Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 4, 2007
Вячеслав Евгеньевич Морозов (р. 1972) — историк, политолог, доцент кафедры теории и истории международных отношений факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета, руководитель программы по международным отношениям и политическим наукам в Смольном институте свободных искусств и наук СПбГУ.
Российские журналы, которые, собравшись с силами, все-таки смогли выпустить очередные номера в разгар лета, посвятили их почти исключительно российской тематике. Если для «Неволи» или «Вестника общественного мнения» это обычная практика и часть их миссии, то в случае с «Россией в глобальной политике» или «Proetcontra» это, видимо, оказалось простым совпадением. Третий номер «России в глобальной политике» (май-июнь 2007 года) открывается статьей заместителя главного редактора журнала, его постоянного автора Тимофея Бордачева «Европейский мир после 1989 года». Бордачев в своей обычной энергичной манере анализирует актуальную европейскую политику, однако на этот раз он к тому же помещает современную ситуацию в макроисторический контекст. В результате получилась работа в духе миросистемного анализа ИммануилаВаллерстайна, хотя и ограниченная преимущественно европейской проблематикой. По мнению автора, мы живем в новый кризисный период, начавшийся в 1989 году и сравнимый по масштабу с Тридцатилетней войной или Великой французской революцией. Новая роль России в европейской системе пока не определена: она, как полагает Бордачев, может либо стать самостоятельным центром силы, либо слиться с расширенным Евросоюзом в соответствии с принципом «все, кроме институтов».
Константин Ранкс, автор статьи «Минное поле истории», счел необходимым представиться не только как главный редактор газеты «Вести Испании» и как финляндский независимый журналист, но и как этнический латыш. Причина этого становится понятной по мере чтения материала: автор поднимает наиболее острые вопросы отношений между Россией и балтийскими государствами, в особенности Латвией. Тогда как на востоке Европы история до сих пор порождает недоверие и враждебность между народами, западноевропейский пример, как пишет Ранкс, доказывает возможность сосуществования и даже сотрудничества вопреки прошлым обидам. Он, в частности, сравнивает испанский опыт национального примирения с ситуацией в Латвии, причем сравнение оказывается явно не в пользу последней: раскол между этническими общинами здесь приобрел социально-классовое измерение, а существование двух почти не пересекающихся информационных пространств затрудняет появление политических сил на основе объединительных лозунгов. Позиция русскоязычного финляндского журналиста латышского происхождения оказывается в данном случае удобной для критики как латвийских и эстонских властей, так и неуклюжей политики Москвы, которая тоже делает едва ли не все возможное для обострения ситуации. Именно остротой и полемичностью статья Ранкса отличается от работы Даниэля Гроцки и Ирис Кемпе, которая, в свою очередь, представляет собой относительно нейтрально написанный и достаточно полный обзор основных проблем российско-прибалтийских отношений в контексте неопределенности, характерной сегодня для дискуссий о будущем европейской интеграции.
Работы высокопоставленных американских экспертов, в разное время работавших в высших эшелонах вашингтонской администрации, объединены под рубрикой с пессимистическим заголовком «Игра с нулевой суммой». Надо, впрочем, отметить, что в основном для этих текстов характерна примирительная риторика. На определенных условиях американские авторы готовы даже согласиться с правом россиян самим определять внешнеполитическое устройство своего государства — то есть фактически речь идет о согласии как минимум с отдельными элементами мюнхенской программы президента Путина. Так, Томас Грэм отмечает, что в Вашингтоне привыкли иметь дело со слабой Россией и поэтому склонны преувеличивать вызовы, которые бросает США Россия нынешняя, более стабильная и уверенная в себе. В какой-то мере это является свидетельством слабости Запада и его неуверенности в себе перед лицом новых угроз, однако неуемные внешнеполитические амбиции России и давление на оппозицию внутри страны также воспринимаются за ее пределами как свидетельство слабости, а не силы. И Грэм, и Ричард Хаас, статья которого также посвящена российско-американским отношениям, выступают за более спокойную оценку политических реалий внутри России, однако оба подчеркивают, что и Москве неплохо бы с пониманием относиться к сложностям внутриполитической ситуации в Соединенных Штатах.
Рональд Асмус размышляет о проблемах Причерноморья и роли в этом регионе России и США. Авторская позиция здесь несколько отличается от двух предыдущих материалов: по утверждению Асмуса, «расширение Европейского союза и НАТО на Центральную и Восточную Европу создало такой прочный задел стабильности, в том числе на западных границах России, какого не было со времен Наполеона» (с. 74-75). Этот тезис служит точкой отсчета для предлагаемого автором проекта переустройства Черноморского региона, в котором, как несложно догадаться, обеспокоенность России по поводу дальнейшей экспансии Запада всерьез не принимается.
Единственный материал рубрики, в котором геополитические реалии действительно трактуются в духе игры с нулевой суммой, — работа Александра Лукина «Шанхайская организация сотрудничества: что дальше?». В общем и целом статья представляет собой апологию ШОС и отповедь тем, «кто видит мир однополярным, а свои интересы выдает за всеобщие» (с. 79). Нам показались в этом тексте особенно интересными два момента: во-первых, автор, пусть и с неохотой, признает доминирование Китая в сфере экономического сотрудничества в рамках ШОС; во-вторых, он выступает за масштабное расширение организации с включением в нее Индии, Пакистана, Монголии и Турции, а в качестве наблюдателей — также Афганистана и Туркменистана. Единственным значимым государством региона, участие которого в ШОС автор открыто не приветствует, остается Иран.
Под рубрикой с саркастическим заглавием «Откровение» журнал помещает статью Юлии Тимошенко «Сдерживание России», первоначально опубликованную в «ForeignAffairs». Признавая, что Запад упустил уникальную возможность встроить Россию в евроатлантические институты в период ее слабости в 1990-е годы, Тимошенко приходит к выводу о том, что единственный вариант обеспечения европейской безопасности на современном этапе состоит в создании надежного противовеса России путем ускоренной интеграции государств Восточной Европы, и особенно Украины, в НАТО и ЕС. Владимир Печатнов в своей отповеди Тимошенко, озаглавленной «Как оживают фантомы», справедливо указывает на пропагандистский характер статьи Юлии Тимошенко, которая эксплуатирует страхи перед Россией с тем, чтобы подчеркнуть европейскую принадлежность собственной страны. В то же время Печатнов и сам охотно воспроизводит пропагандистские клише о «деидеологизированности» и «прагматическом характере» российской внешней политики и указывает украинской политической элите на ее разобщенность как на главный источник проблем для Украины (тем самым имплицитно предлагая российский вариант политического единомыслия в качестве идеала политического устройства).
Если публикация ответа российского эксперта на откровенный выпад украинского политика представляется для журнала делом очевидным, то сопоставление двух других материалов — статей Майкла Деша «Буш и генералы» и Виталия Шлыкова «Один в поле не воин» — можно признать безусловной творческой удачей редакции. Статья Деша, также впервые увидевшая свет в «ForeignAffairs», посвящена конфликту между военными и штатскими в системе управления вооруженными силами США, который резко обострился в период пребывания на посту министра обороны Дональда Рамсфельда, особенно в связи с иракской кампанией. Шлыков, тоже частично опираясь на американский опыт, предлагает серьезные аргументы в пользу разделения министерства обороны и военного руководства вооруженных сил. Преимущественно военным аспектам международной безопасности посвящено и интервью с бывшим главой миссии экспертов ООН в Ираке ХансомБликсом.
Глобальные перспективы российской экономики исследуются в работах Мартина Гилмана о возможной будущей роли рубля как международной валюты и Влада Иваненко о тенденциях в развитии торговой политики России. Статья министра иностранных дел Португалии Луиша Амаду, посвященная приоритетам португальского председательства в ЕС во второй половине 2007 года, почему-то попала в рубрику «Продолжение темы», вместе с работой Алека Эпштейна, подвергающей критическому разбору наиболее острые вопросы российско-израильских отношений.
Тема третьего номера «ProetContra» — национальное строительство, причем отправной точкой для размышлений его авторам служат преимущественно российские реалии. Алексей Миллер в статье «Нация как рамка политической жизни» предлагает отбросить привычное различие между гражданским и этническим национализмом как устаревшее и обратить внимание на невозможность существования гражданской нации без объединяющего культурного ядра. В соответствии с этим тезисом следует не противопоставлять идеи «русскости» и «российскости», а строить российскую нацию на пересечении этих понятий, осознавая в то же время их нетождественность друг другу. На практике это означает политику, направленную на ассимиляцию представителей других этнических групп в русскую культуру при одновременном обеспечении прав тех, кто ассимилироваться не желает. При этом в основе защиты прав этнических меньшинств должно лежать не территориальное самоопределение, при котором у «титульного» этноса возникает опасное для единства страны чувство собственности по отношению к территории автономии, а защита прав меньшинств на основании принципов, заложенных в международных, в том числе европейских, правовых документах.
Тему российского национализма подхватывают, полемизируя с Миллером и друг с другом, Валерий Тишков и Эмиль Паин. Тишков настаивает на том, что и Российская империя, и Советский Союз были национальными государствами, поскольку в них уже присутствовала идея гражданской общности, и уж тем более таковым является современная Россия. Единственное, что, по его мнению, мешает России полностью реализовать себя в качестве нации, — это нежелание политической и интеллектуальной элиты признать возможность существования единой политической нации в условиях культурного многообразия. Паин отвергает такую позицию как «чрезмерный конструктивизм» (с. 43). По его мнению, нация — это прежде всего народный суверенитет, и поскольку в современной России отсутствуют институты, обеспечивающие подлинное народовластие, то и реальность гражданской нации от нас сегодня дальше, чем даже в 1990-е годы. Вероятно, истина, как всегда, лежит где-то посередине: с одной стороны, нельзя согласиться с попыткой Тишкова редуцировать национальное самосознание к дискурсу интеллектуалов и политических лидеров, но, с другой стороны, для подхода Паина также характерен некоторый догматизм, выражающийся в стремлении свести все возможное многообразие политических проявлений национального самосознания к заранее заданному набору институтов.
Ольга Малинова и Александр Кустарев в своих работах рассуждают о проблемах функционирования национального дискурса на разных уровнях — общеполитическом, научном, пропагандистском и т. д. Малинова, в частности, обращает внимание на фрагментированность российского публичного пространства и на сложности, которые в связи с этим возникают у всякого, кто пытается предложить некоторую идеальную модель национализма. Кустарев подчеркивает перегруженность самого концепта нации исторически сложившимися коннотациями и в конце концов соглашается с предложением Тишкова «забыть о нации», высказанным еще в 1998 году.
За пределами «темы номера» журнал публикует два материала. Статья Льва Гудкова и Бориса Дубина «Иллюзия модернизации: российская бюрократия в роли “элиты”» представляет результаты обширного исследования механизмов формирования и основных политических и ценностных установок тех групп российского общества, которые принято называть элитой. Выводы, к которым приходят социологи, не просто пессимистичны, а прямо-таки мрачны: поскольку результаты опросов показывают отсутствие у российской элиты каких бы то ни было независимых представлений о будущем страны, «Россия не способна изменить политическую парадигму своего устройства и ей предстоят застой и последующая медленная деградация» (с. 95). Работа ПанканджаГемавата «Почему мир не “плоский”» — перевод статьи, оригинал которой был опубликован в американском журнале «ForeignPolicy», — посвящена опровержению расхожих стереотипов о глобализации и уже в названии полемизирует с известной книгой Томаса Фридмана.
В первом выпуске «Вестника общественного мнения» за 2007 год автору настоящего обзора — конечно, с его собственной колокольни — показалась наиболее интересной работа Галины Зверевой «Построить Матрицу: дискурс российской власти в условиях сетевой культуры». Автор исследует процесс выработки государственной идеологии в современной России с позиций дискурсного анализа, выявляя немало интересных оппозиций, вокруг которых строится самоопределение путинской России (таких, как противопоставление безопасности и суверенитета терроризму или «мягкому поглощению средствами оранжевых технологий»). Как и следовало ожидать, получающаяся в итоге «Матрица» оказывается лишена собственного содержания: ее референтом оказывается как таковое единство сообщества в противостоянии внутренним и внешним угрозам, и именно благодаря этой пустоте и всеохватности и обеспечивается гегемония. Не совсем понятно только, почему автор настаивает на использовании термина «бренд» («бренд Системы» или «бренд Матрицы») — ведь бренд, по определению, представляет собой прежде всего броское, запоминающееся название, и в этом смысле тогда уж следовало бы говорить не о «бренде Матрицы», а, например, о бренде «суверенная демократия».
Один из постоянных авторов «Вестника», Ростислав Капелюшников, пишет о социологических аспектах экономического развития современной России. На этот раз его работа посвящена предпринимательским оценкам производительности труда, заработной платы и реальных издержек на рабочую силу. Еще одно продолжающееся исследование представляет на страницах журнала ТомашЗарицкий — его работы посвящены сравнительному исследованию молодежи Польши и России. Очередная статья, также опубликованная в первом номере, озаглавлена «Культурный капитал и политические ориентации молодого поколения российской и польской интеллигенции». Владимир Звоновский также обращается к молодежной тематике: он изучает вопрос о месте политики в сфере интересов российской молодежи, пытаясь объяснить общеизвестный факт аполитичности молодых людей. Впрочем, как показывает Владимир Римский в статье, опубликованной во втором номере за 2007 год, низкая политическая активность характерна для населения России в целом, причем обусловлен этот факт не только низким интересом со стороны публики, но и отсутствием у большинства профессиональных политических активистов представления о политике как сфере участия широких масс в решении общественных проблем. В третьем номере Наталия Зоркая обобщает результаты широкого спектра социологических опросов, окончательно развенчивая надежды западников на то, что по мере смены поколений Россия сама собой превратится в «нормальную» демократическую страну. Как убедительно свидетельствуют данные социологов, взгляды старшего поколения вполне успешно воспроизводятся среди молодых, а по некоторым позициям те, чье детство пришлось на годы реформ, занимают даже более антилиберальные позиции, чем тридцати-сорокалетние. На результатах опроса молодежи строится и исследование Ирины Троцук об отношении россиян к различным проявлениям насилия (также № 3).
Лариса Зубова и Елена Аржаных исследуют вопрос, тоже актуальный для молодежи, — об интеграции науки и образования, — однако их исследование направлено на изучение отношения к этому процессу научного сообщества, то есть не обучаемых, а обучающих (№ 1). Вообще, проблемы образования традиционно занимают видное место на страницах «Вестника»: во втором номере эту тему продолжает статья Галины Монусовой «Сколько “стоит” школьный учитель? Формирование заработной платы в общеобразовательных школах». По свидетельству автора, «рынок труда учителей работает в противоречивом режиме: спрос на труд контролируется государством, а предложение труда формируется под воздействием конкурентных рыночных условий», что в конечном итоге приводит к оттоку наиболее квалифицированных кадров и снижению качества школьного образования.
В статье, опубликованной во втором номере журнала, Борис Дубин размышляет о проблемах социальной репродукции в современной России. Мария Орджоникидзе также отмечает растущую политическую пассивность россиян и отсутствие у них чувства ответственности за происходящее в стране в качестве факторов, существенно влияющих на восприятие гражданами России «западных ценностей» — к числу последних автор, разумеется, относит традиционный набор либерально-демократических норм, которые воспринимаются как само собой разумеющиеся. Работа Льва Гудкова «Российская повседневность», несмотря на гораздо большую методологическую изысканность и встроенность в актуальную научную дискуссию, тоже в некоторой степени страдает от того, что западные социальные практики принимаются в ней как норма, а российские изучаются как печальная экзотика. Андрей Зудин (статья «Традиционализация и укоренение политических инноваций: к постановке проблемы», № 3), напротив, доказывает, что процессы, протекающие в российском обществе, нельзя описывать в бинарных категориях, противопоставляя модернизацию и традиционализацию или прозападный курс и неосоветскую реставрацию. По его мнению, в современной России происходит процесс институциализации политических инноваций, но модернизированные предпочтения часто скрываются за декларативным консерватизмом (так, предпочитая порядок демократии, многие россияне в то же время уже утвердились во мнении, что демократия является необходимым условием порядка).
Наконец, в третьем номере «Вестника» читатель найдет два материала, посвященных проблемам соседей России по СНГ. Видимо, по чистому совпадению работы посвящены именно тем двум странам, с которыми у Москвы сегодня наиболее сложные отношения: Владимир Магун и Максим Руднев открывают серию статей о жизненных ценностях населения Украины в сравнении с другими 23 европейскими странами, а Тамара Зурабишвили представляет результаты исследования миграционных сетей на примере поселка Тианети, расположенного на северо-востоке Грузии.
Двенадцатый номер «Неволи» (2007 год) оказался составлен почти исключительно из трех групп материалов: официальных документов, личных свидетельств об опыте общения с российскими правоохранительными органами и рекомендаций, адресованных тем, кому такое общение может предстоять (то есть, по существу, всем без исключения гражданам). Как заведено, журнал публикует справки о состоянии преступности в России (данные за январь-февраль 2007 года), о состоянии уголовно-исполнительной системы (на 1 мая) и об итогах деятельности Федеральной службы исполнения наказаний за 2006 год. Кроме того, в этот номер включены выдержки из ежегодного Доклада Уполномоченного по правам человека. Жанры рекомендаций и личных свидетельств в некоторых публикациях смешиваются: так, Борис Пальгов предваряет свои советы на случай возможного задержания историями из своей адвокатской деятельности, а книга Николая Щура «Не зарекайся! Опыт защиты прав человека» (журнал публикует выдержки из нее) основана на личном опыте борьбы с произволом чиновников.
Александр Муленко озаглавил свой рассказ о милицейских вымогательствах коротко — «Вампиры», а вот Александр Сидоров, напротив, предпочел название подлиннее: «Опиум для уродов, или Правдивая история о том, как на зоне строгого режима проповедовали Слово Божие». Александр Мелихов, Нина Глазкова и Рубен Гальего пишут о страданиях пациентов закрытых психиатрических учреждений. В несколько более оптимистическом духе выдержаны сообщения правозащитников Андрея Бабушкина и Ирины Протасовой об их работе в колониях: все же в большинстве случаев администрация исправительных учреждений готова прислушиваться к рекомендациям, исходящим от представителей негосударственных организаций. Единственный материал номера, который выдержан в жанре бесстрастной научной статьи с развернутым научным аппаратом, — работа Марины Головизниной «Преступность несовершеннолетних в Италии».
Единственным журналом из вошедших в этот обзор, в котором проблемы современной России занимают относительно скромное место, оказался очередной номер «Космополиса» (№ 1(17) за 2007 год). Именно он, на наш взгляд, получился наиболее спорным и увлекательным. Все до одного материалы номера поднимают важнейшие вопросы и написаны легко и интересно, однако некоторые из них оставляют впечатление незаконченности, недоговоренности, словно бы автор поставил в конце статьи многоточие и оставил выводы на потом. Например, статья Матеуша Задорожного «Историческая анатомия аргентинского кризиса» открывается яркими картинами финансового краха 2001 года и вызванных им социальных и политических потрясений. После этого автор, в соответствии с классическими законами композиции, возвращается в далекое прошлое, подробно и интересно рассказывая об экономической и политической истории Аргентины, начиная с колониальных времен. Однако в этом рассказе он доходит лишь до конца 1980-х годов: реформы 1990-х, непосредственно спровоцировавшие кризис, так и остаются за рамками анализа.
Статья Вячеслава Шестакова «Кембридж открывает Россию» состоит из биографических очерков о жизни трех великих мыслителей прошлого века — Рассела, Кейнса и Витгенштейна. Этих людей, безусловно, многое объединяло, однако тот факт, что все трое в разное время посещали Советскую Россию, упорно отказывается занимать место центрального связующего звена в их жизнеописаниях, как бы ни хотелось этого автору. И впечатления от России у всех были разные, и значимость этого опыта: для Витгенштейна СССР, по крайней мере на какое-то время, был землей обетованной, для Кейнса — родиной жены и интересным объектом изучения, а для Рассела — задворками Европы, недостойными сколько-нибудь пристального внимания. Поэтому, хотя каждая история в отдельности читается с интересом, в результате на первое место выходит не Россия, а Кембридж первой половины XX века — уникальная интеллектуальная среда, оказавшая гораздо большее влияние на всех трех героев.
Наталья Пискунова и Анна Ефимова предлагают обратить внимание на закрытость малых стран как на новый феномен мировой политики. К сожалению, это явление исследуется ими на примере всего лишь двух стран — Северной Кореи и Эритреи, — что неизбежно ставит под сомнение обоснованность выделения их в особую категорию: в самом деле, у двух даже совершенно произвольно выбранных государств всегда найдутся какие-то общие черты, однако выстроить на их основе убедительную типологию можно далеко не всегда. Несколько разочаровывают выводы, сделанные Юлией Нетесовой по итогам опять-таки интересного и информативного анализа террористических сетей во Франции: в финальной части статьи автор всего лишь констатирует существование международных террористических исламистских сетей, не делая никаких заключений по поводу специфики их организации или деятельности собственно во Франции. Лилиана Проскурякова в работе «Неправительственные организации и демократизация экономики» также в основном перечисляет формы деятельности НПО на международной арене, оставляя читателю возможность самостоятельно делать обобщения. Александра Буратаева отталкивается от априорной посылки о том, что для российской политической традиции характерно доминирование партии власти в обществе, а не только в парламенте (на наш взгляд, этот тезис нуждается в более надежном обосновании), призывая «Единую Россию» осознать этот факт и использовать его в политической практике.
Статья Александра Люсого «Пространственный консенсус», посвященная роли региональной идентичности в современной политике, содержит немало важных наблюдений, но и противоречий в ней тоже хватает. Так, в начале работы автор заявляет: «Территориальная или региональная идентичность может быть отнесена, наряду с гендерной, к числу фундаментальных в структуре идентификационной матрицы человека». Уже это утверждение оставляет массу вопросов: синонимичны ли понятия территориальной и региональной идентичности? Почему именно региональная и гендерная идентичности лежат в основе всего? Кстати, в дальнейшем выясняется, что имплицитно для автора все-таки первична этническая идентичность, поскольку, рассуждая о региональном самосознании граждан России, он неизменно делит их на «великороссов» и жителей национальных автономий. Реконструкция петербургской идентичности в работе Люсого базируется на обобщениях, которые нам представляются чрезмерно категоричными: так, ленинградская идентичность, в отличие от петербургской, априори оказывается враждебна к мигрантам из других регионов. При этом остается непонятным, на чем основываются эти умозаключения, поскольку статья практически не содержит ссылок на источники, которые иллюстрировали бы функционирование идентичности в дискурсивной реальности.
Работа Виктории Суковатой «Тело, смерть и удовольствие в кино и Интернете», напротив, изобилует ссылками на фильмы, видеоигры и прочий первичный материал. Здесь, однако, тоже остаются вопросы: прежде всего, автор без обсуждения принимает характеристику всего современного кинематографа как исповедующего философию и эстетику постмодерна, что представляется нам натяжкой. Кроме того, фантазии о смерти, «широкое “потребление смерти”», стремление «через нарративно-визуальную метафору вписать смерть в культуру» характерно отнюдь не только для эпохи постмодерна. Автор сама указывает на фольклорные мотивы, присутствующие во многих современных произведениях искусства, однако даже в классическую эпоху, отрицанием которой во многом и является постмодерн, одним из любимых развлечений было посещение судебных процессов и казней (перечитайте, к примеру, Гюго или Диккенса).
Константин Шаров, как мы подозреваем, намеренно писал свою статью «Гендерная политика моды: кто кем управляет?» в провокационной манере, доказывая, что женщины вплоть до второй половины XX века использовали моду как изощренный инструмент управления мужчинами. Не станем поддаваться на провокацию и пытаться оспорить главные аргументы статьи; укажем лишь на некоторую искусственность двух понятийных конструкций, центральных для авторского анализа. Во-первых, Шаров настаивает на четком разграничении между политической и неполитической сферами, причем в последнюю он, судя по всему, включает и нравственность. Несостоятельность такого разделения, особенно применительно к политике повседневности, давно и убедительно показана различными авторами — не только Мишелем Фуко, которого автор игнорирует, но и сторонниками феминизма, чьи цитаты в работе присутствуют в изобилии. Во-вторых, автор оперирует абстрактными категориями «женщина» и «мужчина», наделяя их при этом субъектностью и целеполаганием. Как от абстракции перебросить мостик к конкретным живым людям, жившим в разные эпохи? Думала ли княжна N о том, что декольте и шнуровки позволяют ей управлять мужчинами, или эти стремления проявлялись на некоем подсознательном уровне, и можем ли мы во втором случае говорить об «управлении»? Эти вопросы автор в общем и целом оставляет без ответа.
Виктор Мартьянов в статье «Нормы как продолжение интересов» приходит к глубоко верному, как нам кажется, выводу о том, что понятие демократии в современном мире не имеет заранее заданного содержания и что, следовательно, главный вопрос состоит в том, кто контролирует его конкретное наполнение в данный исторический момент.Нам, однако, трудно примириться с философскими основаниями работы, которые насквозь метафизичны: автор исходит из существования трансцендентных, «чистых» идей «демократии, свободы, капитализма, справедливости и т. п.», которые профанируются в живой политике. Такое «сведение трансцендентного к имманентному» представляется автору главной проблемой современности, тогда как мы склонны считать, что универсалии вообще не существуют «как таковые», будучи всегда зависимы от политической практики и не имея за пределами последней никаких трансцендентных оснований. Об опасности гипостазирования абстрактных понятий как раз очень убедительно пишет в «Письме из редакции» Денис Драгунский: преклонение перед абстрактным фантомом «сильного государства» на практике приводит к всевластию совершенно конкретных людей, реализующих свои частные, приземленные интересы. Именно поэтому редакционная статья, напрямую тематически не связанная с остальными материалами номера, служит тем не менее идеальным к нему введением. Авторами номера можно восхищаться, с ними можно спорить, ловить их на неточностях или критиковать за смелые допущения, но журнал в любом случае читается на одном дыхании и заставляет всерьез задуматься о том, как устроен этот мир в большом и в малом, от конфликтов между мировыми державами до шнуровки на корсете.