Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 3, 2006
Денис Викторович Драгунский (р. 1950) — главный редактор журнала мировой политики «Космополис».
Нельзя говорить «нельзя» — есть такая максима либерализма. Все, иными словами, разрешено, кроме запретов. Но логика, как купорос в фельетоне Ильфа и Петрова, свое действие оказывает и кругом себя оправдывает. «Нельзя говорить “нельзя”» — это высказывание запрета. На него есть свой метазапрет, а именно: «Нельзя говорить: “Нельзя говорить «нельзя»”». Не сочтите чрезмерным количество кавычек — их ровно столько, сколько необходимо.
Если уважаемый господин Токарев убежден, что правозащитники должны защищать права тех, кто покушается на жизнь правозащитников, то он с необходимостью должен признать право автора обсуждаемой статьи иметь свое мнение по данному конкретному поводу (а именно полагать, что нет, не должны). Поскольку право на собственные убеждения есть неотъемлемое право человека. Опять вопрос — в какой проекции оно возникает? Говорят, простодушные американцы в ответ на замечание типа «Хорош болтать всякую чушь!» на полном серьезе поднимают палец и декларируют первую поправку, гарантирующую свободу слова. Эта свобода, что характерно, может быть актуальна не только тогда, когда цербер-цензор затыкает журналисту рот, но и в неформальном разговоре двух приятелей.
Однако надо знать край. Ссылаться на права человека почем зря так же глупо, как и защищать убеждения врагов демократии. Каких врагов? Это внятно объяснил Александр Верховский в статье, открывающей дискуссию, инициированную редакцией «Неприкосновенного запаса»[1], — но специально для господина Токарева не поленюсь напомнить, что речь идет о приверженцах религиозно-правовых систем, доктринально враждебных демократическим, либеральным, постхристианским (что, по сути, одно и то же) представлениям о человеке и его правах.
То, что суд в Нюрнберге был заведомо неправовым деянием, даже в каком-то смысле отмщением, если вовсе не расправой, — всем ясно. Тем не менее суд в Нюрнберге был необходим не только как осуждение и казнь величайшей гнусности столетия, но и как база для современного представления о правах человека. Вот вам еще один парадокс: неправовое действие заложило основы права. Да, кстати, какое право имели бароны пороть короля Джона в 1215 году? Никакого. Они нагло нарушили его божественное королевское право карать и миловать. Тем не менее некий позитивный эффект от этой неправовой порки мировое сообщество ощущает по сей день.
Мне не совсем понятны ссылки на Общественную палату, на прикормленных властью псевдогражданских деятелей… Какое это имеет отношение к проблеме? Проблем же две. Первая — завоевывать доверие и симпатии общества необходимо. Вторая — не надо становиться в позицию пассивного некрофила (термин Алексея Кара-Мурзы). Не надо действовать во вред себе и великому делу защиты прав человека. Не надо в экстазе правовых абстракций бежать навстречу собственной погибели.
Потому что, как показывает опыт Нюрнберга, правозащита — дело не только святое, но и суровое.