Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 3, 2008
Надежда Белякова (р. 1980) — аспирант Исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, сотрудник факультетского Информационно-аналитического центра по изучению общественно-политических процессов на постсоветском пространстве.
Надежда Белякова
Из истории регистрации религиозных объединений в Украине и Белоруссии в 1976—1986 годах[1]
В отечественных исследованиях, посвященных истории церковно-государственных отношений в СССР, утверждается, что во второй половине 1970-х — первой половине 1980-х годов религиозная политика советского государства была противоречива. С одной стороны, несколько смягчилось действие репрессивных механизмов в отношении религиозных структур (в первую очередь, в отношении РПЦ[2]) — особенно после подписания Хельсинских соглашений. С другой стороны, продолжали действовать старые схемы и методы борьбы с религией[3]. Исследования, посвященные церковно-государственным отношениям в советских республиках, дают представление о преследованиях и всевозможных ограничениях деятельности конфессий[4]. Вопрос о механизмах ограничения религиозной активности населения был в свое время поставлен в исследованиях зарубежных ученых (и отдельных правозащитных документах[5]), однако ставшие сегодня более доступными материалы государственных архивов позволяют полнее оценить масштабы этой политики. В нашем исследовании на основании материалов, сконцентрированных в фонде Совета по делам религий при Совете министров СССР (СДР), мы попытаемся на примере государственной регистрации религиозных объединений проанализировать механизмы репрессивного подавления религиозной активности населения и формы сопротивления верующих.
Прежде всего, обратим внимание на схожесть исторических и конфессиональных судеб Украины и Белоруссии: в обеих распространены разные христианские традиции: православная, католическая и протестантская. От РСФСР республики отличались не только бóльшим конфессиональным разнообразием, но и характером религиозности населения. Присоединение западных частей республик к Советскому Союзу лишь в 1939 году позволило избежать массовых репрессий и практически полного уничтожения религиозных структур, происходивших в Советском Союзе в 1920—1930-е годы; именно на западе республик сосредоточивался основной массив религиозных общин всех конфессий. Можно утверждать, что населению западных областей Украины и Белоруссии удалось сохранить высокий уровень религиозной культуры[6]. Об этом свидетельствуют и исследования специалистов, занимавшихся изучением религиозности в этих регионах в 1990—2000-е годы[7].
Нормативно-правовая база регистрации религиозных общин
Законодательно положение конфессий в советских республиках было отрегулировано только во второй половине 1970-х годов(1 ноября 1976 года в Украинской ССР, 27 февраля 1977 года в Белорусской ССР) — до этого их деятельность регулировалась на основании актов, принятых правительством РСФСР. Согласно законодательству, необходимым условием деятельности религиозных объединений в Советском Союзе была их обязательная регистрация органами власти. Законодательными нормами 1976—1977 годовбыла узаконена обязательная регистрация не только религиозных объединений, но и религиозных групп (с числом верующих менее 20 человек).
На практике до 1988 года продолжали действовать многочисленные подзаконные акты, имевшие секретный характер, ограничивающие деятельность религиозных объединений и создающие механизмы вмешательства органов власти в жизнь религиозных структур. Принципиальный характер в вопросе регистрации имели «Инструкция по применению законодательства о религиозных культах» 1961 года и «Инструкция об учете религиозных объединений, молитвенных домов и зданий, а также о порядке регистрации исполнительных органов религиозных объединений и служителей культа» от 31 октября 1968 года. Согласно этим документам, регистрации подлежали не только религиозные объединения, но и служители культа, которые не могли выполнять своих «религиозных функций» без регистрационной справки.
Для того чтобы верующие могли собираться для «отправления культа» (под этимпонималось ипростое чтение Библии), необходимо было получить статус религиозного объединения или религиозной группы. Верующие должны были подготовить учредительные документы и передать их на рассмотрение в местные органы власти (исполкомы). После рассмотрения уполномоченный (Совета по делам религии — далее СДР) передавал документы с мотивированными заключениями местной власти (и собственными) на окончательное рассмотрение СДР при Совете министров СССР, который принимал итоговое решение о регистрации религиозных объединений. После получения регистрации исполнительный орган («двадцатка»)[8] религиозного общества мог заключить договор с исполкомом о передаче в пользование верующим культового здания.
Со второй половины 1960-х годов была введена административная ответственность в отношении руководителей религиозных организаций за уклонение от регистрации религиозного объединения[9] и уголовная ответственность за «организацию или руководство группой, деятельность которой, проводимая под предлогом религиозных вероучений, исполнения религиозных обрядов или под другим предлогом, сопряжена с причинением вреда здоровью граждан, половой распущенностью или иными посягательствами на личность или права граждан, а равно с побуждением граждан к отказу от общественной деятельности или исполнения гражданских обязанностей»[10].
Существовавшая в 1980-е годы ситуация с регистрацией религиозных объединений отражала сформировавшееся двойственное отношение к конфессиям в Советском Союзе. Идеологическая установка коммунистической партии, — а орган, ответственный за реализацию государственной политики в отношении конфессий, Совет по делам религий, курировался непосредственно ЦК КПСС — декларировала постепенное «отмирание религиозных пережитков в социалистическом обществе», а регистрация новых религиозных объединений демонстрировала отсутствие успехов местной власти в вопросе идеологического воспитания населения.
Противодействия властей регистрации религиозных общин
За время существования СССР сформировался механизм противодействия регистрации религиозного объединения. Верующие зачастую не могли даже подать заявление на регистрацию, поскольку местные власти на протяжении длительного времени просто отказывались его принимать, а приняв, не рассматривали, немотивированно отклоняли, неправильно оформляли или не давали хода документам. Кроме этого, были распространены методики давления на верующих с целью отзыва подписей, отказа от написания писем — на языке чиновников это называлось «работой предупредительно-профилактического характера»[11].
Председатель Совета по делам религий УССР Николай Колесник считал, что многочисленные инициативы об открытии церквей возникают под влиянием «религиозных экстремистов», которые настроены враждебно по отношению к советской власти, «паразитируют на чувствах верующих, нередко подбивают их писать письма и жалобы с требованием неограниченной религиозной деятельности»[12]. В 1979 году СДР Украины рекомендовал уполномоченным составить списки лиц, «которые являются организаторами составления коллективных писем, заявлений и жалоб верующих, ходатайствующих о возобновлении деятельности снятых с регистрации религиозных объединений», для проведения с ними воспитательной работы, «профилактирования»[13].
Если все же документы на регистрацию православных объединений доходили до СДР, то в большинстве случаев отказы СДР в регистрации основывались на заключениях местных властей и уполномоченных Совета, согласно которым утверждалось, что верующие могут «отправлять свои религиозные нужды» в соседних храмах. Вот типичный пример отказа Совета по делам религий (1981 год):
«…нет
необходимости пересматривать решение от
«Освоение» и снос как в 1930-е, так и в 1960-е годы оставались основными методами лишения верующих самой возможности вернуть церковное здание. СДР УССР подготовил записку от 14 августа 1979 года «О культовых зданиях, снятых с регистрации религиозных объединений», в которой уполномоченным рекомендовалось составить планы об использовании церковных зданий или об их сносе[15]. Ежегодно уполномоченные СДР отчитывались об успехах в деле освоения пустующих культовых помещений под «народные нужды»[16]. В Ивано-Франковской области за 1982—1984 годы было снесено 120 церковных зданий. Десятилетиями стоявшие заброшенными храмы «осваивались» под склады, дома культуры, музеи атеизма, «боевой славы» и краеведения, «дома траура». В 1984—1986 годы в Ивано-Франковской области аппаратом уполномоченного СДР совместно с облисполкомом были разработаны меры по недопущению открытия церквей в связи с приближающимся празднованием 1000-летия крещения Руси—Украины. С целью недопущения собрания верующих в незарегистрированных храмах были проведены срочные мероприятия по «освоению», сносу церковных зданий, изъятию ключей у верующих[17]. Известный украинский религиовед Виктор Еленский утверждает, что за 1981—1986 годы в Украине было освоено или снесено 893 здания[18]. В Белоруссии также по указанию ЦК КПБ шла политика по «освоению» культовых зданий, в первую очередь, католических костелов. Только за 1982—1983 годы в Белоруссии было «освоено» 28 зданий костелов[19].
Впрочем, в целях формирования положительного внешнеполитического имиджа власти могли и отступать от своих принципов. Так с целью демонстрации свободы совести в Белоруссии в «олимпийский», 1980-й, год был зарегистрирован Москвой (причем в обход существующих процедур) единственный католический костел в Минске — Кальварыйский, регистрации которого белорусские католики добивалисьмного лет: в 1979 году они провели пикет у СДР в Москве; под открытым небом, у стен костела, совершались многолюдные богослужения[20].
С другой стороны, далеко не все религиозные объединения стремились получить государственную регистрацию, что, в свою очередь, порождало у государства сложности с контролем за их деятельностью. В результате, существовало несколько моделей взаимоотношений между властью и религиозными организациями, которые будут проанализированы мною на примере деятельности крупнейших конфессий Украины и Белоруссии.
Ситуация с общинами Русской православной церкви
Если в 1959 году в Украине было зарегистрировано 8464 общины РПЦ, то к январю 1963-го их число уменьшилось до 5321[21], в 1981 году оно составило 4136 объединений, а в 1986 — 3976[22]. Только в 1975 году в Украине было снято с регистрации 563 общины, преимущественно православных, в 1976-м — 481[23]. Даже в 1986 году в Украине было снято с регистрации 15 общин РПЦ. Механизмы снятия с регистрации путем запрета ремонта молитвенных зданий и аренды новых, непосильного налогового гнета, запрета рукополагать духовенство были описаны в примечательном документе эпохи — письме генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу от епископа Полтавского и Кременчугского (РПЦ) Феодосия (Дикуна) в 1977 году[24].
После снятия с регистрации молитвенных зданий верующие не переставали молиться в своих храмах и пытались добиться «легализации» своих молитвенных собраний, особенно на территории Западной Украины, где находилась большая часть общин РПЦ. Из 116 действующих незарегистрированных общин Русской православной церкви в СССР, взятых на учет к 1981 году, 76 находились на территории Украины. Чиновники отмечали, что эти религиозные объединения имели верующих, исполнительные органы, культовые здания и имущество, в некоторых из этих церквей проводились богослужения служителями культа[25]. Вопрос о том, кем себя считали верующие в Западной Украине, пытавшиеся восстановить богослужения в родных храмах: православными или греко-католиками — остается открытым, но об этом мы поговорим далее.
Как правило, восстановить регистрацию пытались общины, лишенные ее в начале 1960-х годов. Согласно записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПУ 1979 года, только в Тернопольской области регулярно проводились богослужения в снятых с регистрации храмах в 65 населенных пунктах[26]. На Волыни было обнаружено, что ключи от большинства снятых с регистрации храмов, находятся у верующих, в 55 церквах полностью сохранено «культовое имущество». В Ивано-Франковской области в 1981 году было зафиксировано, что верующие регулярно проводят самостоятельно богослужения в снятых с регистрации церквах, находящихся в 26 населенных пунктах области, а в 80 населенных пунктах ключи от храмов находились у верующих[27].
Практика совершения богослужений в православных храмах без священников была распространена в Закарпатье. По свидетельству чиновника СДР, в селе Завадке, в Закарпатье, во время прибытия чиновников они застали около 100 молящихся.
«Все было подчинено четкому ритуалу, чувствовалась рука невидимого руководителя. От верующих стало известно, что существует церковное самоуправление, после службы собираются пожертвования на содержание храма»[28].
Нередко, встретив противодействие властей в регистрации, верующие начинали восстанавливать храм и молиться в нем без санкции властей.
Основной формой борьбы за регистрацию общин для православных стало обращение непосредственно в СДР с письменными заявлениями, в которых, помимо просьб о регистрации, сообщалось о разнообразных нарушениях закона со стороны местных властей и региональных уполномоченных самого СДР.
Подписание Хельсинских соглашений, принятие нового республиканского законодательства в 1976 году и новой Конституции в 1977-м, а также деятельность появившихся в тот период правозащитных организаций, демонстрировавших возможность легальной борьбы человека за свои права, породили всплеск борьбы верующих за свои права. Фонд СДР за 1980-е годы содержит тысячи писем верующих, добивающихся регистрации своих религиозных обществ. Многие письма подписывались весьма значительным количеством верующих (нередко встречаются письма, имеющие от 100 до 300 подписей). В Украине в 1976 году было подано 387 просьб о регистрации, в 1977-м — 450, в 1978 — 560[29]. В 1981 году в Украине было направлено 124 просьбы о регистрации и 654 о возобновлении деятельности ранее снятых (в большинстве случаев, в хрущевский период) с регистрации (причем на РПЦ приходилось соответственно 6 и 605). В 1980 году верующими Украины было направлено 1507 писем уполномоченным и 732 в СДР УССР; в 1981 году — уполномоченным 917 и в СДР — 511. В 1984 году в СДР при Совмине СССР поступило из УССР — 674 письма, из БССР — 168. Они были получены из 333 населенных пунктов УССР и из 59 мест БССР. Почти 40% всех письменных обращений поступило по вопросам регистрации или возобновления деятельности ранее снятых с регистрации религиозных обществ[30].
Попытки регистрации Греко-католической церкви
Борьба за регистрацию легально существующих православных общин на Западной Украине отражала лишь часть сложной системы взаимоотношений, сложившихся между различными конфессиями и властью. В 1940—1980-е годы в Украине действовала оформленная структура «подпольной» (то есть, не признаваемой властями) Украинской греко-католической (униатской) Церкви (УГКЦ), возглавляемой митрополитом Владимиром (Стернюком). Существовала сеть приходского духовенства УГКЦ, монашеские ордена и нелегальные монастыри[31], подпольные семинарии[32]. Не существует внутренних цифр о количестве подпольного униатского духовенства, поэтому мы вынуждены приводить сведения государственных инстанций, которые заведомо не являются точными, однако отражают приблизительную численность наиболее активного духовенства. В середине 1970-х годов властями в Ивано-Франковской области было обнаружено 56 священников и 118 монахинь; в Тернопольской — 35 священников, 2 диакона, 76 монахов и монахинь, которые проживали в 31 населенном пункте; во Львовской области — 145 священников, половина из которых проживала во Львове, и 200 монахов и монахинь[33]. В 1986 году власти насчитывали на территории Украины 250 незарегистрированных униатских священников[34]. Общины УГКЦ не подлежали регистрации, поскольку греко-католики решением организованного властями Львовского «собора» 1946 года были переведены в состав РПЦ[35]. Тем не менее, письма и обращения с просьбой о регистрации отдельных греко-католических общин и легализации УГКЦ поступали в СДР регулярно. Именно с целью добиться легализации была создана в сентябре 1982 года «Инициативная группа защиты прав верующих и церкви в Украине», которая называлась также «Комитет защиты католической веры в Украине»[36].
Незарегистрированные общины и деноминации
УГКЦ была не единственной в ряду деноминаций, существование которых советская власть не признавала и поэтому не регистрировала. Согласно пункту 23 «Инструкции по применению законодательства о религиозных культах» 1961 года, отмененной только в 1988-м: «не подлежат регистрации религиозные общества и группы верующих, принадлежащие к сектам, вероучение и характер деятельности которых носит антигосударственный и изуверский характер: иеговисты, пятидесятники, истинно-православные христиане, истинно-православная церковь, адвентисты-реформисты, мурашковцы и т.п.». Так пятидесятники с 1944 года регистрировались только в составе Всесоюзного совета евангельских христиан-баптистов (ВСЕХБ). Свидетели Иеговы не регистрировались потому, что они попадали в разряд «антисоветских» по причине: а) отказа от службы в армии по религиозным убеждениям, б) нахождения их духовного центра на территории США, в) получении ими журнала, через который осуществлялось религиозное руководство из этого духовного центра.
В 1980-х годах в Украине и Белоруссии действовало множество незарегистрированных органами государственной власти религиозных обществ, которые чиновниками СДР обозначались как «религиозное подполье». Подобная ситуация сложилась вследствие активной антирелигиозной кампании в начале 1960-х, в период которой проводилось массовое снятие с регистрации религиозных общин и служителей культа[37]. На практике значительная часть общин продолжала действовать и регулярно обращаться к властям с просьбами о возобновлении регистрации. Чиновники СДР при Совмине СССР признавали, что именно отказы в регистрации религиозных объединений приводят к росту нелегальной религиозной активности. В этот период СДР неоднократно предпринимались попытки учета незарегистрированных религиозных объединений путем рассылки указов уполномоченным для проведения совместно с местными органами власти учета религиозных объединений[38].
В 1980 году в Украине чиновники насчитывали 951 незарегистрированную религиозную группу, в Белоруссии — 109[39]. В числе незарегистрированных религиозных групп находились верующие практически всех конфессий.
Количество незарегистрированных религиозных общин на 1 января 1981 года в УССР и БССР (по данным уполномоченных СДР)
|
Деноминации |
Украина |
Белоруссия |
|
пятидесятники |
266 (15 537 членов) |
47 (1543 членов) |
|
Свидетели Иеговы |
230 (12 819 членов) |
6 (334 члена) |
|
ЕХБ, сторонники «Совета церквей» |
151 (6691 член) 103 (4885 членов) |
35 (1873 члена) 29 (1796 членов) |
|
РПЦ |
76 |
|
|
Адвентисты седьмого дня |
13 (505 членов) |
2 (97 членов) |
|
Иудейские (миньоны) |
13 |
15 (181 член) |
|
ИПЦ |
4 |
3 |
|
РКЦ |
4 |
6 |
|
адриановцы |
19 (729 членов) |
|
|
мелкие сектантские объединения |
19 |
|
|
Реформатская церковь |
3 |
|
|
Всего |
951 |
109 |
Если часть протестантских «нелегальных» общин существовала автономно, то другие входили в различные объединения, имевшие оформленную структуру, территориальные подразделения, кассы, проводившие съезды, совещания и тому подобное. Наиболее оформленные структуры существовали у евангельских христиан-баптистов (Совет церквей), у Свидетелей Иеговы, несколько объединений было у пятидесятников.
Протестантское сообщество, пережившее мощный религиозный подъем в послевоенный период, пыталось бороться за право на реализацию своих религиозных убеждений, в том числе на проповедь Евангелия, религиозное воспитание детей, взаимопомощь в общине. Наиболее радикальная его часть не боялась обвинять государство в преследованиях по религиозному признаку. Отлаженная схема информирования общественности о нарушении прав верующих и препятствиях к совершению богослужений была создана «Советом родственников узников ЕХБ», подобные действия, хотя и в меньших масштабах, предпринимались и пятидесятниками, и адвентистами[40]. Информация помещалась в бюллетенях СРУ; о разгонах молитвенных собраний, арестах и административных преследованиях сразу посылались телеграммы в высшие органы власти.
Государственная регистрация и протестантские общины
В послевоенный период власти отказывались регистрировать общины пятидесятников, с 1949 года прекратилась государственная регистрация общин Евангельских христиан-баптистов (ЕХБ)[41]. В 1950—1960-е годы руководители незарегистрированных общин ЕХБ и пятидесятников регулярно подавали властям заявления с просьбой о регистрации. Именно незарегистрированные общины ЕХБ составили основу альтернативного объединения евангельских христиан-баптистов, впоследствии получившего название «Совета церквей».
Наличие развитого монолитного религиозного подполья в протестантской среде, открыто заявляющего о преследованиях верующих за их религиозные убеждения, рост в этой среде эмигрантских настроений вынудили пересмотреть отношение властей к регистрации протестантских объединений. К тому же, практиковавшиеся в отношении членов нелегальных религиозных объединений силовые методы: разгоны молитвенных собраний, аресты, заключения, ссылки активистов и лидеров, административные взыскания в отношении рядовых членов, методы общественного воздействия — не давали желаемых результатов.
В 1965 году было принято решение о регистрации фактически действующих общин ЕХБ:
«[Регистрация возможна] при условии безоговорочного признания и соблюдения… советского законодательства о религиозных культах и других законов государства… Непризнание верующими церковных властей и авторитетов, малая численность того или иного религиозного объединения, отсутствие специального молитвенного дома не могут служить основанием для отказа в регистрации»[42].
С 1969 года власти ограниченно регистрировали и пятидесятнические общины. Согласившись на регистрацию протестантских объединений, власть, безусловно, преследовала свои цели. Во-первых, уничтожить монолитность внутри оппозиционного протестантского подполья[43], во-вторых, регистрация обязывала членов религиозных объединений действовать в рамках существующего законодательства. Вот что говорилось в Разъяснении о регистрации религиозных объединений:
«…для регистрации религиозного объединения необходимо письменное заявление верующих… [в котором] должно быть сказано, что верующие берут на себя обязательство безоговорочно соблюдать советское законодательство о культах и все другие законы государства»[44].
И, безусловно, регистрация была важным способом контроля за существующей религиозной жизнью.
В 1982 году СДР рассылает рекомендательное письмо «О некоторых вопросах организации контроля за соблюдением законодательства о религиозных культах местными советскими органами», в котором, помимо прочего, было указано следующее:
«Регистрация — единственный путь, ведущий к созданию правильных, построенных на принципах обоюдного соблюдения, законных взаимоотношений между государством и церковью. Необоснованный, под разными надуманными предлогами отказ в регистрации фактически действующих религиозных объединений вызывает законное недовольство верующих граждан, активизирует деятельность разного рода фанатиков и экстремистов»[45].
И вот что отмечал уполномоченный по Витебской области в 1982 году:
«…с тех пор, как пятидесятники были зарегистрированы, только административная комиссия при исполкоме Оршанского Горсовета народных депутатов по представлению комиссии содействия один раз рассматривала вопрос о нарушении законодательства о культах, выразившемся в том, что состоялось водное крещение без разрешения исполкома. Другие нарушения не выявлены»[46].
В 1969 году на тульском общесоюзном совещании представителей незарегистрированных общин ЕХБ было принято решение об очередной подаче документов на регистрацию, был утвержден стандартный устав, который содержал в себе пункты, «что в церкви не должны вмешиваться внешние власти ни по каким вопросам. Церкви должны руководствоваться Словом Божьим, и каждая церковь должна быть автономной»[47]. Также были составлены рекомендации общинам о том, в какой форме следует подавать документы на регистрацию, даже были розданы стандартные бланки для заявления и копии уставов. Как сообщал руководитель киевской общины ЕХБ Николай Величко, вследствие переговоров руководства оргкомитета с Советом по делам религий в форме договора с общиной ЕХБ были изменены формулировки:
«Совет по делам религии изъял фразу (“обязаны соблюдать”. — Н.Б.) из заявления на регистрацию. Раньше, до того момента, всякая община, которая писала на регистрацию, должна была написать это по форме, она единая была по всей стране, что мы с законодательством ознакомлены и обязуемся его соблюдать… поскольку помимо законодательства были подзаконные акты, это значило одевать на себя петлю».
Величко сообщал, что, по словам лидера незарегестрированных баптистских общин Геннадия Крючкова, была изменена формулировка договора при регистрации, и последний настаивал на подаче документов на регистрацию, объясняя тем, что это «послужит перед властями признаком того, что мы хотим с властями иметь законные отношения, а не какие-то тайные, незаконные, но основанные на свободе совести и отделении церкви от государства».В 1975 году руководством Совета церквей (СЦ) были разосланы в общины материалы, посвященные вопросу регистрации, где рекомендовалось, «чтобы каждая церковь предлагала устав, разработанный СЦ, и препроводительное письмо, где бы излагалось, кто мы такие и чем мы руководствуемся в своем служении»[48].
Однако к началу 1980-х годов руководство Совета церквей, сосредоточившееся в руках Геннадия Крючкова, принимает решение о категорическом отказе от регистрации в государственных органах своих общин. Позиция руководства СЦ относительно регистрации была сформулирована в письме, направленном руководству страны в 1988 году большинством общин этого объединения:
«…ныне действующее законодательство о культах, на основании которого осуществляется регистрация, не только не предусматривает свободы проповеди Евангелия, но административно и уголовно преследует христиан за всякое ее проявление. Таким образом, мы поставлены перед выбором: жизнь веры или духовная гибель. В связи с этим мы вновь исповеднически свидетельствуем: до тех пор, пока свобода проповеди Евангелия не будет законодательно закреплена и не появятся очевидные и устойчивые обеспечения этой свободы на деле, — регистрация церкви и связанные с ней вопросы рассматриваться не будут»[49].
Решительно отказывались от переговоров о регистрации в 1980-е годы и общины Свидетелей Иеговы, которым также предлагали «автономную» регистрацию, и адвентисты-реформисты.
***
В 1970-е — первой половине 1980-х годов в Украине и Белоруссии действовали тысячи не зарегистрированных органами государственной власти религиозных обществ, которые чиновниками СДР обозначались как «религиозное подполье». В состав «подполья» входили общины всех деноминаций и среди них — не признаваемые государственной властью. Несмотря на стремление действовать на законных основаниях, эти общины не могли получить государственной регистрации вследствие идеологических установок власти. Наиболее развитой и многочисленной «подпольной» религиозной структурой была УГКЦ, верующие которой на протяжение исследуемого периода предпринимали активные попытки легализации, однако наталкивались на категорические отказы властей в праве на существование. В статусе нелегальных оказались и сотни, если не тысячи, крупных православных общин региона, и десятки римско-католических общин, большинство из которых официально действовали еще в конце 1950-х годов.
В отношении нелегальных протестантских объединений, сознательно отстаивающих право на реализацию своих религиозных убеждений в жизни, с целью снижения их «подпольной религиозной активности» государственными институциями начала проводиться так называемая «автономная регистрация», которая продемонстрировала победу прагматического подхода к этому вопросу. Безусловно, это делалось с целью снизить остроту противостояния между членами незарегистрированных объединений и властью, создать контролируемые и регулируемые протестантские общины, находящиеся на позиции «лояльности» по отношению к советской власти, уничтожить единомыслие в среде ЕХБ и пятидесятников, не вошедших в признаваемый властью и лояльный ВСЕХБ. На практике «автономная регистрация» привела к появлению динамично развивающихся общин ЕХБ и пятидесятников в Украине и Белоруссии, сумевших активно включиться и в новые социальные реалии эпохи перестройки. Замороженный же вопрос о регистрации православных общин и УГКЦ усиливал глухую оппозиционность советской власти в Западной Украине и спровоцировал в дальнейшем острый религиозный конфликт между этими двумя крупнейшими конфессиями региона в перестроечный и постперестроечный период.