Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 6, 2007
Екатерина Дмитриевна Фурман (р. 1975) — старший научный сотрудник Центра проблем глобализации и интеграции Института экономики РАН.
Екатерина Фурман
Раскол по-украински: напасть или благо?
Три года назад «оранжевая» революция на Украине предотвратила попытку внеправового закрепления у власти базирующихся на востоке и юге так называемых «пророссийских» политических сил и привела к управлению страной силы, опирающиеся в основном на западные украинские регионы, ориентирующиеся на Запад. После тех памятных событий казалось, что открылся путь к нормальной, демократической ротации правящих элит. Однако ни реального прихода к власти «западников», ни перехода к упомянутой норме пока явно не происходит. Победа лидера «оранжевых» Виктора Ющенко в третьем туре президентских выборов была достигнута с минимальным перевесом, а первая «оранжевая» коалиция оказалась неустойчивой. Уход из нее социалистов, а также результаты новых парламентских выборов вроде бы вернули власть «восточным» политическим силам. Но проблема в том, что каждый раз приходится добавлять это «вроде бы». Победа «бело-голубых» не состоялась точно так же, как и победа «оранжевых». Активность антикризисной коалиции под предводительством Виктора Януковича сдерживалась противодействием президента, сначала заставившего Партию регионов подписать Универсал национального единства, фиксирующий основные ориентиры внешней и внутренней политики, а затем распустившего Верховную Раду и назначившего внеочередные выборы. На этот раз они принесли победу «оранжевым», но снова с минимальным перевесом. В итоге победителям потребовалось целых два месяца для формирования парламентского большинства. Вновь, как и всегда, победа достигается столь крохотным перевесом, что достаточно перехода нескольких депутатов в другой лагерь, чтобы она превратилась в поражение.
С чем же связан этот перманентный политический кризис, который поразил Украину с момента прихода «оранжевых» к власти? Почему всякая попытка ротации дается с таким трудом? И вообще, возможно ли на Украине складывание системы, которая допускала бы беспрепятственный переход основных рычагов управления к победителю, как это происходит во всех демократических государствах?
Две Украины
Одна из важнейших особенностей Украины и ее самое принципиальное отличие от России — глубочайшая культурная неоднородность. Каждый из украинских регионов имеет свое культурное лицо, свои традиции, свою историю. При этом весь территориальный массив естественным образом разделяется на две части — «Запад» и «Восток», к которому примыкают южные новороссийские земли. Две примерно равные части Украины различаются степенью русификации, историческими судьбами и религиозными привычками. В советское время тоталитарный контроль не позволял региональным различиям проявляться в общественной сфере, но становление независимого украинского государства вывело деление Украины на два мегарегиона на политический уровень.
С точки зрения политической силы Восток и Запад Украины примерно равны друг другу. Но речь идет о равенстве сил, разных по своей природе. Русскоязычные восточные и южные регионы отличаются большей населенностью, что теоретически должно было бы в условиях демократии обеспечивать победу политических сил, базирующихся именно там. Кроме того, в экономическом отношении восточные регионы более развиты. Но численное превосходство и экономическая мощь Востока уравновешиваются рядом других факторов. Во-первых, западные регионы политически активнее, здесь всегда был больший процент голосующих и вообще более насыщенная политическая жизнь. (Правда, это обстоятельство имеет и побочные эффекты: более политизированный Запад политически разнообразнее, чем Восток, и это относительно ослабляет его.) Во-вторых, в условиях создания национального государства региональная специфика Востока превращается в его слабость. Русскоязычная и исторически связанная с Россией, но все же отнюдь не русская и не примитивно «пророссийская», восточная часть Украины в процессе национально-государственного строительства неизбежно предстает как консервативная и обороняющаяся сила[1]. У нее нет альтернативного национального проекта, который, например, в определенной мере присутствует у русского населения Крыма, она не стремится «уйти» от Украины и не отрицает украинского национального государства. Однако те, кто не отрицает украинской государственности, но при этом хорошо говорит по-русски и плохо по-украински, естественно оказываются социально-психологически более слабыми по сравнению с «настоящими» украинцами с Запада. Эти факторы сводят на нет численное превосходство Востока.
В постсоветской Украине это привело к выраженному своеобразию ритмов политической жизни, проявившемуся во всех четырех президентских кампаниях. Первый президент, Леонид Кравчук, был избран, прежде всего, благодаря голосам восточных регионов, поскольку самый националистический и антисоветский регион, Галиция, тогда голосовал за лидера Руха Вячеслава Чорновила. При этом сама логика становления новой государственности вела к тому, что Кравчук, сделавшись президентом, постепенно переориентировался на Запад и к следующим выборам предстал уже твердым защитником украинской самостоятельности, поддерживаемым Западом и разочаровавшим Восток. Теперь восточная часть страны голосовала за его соперника Леонида Кучму, представлявшегося более «пророссийским». Причем поддержанный Востоком кандидат вновь победил, пережив впоследствии эволюцию, аналогичную зигзагообразному пути своего предшественника. Кандидаты, поддержанные восточными регионами, побеждали два раза подряд, но оба раза после победы «восточный» победитель эволюционировал в «западном» направлении. К следующим выборам Кучма, добившийся того, чтобы его основным соперником стал заведомо «непроходной» кандидат-коммунист, предстал достаточно приемлемым для западных регионов, чтобы получить там большинство голосов.
Неудачная попытка Кучмы передать власть своему преемнику, лидеру восточной Партии регионов Януковичу, и произошедшая затем «оранжевая» революция открыли новую главу в новой украинской истории. Фактически, благодаря вмешательству улицы, оказалась сорванной попытка консервации власти по российскому образцу, а на выборах впервые победил откровенный западник. Тем не менее и на этот раз триумф был недолгим — таким же образом прежде Восток впустую растрачивал плоды своих электоральных успехов. По-видимому, на Украине настоящие победы не даются никому.
Глубокое региональное размежевание Украины стало одним из факторов, способствовавших ее демократическому развитию. Это разделение вполне могло бы быть устранено с поверхности общественной жизни тоталитарной системой, но в условиях даже неразвитой демократии оно создает основу для политического плюрализма, препятствующего авторитарным поползновениям власти. На Украине физически нельзя добиться избрания президента с большинством на уровне 80%, потому что Донецк никогда не будет голосовать так, как Львов. При расколе примерно пятьдесят на пятьдесят даже фальсификации возможны лишь в очень ограниченных масштабах, что, собственно, мы и видели, сравнивая второй и третий туры последних президентских выборов.
Размежевание и демократия
Но стабильная и зрелая демократия предполагает не просто регулярное обновление, но и ротацию четко очерченных политических сил. Под этим углом зрения деление на Восток и Запад теоретически способно выступить такой же основой для устойчивой двухпартийной системы, какой региональные различия в США стали для вечного американского тандема республиканцев и демократов. Тем более, что наряду с фиксированными региональными «ядрами» на Украине есть и неустойчивый центр, за симпатии которого соперничающие блоки всегда могут побороться друг с другом. Почему же, несмотря на отмеченные благоприятные предпосылки, переход к такой системе до сих пор не осуществился? Что мешает противоборствующим сторонам приходить к власти — и прощаться с ней — «нормальным», то есть привычным для развитых демократий, путем?
На наш взгляд, дело объясняется тем, что разница между регионами в украинском случае слишком уж велика. Очевидно, региональные различия служат базой для устойчивой системы блоков и нормальной ротации этих блоков у власти только в определенном диапазоне таких различий. Если перепады минимальны, как в России (здесь мы не говорим о нерусских анклавах или о региональной проекции различий по типу «центр — периферия»), властям относительно легко дается обеспечение однородной и массовой поддержки. Но если они слишком велики, то полная победа одной из имеющих четкую региональную базу политических сил оказывается слишком опасной для побежденных, влечет за собой их абсолютное отчуждение от власти и в конечном итоге расшатывает государство.
Нормальная для устоявшихся демократий победа одной из политических сил на Украине воспринимается побежденными регионами как катастрофа. В безоговорочной победе украинского Запада украинский Восток увидел бы пролог к серьезной дискриминации русскоязычных граждан, демонстрации «неполноценности» восточных украинцев, навязывания им чуждой исторической и культурной традиции. В глазах проигравших она неминуемо означала бы «продолжение ползучей кампании по смене культурно-языковой идентичности центральных и юго-восточных украинцев на стереотипы галицийского образа жизни с существенной национал-экстремистской и антирусской (а также антироссийской) составляющей»[2]. И, напротив, разгромная победа Востока была бы прочувствована Западом как триумф людей, которые «маскируют зэковские татуировки с помощью европейского костюма»[3], угрожая при этом украинской независимости и даже существованию украинской нации. Не случайно самой непосредственной реакцией на перспективу такой полной победы становится очередная волна интереса к проектам федерализации Украины — то есть к законодательному ограждению побежденных регионов от «захваченного» политическим противником центра. А отсюда не так уж далеко и до сепаратизма.
Именно эта боязнь политического отчуждения проигравших постоянно побуждала украинскую власть балансировать между регионами, заставляла победителей, взявших верх с помощью одной части страны, тут же искать поддержку в другой ее части.
Победа «оранжевой» революции в данном отношении ничего принципиально не изменила. Президент Ющенко прекрасно осознает упомянутую угрозу, которая способна привести к еще большей дестабилизации власти, а то и к реальному расколу страны. Во многом как раз по этой причине он в свое время снял с поста премьер-министра радикальную Юлию Тимошенко, чья политика всерьез угрожала интересам восточных финансово-промышленных групп. «Моя команда, — заявлял он тогда, — прилагает все усилия для возобновления диалога между властью и предпринимателями, осложненного непродуманными заявлениями предыдущего правительства о реприватизации»[4]. Позже президент неоднократно призывал все политические силы страны к примирению и выработке консенсуса по основополагающим вопросам дальнейшего развития Украины. Среди его главных шагов в этом направлении — подписание в августе 2006 года Универсала, который должен был разрядить сложную ситуацию, сложившуюся после парламентских выборов 2006 года, а также назначение вскоре после этого лидера Партии регионов на пост премьер-министра. «Я понимаю всю сложность этого решения, как на Востоке, так и на Западе Украины. Я прошу нацию с пониманием отнестись к этому, ведь мы имеем уникальный шанс свести оба берега Днепра», — заявлял по этому поводу Ющенко[5]. В то же время президент назвал Универсал «политическим прорывом, который удостоверяет нашу глубокую преданность украинским приоритетам и ставит высокую планку стремлений к нашей свободе и демократии». По его словам, зафиксированные в документе позиции способствовали единственной цели: «как можно скорее прийти к объединительным тенденциям»[6]. Роспуск Верховной Рады весной 2007 года и назначение досрочных выборов, последовавшие вслед за попытками антикризисной коалиции Януковича расширить число своих членов до трехсот человек, также можно причислить к шагам, которые были предприняты президентской администрацией для поддержания сложившегося баланса сил. Ведь в расширенном составе «бело-голубые» получили бы возможность беспрепятственно проводить законопроекты по внедрению политической реформы, что привело бы к значительному сокращению властных полномочий президента, а значит, и «оранжевого» лагеря в целом. Осенью 2007 года президент столь же упорно стремился избежать полной передачи власти «оранжевым» — своим единомышленникам.
Виктора Ющенко нередко обвиняют в нерешительности, в стремлении укрепить личную власть, балансируя между политическими силами, в боязни более «харизматической» Юлии Тимошенко. Разумеется, нам сложно проникнуть в его психологию и распознать все мотивы его поступков и решений. Но один из этих мотивов тем не менее достаточно ясен. Ющенко — президент Украины, и он не может рисковать государством, передавая власть одной из слишком решительно противостоящих своим оппонентам политических сил. За колебаниями нынешнего лидера, как и за аналогичными колебаниями его предшественников, в течение срока своих полномочий радикально менявших электоральную базу, стоит один и тот же несомненный факт. Украина, которая хотя и сформировала демократическую систему, пока не доросла до обычной при такой системе регулярной ротации политических сил. Полная передача власти победителям, ограниченная только конституционными рамками, — это следующая планка демократического развития, которую страна еще не готова «взять».
Восток и Запад в поисках друг друга
Рано или поздно, но украинскому обществу придется переходить к модели, при которой победитель сможет беспрепятственно получать всю полноту власти, как это происходит в любом другом демократическом государстве. Произойдет это еще не скоро, но сдвиги в данном направлении уже есть.
Главное, что способствует такому переходу, — время. Несмотря на постоянно возникающие кризисы, Украина не развалилась, не утратила независимости и даже укрепила свои демократические институты. И независимость, и демократия становятся «исходными данностями» для любой политической силы в стране. И чем дольше длится такое состояние, тем больше все участники политического процесса привыкают к заданным условиям (прежде всего, к наличию независимого и целостного украинского государства), а также к правилам игры под названием «честные выборы». Кроме того, участники политического процесса привыкают, «притираются» друг к другу, в результате чего вырабатывается политическая система, при которой каждый из оппонентов уже не может существовать без своего конкурента.
На мой взгляд, особенно заметны описанные тенденции в Восточной Украине, где, несмотря на всю эмоциональность борьбы с «оранжевыми», Партия регионов постепенно сближает свои позиции с позициями своих антагонистов. Виктор Янукович уже на следующий день после телевизионных дебатов с Виктором Ющенко, перед третьим туром президентского голосования 2004 года, на встрече с иностранными журналистами неожиданно назвал«логичным» намерение Украины вступить в НАТО. Для этого, как было сказано, следует «добиваться достижения страной стандартов, необходимых для присоединения к альянсу», названному им «наиболее вероятным гарантом безопасности и стабильности в Европе»[7]. «Необходимо, — отмечал Янукович в другом своем выступлении, уже после парламентских выборов 2006 года, — объединиться вокруг общенародных ценностей — стабильности, благополучия и перспективного развития. А флаг у нас один — это сине-желтый флаг независимой Украины»[8].
В предвыборной кампании 2007 года, несмотря на то что она отличалась высоким накалом страстей, политические силы тем не менее также не продемонстрировали «избыточной принципиальности» по таким вопросам, как введение русского языка в качестве второго государственного или вступление в НАТО. Вот что заявлял после выборов первый заместитель главы парламентской фракции Партии регионов Василий Киселев:
«Всем политическим силам нужно остановиться и отойти назад. Мы не должны выдвигать те требования, которые возбуждают западную часть населения Украины, а западники, в свою очередь, не должны выдвигать требования, которые возмущают жителей юго-востока. Это касается того же НАТО, украинского языка — так нельзя! Я вообще считаю, что на ближайшие пять лет мы должны наложить мораторий на спорные вопросы, которые есть между нами. Нужно забыть о воинах УПА, придет время — история сама расставит акценты. Надо забыть о НАТО, в противном случае цена на газ станет 360 долларов, и что тогда будет с экономикой, неизвестно. Если бы одна из политических сил получила серьезное преимущество на этих выборах, тогда не было бы вопросов. Но когда мы видим мнимый перевес в три голоса, то дальше идти по пути конфронтации нельзя»[9].
Кроме того, можно заметить, что украинское общество, с одной стороны, разочарованное в своих лидерах, не способных претворить в жизнь его чаяния и надежды, а с другой, просто уставшее от постоянного накала политической борьбы, начинает обнаруживать признаки снижения политической активности.Но это ведет и к понижению градуса противостояния, осознанию того, что реализация таких разделяющих Украину целей, как признание русского языка или членство в НАТО,не толькогрозит стране еще большими политическими катаклизмами, но и не относится к задачам первостепенной важности.
В дополнение к сказанному наблюдаются признаки того, что региональная «привязка» политических сил также начинает слабеть. На парламентских выборах Блок Юлии Тимошенко постоянно, хотя и понемногу, забирает голоса у лагеря «бело-голубых». Выборы 2007 года показали, что по сравнению с выборами 2006 года этот блок на 0,5—4% увеличил популярность почти во всех областях восточного и юго-восточного региона Украины[10]. Помимо этого, понемногу растворяется региональная идентификация финансово-промышленных групп и политических партий. Так, «Индустриальный союз Донбасса» уже давно объединяет сторонников президента Ющенко и оказывает ему всяческую поддержку, а в самой Партии регионов идет внутренняя борьба нескольких течений, одно из которых возглавил наиболее крупный украинский предприниматель Ринат Ахметов, отличающийся своими «проевропейскими» взглядами. Влияние украинского бизнеса на политику, несмотря на то что он зачастую является разъединяющей политические партии силой, сказывается и в том, что он способствует сохранению определенного равновесия между различными политическими полюсами. Как отмечал бывший спикер Верховной Рады Владимир Литвин, «финансово-промышленные группы не заинтересованы в том, чтобы в Украине установилась авторитарная власть, чтобы пришлось кланяться одному “хозяину”. Конечно, крупному бизнесу удобнее и выгоднее существование системы сдержек и противовесов»[11]. С отходом на второй план основных разъединяющих вопросов — о языке и НАТО — на первый план выдвигаются совсем иные, более повседневные темы экономического и социального развития страны. Конечно, порой эти сюжеты еще более разъединяют, но уже по иной линии, нежели «запад—восток». Разграничение проходит уже внутри самих противоборствующих лагерей. Как заметил журналист украинского бюро Радио «Свобода» Виталий Портников, теперь дискуссии между представителями «Нашей Украины» и БЮТ стали куда более жесткими и горячими, чем между представителями «оранжевых» и «бело-голубых»[12].
Таким образом, несмотря на уже существующий раскол в украинском обществе, все процессы внутриполитической жизни этого государства ведут к постепенной интеграции его многочисленных региональных и культурных составляющих. И хотя Украина наверняка еще не раз столкнется с кризисными явлениями, благополучное разрешение каждого кризиса создает основу для выработки консенсуса между всеми противоборствующими силами, преодоления разъединяющих факторов и стабильного демократического развития страны. Поскольку различия украинских регионов все равно останутся неотъемлемой особенностью политической жизни страны, это, в свою очередь, создает условия для возникновения на Украине двухпартийной системы, появление которой сейчас так страшит украинских политиков, но которая может стать залогом стабильного развития в будущем.