервативный республиканский кандидат, сумел поднять престиж своей партии, энергично выступив против Акта о гражданских правах 1964 года. Одно только это позволило ему прочно опереться на пять штатов «глубокого Юга» (DeepSouth) — Луизиану, Миссисипи, Алабаму, Джорджию и Южную Каролину, — в дополнение к родной Аризоне. Это стало определенным предвосхищением будущего. В 1968 году бывший вице-президент Ричард Никсон, в 1960-м побежденный Джоном Кеннеди, возглавил центристов внутри Республиканской партии, одновременно дав понять южанам, что он во многом симпатизирует их требованиям. Между тем, Джордж Уоллес, губернатор-демократ из Алабамы, один из наиболее последовательных врагов интеграции, в начале 1960-х годов, объявил о выдвижении собственной кандидатуры в качестве независимого участника президентской гонки, расколов тем самым Демократическую партию.
Столь же неприятными для Демократической партии оказались распри по поводу вьетнамской войны, разделившие ее северное крыло. Во времена президента Трумэна именно демократы предприняли ряд шагов, положивших во второй половине конце 1940-х годов начало холодной войне: среди них были оказание помощи Турции и Греции, план Маршалла, учреждение НАТО и участие в начавшейся в 1950 году войне в Корее. Но под руководством Эдлая Стивенсона, выдвигавшегося на президентский пост в 1952-м и 1956 годах, а также при президенте Кеннеди Демократическая партия превратилась, фактически, в партию разрядки, символом которой стал подписанный Кеннеди Договор о запрещении ядерных испытаний. В 1965 году Джонсон с огромным удивлением обнаружил, что многие видные демократы не поддерживают эскалацию вьетнамской войны. К 1967 году они объединились вокруг сенатора от штата Нью-Йорк Роберта Кеннеди, брата погибшего президента, который призывал к переговорам о мире. А в конце 1967 года другой либеральный демократ, сенатор от Миннесоты Юджин Маккарти, объявил о своем намерении из-за продолжающейся войны бросить вызов президенту Джонсону на предстоящих первичных выборах.
Первые месяцы 1968 года были отмечены событиями, внесшими серьезные коррективы во внутреннюю и внешнюю политику США. 30 января 1968 года, в самый канун нового года по лунному календарю, южновьетнамские партизаны и армия Северного Вьетнама начали знаменитое «Наступление праздника Тет» (TetOffensive). Оно предполагало серию одновременных нападений на города и деревни по всей территории Южного Вьетнама, включая столицу — Сайгон. Масштабная акция ставила целью спровоцировать всеобщее восстание и, тем самым, завершить войну. И, хотя программа-максимум, намеченная атакующими, провалилась, причем сами они понесли тяжелые потери, вьетнамское наступление показало народу Америки, что, вопреки заявлениям Джонсона и других представителей администрации, Соединенные Штаты не слишком далеко продвинулись во Вьетнаме. Вспышка боевых действий заставила генерала Уэстморленда, командующего силами США во Вьетнаме, просить об отправке сюда дополнительных 206 тысяч солдат, что довело бы общую численность американских войск в Юго-Восточной Азии до 750 тысяч. Но только что назначенный министром обороны Кларк Клиффорд, близкий друг Джонсона, сменивший на этом посту Роберта Макнамару, пришел к выводу, что эту войну выиграть нельзя. Во Вьетнам были отправлены лишь 20 тысяч военнослужащих. Что еще более важно, в марте президент решил объявить о приостановке авиационных ударов по Северному Вьетнаму. Тяжелейшие бои, в ходе которых погибли 14 тысяч американцев, продолжались до конца 1968 года. И, хотя вывод войск из Вьетнама начался лишь в конце лета следующего, 1969, года, эскалация вьетнамской войны достигла своего пика. Симптоматичным оказалось то, что оба кандидата во время осенней президентской кампании обещали только остановить, а не выиграть вьетнамскую войну.
Новогоднее наступление вьетнамцев заметно повлияло на политические процессы в самих Соединенных Штатах. На состоявшихся 12 марта первичных выборах в штате Нью-Гэмпшир сенатор Маккарти, к удивлению всех, едва не одолел президента Джонсона. Через четыре дня в предвыборную гонку вступил Роберт Кеннеди — причем далеко не все демократы одобрили этот шаг. Спустя две недели президент Джонсон поразил нацию своим решением покинуть кампанию. Очень скоро стало ясно, что основным кандидатом от демократов станет вице-президент Хуберт Хэмфри, человек весьма консервативных взглядов. В связи с тем, что на первичных выборах 1968 года определялось лишь меньшинство делегатов будущего партийного съезда, он решил не участвовать в этом мероприятии, положившись на свое влияние в местных партийных организациях. В течение весны Маккарти и Кеннеди, состязаясь, поделили между собой победы в Висконсине, Индиане, Небраске и Орегоне. 4 июня Роберт Кеннеди одержал самую важную и крупнейшую победу на первичных выборах в Калифорнии, но сразу же после победной речи был застрелен иорданским иммигрантом Сирханом Сирханом. И, хотя многие либеральные демократы были тогда уверены, что именно Кеннеди стал бы официальным представителем партии на предстоящих общенациональных выборах, далеко не бесспорно, что, не имея никакой поддержки на Юге, он смог бы осилить Хэмфри в борьбе за выдвижение.
Во время съезда демократов в Чикаго тысячи и тысячи молодых людей вышли на улицы, протестуя против партии, которая в их глазах ассоциировалась с президентом Джонсоном и войной. Мэр города, демократ Ричард Дэли, приказал полиции действовать максимально жестко, в результате чего многие манифестанты были избиты. Хэмфри получил желанное выдвижение, а попытки внести в партийную платформу антивоенные пункты провалились. Сенатор Маккарти отказывался одобрить кандидатуру вице-президента вплоть до самой последней недели предвыборной кампании.
Как бы то ни было, итоги выборов продемонстрировали, что эра «великой демократической коалиции», созданной Рузвельтом, подошла к концу. В 1964 году Джонсон заручился поддержкой 61% избирателей. В 1968 году Никсон получил 43,4%, Уоллес 13,5%, а Хэмфри 42,7% — самый низкий показатель демократов начиная с 1928 года. Почти каждый третий из тех, кто в 1964-м голосовал за Джонсона, не стал поддерживать Хэмфри. На Юге Уоллес завоевал все (за единственным исключением) штаты, в 1964 году поддержавшие Голдуотера, но зато Никсону досталось все остальное, кроме Техаса, в котором с небольшим перевесом победил Хэмфри. Республиканская партия побеждала на Юге и на всех последующих выборах, за вычетом лишь 1976 года. На Севере голоса недовольных и напуганных рабочих, традиционно поддерживавших демократов, отошли к Уоллесу и Никсону, облегчив последнему победу в штатах Среднего Запада, Нью-Джерси и Калифорнии. Кроме того, республиканский кандидат безоговорочно одержал верх на Западе страны. Так формировалась новая электоральная карта Соединенных Штатов. Именно в соответствии с этим раскладом, Никсон побеждал в 1972-м, Рейган — в 1980-м и 1984-м, Буш-старший — в 1988-м, Буш-младший — в 2000-м и 2004 годах. (Две последние победы были обеспечены демографическим сдвигом, благодаря которому республиканские штаты Юга и Запада оказались более плотно заселенными, нежели остальная территория США.) На решительное преодоление демократического большинства в Конгрессе республиканцам потребовалось больше времени, но они, тем не менее, контролировали Сенат с 1980-го по 1986 год и обе палаты — с 1994-го по 2006 год.
Последствия 1968 года для внешней политики США вызревали дольше, но оказались столь же радикальными. Вьетнамское новогоднее наступление не стало, как мы видели выше, тем событием, которое положило начало выводу американских войск, — к нему приступили лишь через полтора года. Вместе с тем, тяжелейшие бои 1968-го убедили большинство граждан США в том, что война была ошибкой, а Никсон и Хэмфри в один голос (хотя и невнятно) обещали избирателям покончить с ней. Важно и то, что непопулярность войны и призыва с 1969 года стала сказываться на внутреннем состоянии американской армии. Поэтому Никсон не только пошел на постепенный, продолжавшийся с конца 1969-го по 1972 год, вывод солдат США с территории Южного Вьетнама, но и с 1973 года отменил всеобщую воинскую повинность. Именно с этого момента началось неуклонное сокращение вооруженных сил США. Опыт Вьетнама заметно осложнил для будущих президентов отправку американских войск за границу, и, несмотря на многочисленные кризисные ситуации в Латинской Америке и на Ближнем Востоке, Соединенные Штаты не вели больших зарубежных войн вплоть до 1991 года — войны в Персидском заливе. Потребовалось еще десятилетие и события 11 сентября 2001 года для того, чтобы США решились на полномасштабную оккупацию целых стран, причем заниматься этим теперь приходилось гораздо меньшими силами, нежели те, которыми располагал президент Джонсон.
Культурные и политические тренды 1968 года укреплялись и расширялись в дальнейшем. Тяга к всестороннему освобождению личности стала доминирующей тенденцией 1970-х годов и способствовала расширению социальных возможностей для женщин, выходу из подполья гомосексуалистов и началу их борьбы за равноправие, увеличению количества разводов. В последующие двадцать лет исчезли почти все ограничения, касающиеся содержания журналов, книг и фильмов. Университетские профессора отвергали традицию Просвещения в пользу постмодернизма, а в фокусе гуманитарных наук оказались раса и пол. Параллельно происходило великое религиозное возрождение, основанное на стремлении восстановить традиционные ценности и укрепить роль религии в американской жизни. Все эти перемены объединяло одно: они перечеркивали секулярный и рационалистический консенсус 1950-х и начала 1960-х, который для людей, родившихся в первой четверти XX века, был основой прогресса.
Непримиримость, доминировавшая на американских улицах в 1968 году, господствует в американской политике и в наши дни — по меньшей мере, в последние шестнадцать лет. И это далеко не случайно. В 1968 году Билл и Хилари Клинтон, Ньют Гингрич, Джордж Буш и Дик Чейни были студентами университетов; дух и манеру мышления бурлящих кампусов они принесли с собой на самые высокие этажи американской политической пирамиды. В целом, их достижения оказались не особенно впечатляющими, и сейчас, как представляется, Америка уже устала от поколения, переворачивавшего мир сорок лет назад. Следующий американский президент уже не будет «бэби-бумером». В 1968 году Джону Маккейну, томившемуся во вьетнамской тюрьме, уже было тридцать лет, а Бараку Обаме исполнилось только шесть. Культурные достижения той поры, в основном позитивные, останутся с нами. Что же касается политического наследства, почти полностью негативного, то ему предстоит отойти в прошлое. За сорок лет выросли еще два поколения, и именно они, как представляется, будут теперь строить новые Соединенные Штаты.
Перевод с английского Андрея Захарова