Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 2, 2006
Татьяна Владимировна Сафонова (р. 1981) — социолог, научный сотрудник Центра независимых социологических исследований. Исследование, на котором основана данная статья, было поддержано стипендией Фонда имени Генриха Бёлля.
Татьяна Сафонова
Социальная экология заповедников в постсоветской России
«Микрокосмос» — французский фильм, рассказ без слов о жизни насекомых — завоевал популярность тем, что продемонстрировал взгляд на мир природы сквозь призму культурных моделей и сюжетов. Нам скорее привычны научно-популярные фильмы о сообществах насекомых, оперирующие научной классификацией и теорией. Кинематографисты же показали, насколько фееричным и продуктивным может быть использование альтернативных систем интерпретаций. Жук-скарабей, представленный в образе Сизифа, схватка рогачей, инсценированная как рыцарский турнир, улитка, напоминающая томную красавицу. Подобные заимствования и обмены интерпретативными схемами между миром науки и миром культуры всегда были чрезвычайно полезны. Они помогают нам освежить взгляд.
Эволюционная теория Дарвина также родилась из таких заимствований, после того как ученый посмотрел на естественные законы сквозь призму экономики, он ввел понятие конкуренции. В начале прошлого века Роберт Парк, один из основателей чикагской школы социологии, предложил обратный ход: посмотреть на поведение человека и на жизнь человеческого сообщества, опираясь на концептуальный багаж, который накопила экология при исследовании жизни биотических сообществ. Прежде всего это полезно при попытке описания так называемых пищевых цепочек, то есть отношений адаптативной взаимозависимости между членами сообщества. Отношения господства пронизывают все слои горожан и находят свое выражение в пространственной организации города. Богатый центр существует на фоне предместий и трущоб, как более высокие солнцелюбивые растения существуют вместе с теми, которые находятся в их тени[1]. Эвристическая ценность подобного подхода к исследованию социальной реальности состоит, прежде всего, в том, что он позволяет концептуализировать непосредственные наблюдения[2].
На территории России сейчас существует 101 заповедник с общей территорией более 66 миллионов гектаров. Их охрану обеспечивают более 2000 человек, постоянные научные исследования ведут более 500 ученых, а эколого-просветительскую работу — не менее 300 экопросветителей. Самый первый — Баргузинский заповедник на Байкале — был открыт в 1916 году. В каждом заповеднике существует три отдела, которые отвечают за выполнение трех основных задач: научный отдел, отдел охраны и эколого-просветительский отдел. В моей статье речь пойдет о механизмах адаптации к окружающему миру, которые используются заповедниками.
Типология симбиозов дикой природы и социальной организации
Начнем с сугубо эмпирической типологии российских заповедников[3]. Она позволяет увидеть различные практические формы симбиоза социальной организации и экологической системы. Подробный разбор наличных ресурсов заповедника обусловлен, в том числе, и гипотезой о том, что экологические ресурсы ограничивают и в большой степени определяют политику заповедника.
Изучение документов, отражающих централизованную оценку деятельности заповедников, то есть их репутацию, позволяет прийти к выводу, что часто критериями высокой или низкой оценки работы является не столько отчетность заповедника, сколько принадлежность к определенному типу. Так, заповедники молодые, с большой территорией и расположенные в малонаселенных районах практически всегда подвергаются критике за малое количество задержаний. По всей видимости, за подобной системой оценки стоит твердое убеждение, что на территории заповедника всегда есть нарушители и показатели задержаний демонстрируют только число пойманных, а общее число нарушивших — это некая константа, свойственная всем заповедникам лишь с некоторыми исключениями. Следовательно, чем больше поймано, тем вероятнее, что меньшее число осталось безнаказанным. Этот тезис подтверждают данные о корреляции между переменной «получение выговора за обеспечение недостаточного контроля над территорией от центрального управления» и такими переменными, как «величина заповедника» (коэффициент корреляции у больших заповедников в данном случае 0,307), «большие суммы штрафов» (-0,401) и «изъятие оружия» (-0,345) без учета региона страны. На практике же заповедник развивается вразрез с бюрократической моделью организации, скорее как симбиоз дикой природы, взятой под охрану, и социальной организации, выстраивающей стратегию своего существования.
Теперь можно представить четыре типа российских заповедников. Для удобства я предложила названия наиболее типичных заповедников, материалами о работе которых я располагаю. Этот принцип именования можно охарактеризовать как «археологический»: согласно подобному принципу древние культуры называются в честь курганов, в которых были раскопаны первые их свидетельства.
1. Волжско-Камский тип. Тип представлен 31 заповедником. Это небольшие старые заповедники, которые расположены в густонаселенных районах, недалеко от крупных городов. У подобных заповедников довольно высокие показатели сбора штрафных сумм. Здесь распространена практика оформления наиболее сложных протоколов по экологическому загрязнению и успешно выигрываются в судах уголовные дела о нарушениях. К этому типу относится большинство биосферных заповедников, в которых активно продвигаются проекты по экологическому туризму. Эти заповедники практически ежегодно отмечаются центральным руководством, а случаи выговоров ничтожны. В Интернете эти учреждения имеют собственные web-страницы, налажены связи с общественными, в частности международными, экологическими организациями.
2. Пинежский тип. К данному типу относится 25 заповедников. Рядом с ними обычно нет крупных городов, многие из них расположены около государственной границы. Это одни из самых молодых заповедников, для которых характерны большие территории и целостная, некластерная организация. В данных заповедниках специализируются на охране экосистем, крупных хищников и вообще млекопитающих. Такие территории экологически особо ценны, так как для сохранения крупного хищника необходима максимально нетронутая и дикая среда. В то же время к подобным заповедникам проявляют мало внимания как общественные, так и международные организации, отчасти потому, что заповедники практически лишены какой-либо научно-исследовательской базы, отчасти в силу их молодого возраста, несмотря на формально существующие в них научные отделы. В этих заповедниках меньше всего регистрируется нарушений и загрязнений, дела практически не доходят до суда, не изымается оружие. Бывают годы, когда не совершается ни одного задержания нарушителей. В таких заповедниках не развит туризм и не ведется работа с общественностью — в частности, у них нет собственных сайтов.
3. Алтайский тип. К этой категории относится 29 заповедников. Они несколько старше предыдущих, хотя им также свойственны большие цельные территории и маленькие суммы собираемых штрафов. Наибольшее количество выговоров и нареканий со стороны Министерства природных ресурсов приходится именно на эту группу. Тем не менее данные заповедники активно проводят в жизнь экотуристические программы, у многих из них есть собственные сайты и налажены контакты с такими организациями, как ЮНЕСКО. Интересно, что все они так или иначе связаны с охраной акваторий.
4. Нижнесвирский тип. Данный тип объединят 15 заповедников, которые можно также отнести скорее к новым, нежели старым, образованиям. Эти заповедники невелики по территории и в большинстве случаев кластерные[4]. С точки зрения охраны они практически не вызывают нареканий со стороны начальства, здесь довольно высокие показатели задержаний, изъятия оружия и оформления протоколов о загрязнении. Экосистемы таких заповедников довольно невелики, и как следствие, здесь практически нет крупных хищников и млекопитающих. В основном деятельность данных заповедников связана с Рамсарской конвенцией о водно-болотных угодьях, поддерживающей охрану водоплавающих и мигрирующих птиц. Такие заповедники непременно включают акватории и болота. Здесь не развит экологический туризм, и у них нет своих страниц в Интернете.
Пищевые цепочки и компромиссы
Жизнь заповедника связана с постоянным достижением компромиссов в отношениях с альтернативными пользователями территории. Эти компромиссы можно сравнить с пищевыми цепочками в экологии, которые связывают изначально далекие друг от друга виды. Это похоже на знаменитый пример Дарвина с кошками и клевером в Англии. Шмели необходимы для опыления некоторых видов клевера. Только шмели садятся на красный клевер, другие пчелы не могут добраться до его нектара. Так что, если шмели станут редкими или вообще исчезнут в Англии, редким станет или вообще исчезнет и красный клевер. Однако численность шмелей в каждом отдельном районе в большой степени зависит от численности полевых мышей, которые разоряют их норы и гнезда. Дарвин утверждал, что в его время уже более двух третей прежнего числа гнезд было разрушено по всей Англии. Гнезд шмелей было гораздо больше вблизи деревень и малых городов, чем в других местах, и это благодаря кошкам, которые уничтожали мышей. Таким образом, урожай красного клевера в некоторых частях Англии зависел от численности шмелей в этих районах; численность шмелей зависела от полевых мышей, численность мышей — от числа и проворности кошек, а количество кошек, как кто-то добавил, — от числа старых дев, проживавших в окрестных деревнях, которые их и держали[5].
Цветы, пчелы и мед: отдел науки
В начале 1990-х научные отделы постигла та же тяжелая судьба, что и все бюджетные организации нашей страны. Здесь не платили зарплату, были очень серьезные сокращения штатов. Ко всему прочему, надо иметь в виду, что заповедники, по большей части, находятся в труднодоступных местах и сельской местности, где альтернативных источников дохода практически нет, а бытовые условия очень тяжелые. Палочкой-выручалочкой для многих стали в тот момент контакты с иностранными коллегами, которые в этот период активно заинтересовались новыми возможностями исследовать естественные природные процессы на постсоветском пространстве. Прежде всего их привлекали те уникальные условия для проведения исследований, которые созданы в заповедниках. Накоплены колоссальные данные многолетних наблюдений, биоценозы находятся в естественном состоянии, антропогенная нагрузка сведена к минимуму. Более того, сохранились многие краснокнижные виды, которых за пределами нашей страны уже не существует. Российским коллегам встреча с иностранцами принесла еще и встречу с совершенно иной научной традицией, что, безусловно, обогатило обе стороны. Кроме того, зарубежные коллеги привезли с собой редкое и дорогое оборудование, о котором в те годы даже и мечтать не могли наши соотечественники, — в большинстве случаев оно оставалось в пользовании научного отдела и позволило расширить возможности исследователей. Кроме того, иностранцы привнесли в работу ученых некоторый комфорт, так как они оплачивали постройку специальных станций, домиков, коммуникаций, мест общего пользования и прочее. Все это также оставалось в заповеднике.
На основании таких контактов российские исследователи стали ездить на стажировки в крупные иностранные исследовательские институты, принимать участие в международных конференциях и форумах. Они постепенно овладевали новыми навыками, освобождавшими их от зависимости перед государством. Получение личных и коллективных грантов стало серьезным подспорьем для работников научного отдела. Таким образом, привлечение иностранцев стало основой для укрепления собственных позиций. И граница заповедника, непреодолимая для всех прочих людей, для западных ученых была прозрачна.
Знания и результаты исследований можно сравнить с медом, который собирают пчелы, опыляя цветы. Процесс опыления происходит тем плодотворнее, чем более отдаленные цветки посетит пчела, перенеся на лапках и брюшке ценную с точки зрения генетики пыльцу. Завлекая на свою полянку заморских пчел, местные жительницы не просто делятся цветочным нектаром, но и способствуют обогащению цветочного генофонда и благоприятному размножению растений. Что в итоге хорошо сказывается на их собственном благополучии.
Гусеницы и синицы: отдел охраны
С 1991 года заповедники охраняют государственные инспектора, которые, в отличие от прежних лесников и наблюдателей, могут облагать нарушителей штрафами[6]. Суммы взысканий идут в фонд заповедника, из которого выплачиваются премии, приобретаются оборудование и средства передвижения. Эти суммы не являются основным источником дохода, но все же представляют весьма серьезную статью бюджета. Например, в 2002 году всеми заповедниками с нарушителей было взыскано в административном порядке 2 877 000 рублей штрафов и 902 000 рублей по искам о возмещении ущерба, нанесенного природным комплексам и объектам.
В политике инспекторов по отношению к браконьерам и нарушителям есть несколько тонких моментов. С одной стороны, нарушителей надо задерживать и на территории заповедника их должно быть как можно меньше. С другой стороны, они должны быть, потому что штрафные суммы — это тот постоянный и конкретный доход, который заповедник получает. Безусловно, разводить браконьеров специально нельзя, такие попытки были[7] и, насколько я могу судить, были жестко пресечены руководством, в частности директорами самих заповедников и руководителями соответствующего департамента Министерства природных ресурсов. Но отсутствие браконьеров и задержаний поощряется министерскими руководителями не больше, чем их разведение. В более выгодном положении находятся заповедники, расположенные рядом с постоянным источником нарушителей и браконьеров. В таком случае инспектора могут активно задерживать браконьеров и честно и оперативно делать свою работу, при этом наплыв нарушителей не исчерпывается, а следовательно, не уменьшается и доход. В труднодоступных внутренних районах страны, если охрана заповедника знаменита своими жесткими мерами, очень скоро желающих посетить заповедник ради грибов, ягод или животных и птиц становится значительно меньше, так как сопряженный с таким походом риск значительно превышает для нарушителя выгоды от подобного предприятия. Казна заповедника в таком случае остается пуста.
Как правило, город служит источником нарушителей, а близость границы — источником браконьеров. В городе проживает огромное количество людей, для которых выезд на природу — это часть досуга, причем довольно престижного. Заповедник привлекает своей гарантией качества природы, кажется, что в заповеднике сосредоточено лучшее из того, что пригороды могут предложить отдыхающему. По всей видимости, это действительно так. Отчасти поэтому горожане стараются приобретать дачи недалеко от заповедников. Выезд в заповедник на пикник и за грибами — одно из самых распространенных нарушений и самых прибыльных с точки зрения взимаемых штрафов.
Источником браконьерства чаще всего служит приграничное положение, то есть коммерческая основа этого занятия. Транспортировка незаконно добытых животных через всю страну обходится довольно дорого, да и шанс на успех такая авантюра имеет довольно маленький. Но вот в приграничных районах, где контрабанда поставлена на поток, браконьерство становится не просто хобби, оно может приносить колоссальные доходы. К примеру, на черном рынке Гонконга за один фунт костей амурского тигра дают до 10 000 долларов. К тому же спрос на добычу появляется только в том случае, если эта добыча встроена в какие-то культурные модели, например служит сырьем для традиционной медицины Китая. Естественно, что цениться там будут только те виды, которые знакомы китайской культуре и существуют как в самом Китае, так и на приграничных с ним территориях.
При таком постоянном источнике браконьерства и нарушений инспектора заповедника своей деятельностью не столько сокращают количество нарушений, но в некотором смысле вызывают обратный эффект. Чем более бдительна охрана в такой ситуации, тем более привлекательны территории заповедника для браконьерства. Ведь чем меньше там самих браконьеров, тем больше ценной добычи, тем притягательней заповедник. Часто последний остается единственным пристанищем редких видов, а следовательно, и единственной, безальтернативной целью браконьеров. Та же ситуация и с горожанами, которые в поиске наименее поврежденных туристами мест стремятся в заповедник, где их и встречает бдительная охрана. Таким образом, границы заповедника в силу обстоятельств довольно прозрачны для некоторого числа нарушителей, и это положение выгодно самому заповеднику.
Если синицы переловят всех гусениц, то на следующий год они останутся голодными. Если же оставят слишком много, то погибнет дерево, на котором живут гусеницы, и следующий год также будет неурожайным для всех. Поэтому синицам необходимо поддерживать оптимальное количество гусениц. Легче всего это сделать, если источник гусениц является постоянным – например, на одном и том же дереве каждый год откладывает личинки большая стая кочующих бабочек.
Муравьи и тля: отдел экологического просвещения
По состоянию на 1999 год 76 заповедников определили на специально выделенных участках экологические тропы и маршруты. Большое значение придается обустройству экологических троп (маршрутов), а также организации их на территории охранных зон или на сопредельных территориях с целью снижения нагрузки на территорию самого заповедника. В 1999 году туристические группы посетили 64 заповедника, при этом иностранные туристы посетили 47 (49%) заповедников. Общее число посетителей заповедников составило свыше 140 000, в том числе иностранцев — свыше 5000 человек. За последние годы различными организациями был профинансирован целый ряд проектов по развитию экологического туризма в заповедниках. Первый такой проект был выполнен в заповедниках Дальнего Востока в 1996-1998 годах.
И тем не менее, несмотря на то что процесс развертывания экотуризма на территории заповедников уже запущен, споры по его поводу не прекращаются. Действительно, полный запрет на какое-либо хозяйственное использование территории заповедника вступает в противоречие с туристическим бизнесом. Именно поэтому позицию экологов можно вкратце сформулировать так: «Экологический туризм в заповедниках разрешен законодательно и введен в перечень основных направлений их деятельности — это свершившийся факт. Главная опасность состоит в том, что на смену “дикому”, неорганизованному, самодеятельному туризму может прийти “дикий”, неорганизованный туристический бизнес, владельцам которого будет безразлично, где они делают свои деньги: на охраняемых территориях или на любых других». Поэтому эколого-просветительские отделы заповедников, чтобы исключить неизбежное появление конкурентов, взяли инициативу в свои руки. Таким образом была сохранена монополия заповедников в сфере определения ценности заповеданной природы.
Необходимость поиска компромисса здесь заключается прежде всего в том, что экологам приходится быть чрезвычайно осторожными при создании экотуристических программ и мероприятий. Нужно постоянно выдерживать формат, в котором над всеми прочими мирами доминирует мир экологической ценности. Это возможно сделать только при соблюдении двух условий: во-первых, туристическая услуга должна предоставляться только избранным клиентам, выбор категории клиентов во многом определяет режим оценки природы, а во-вторых, цель туристической услуги также не должна противоречить экологическим ценностям. Как следствие, в российских заповедниках прижилось два основных вида экотуристических услуг. Первый можно охарактеризовать как научный, клиентами в данном случае выступают прежде всего платежеспособные ученые-иностранцы. Сейчас такую форму начинают принимать доселе неорганизованные и стихийные контакты и отношения, которые были описаны в разделе, посвященном научному отделу. Вторым таким направлением является работа с детьми и школьниками. Цель туризма здесь связана с воспитанием экологического сознания. В настоящий момент на территории заповедников и национальных парков действуют 180 экологических лагерей, в которых ежегодно отдыхают около 5000 школьников. В данном случае прибыль от подобного рода деятельности получается зачастую не напрямую от клиента, а опосредованно — от спонсоров и фондов, в виде грантов на проведение подобных экопросветительских мероприятий. Таким образом, граница заповедника приоткрывается для детей и иностранцев, при этом заповедники успешно заполнили нишу возможного туристического бизнеса, строго определив специфический критерий оценки этой деятельности.
Муравьи поступают схожим образом, когда разводят на дереве небольшое стадо тли. Они внимательно следят за численностью и качеством своих подопечных, занимаются селекцией и охраной. Помимо того, что муравьи доят тлю, они охраняют само дерево от конкурентов тли, прочих паразитов, так как эти пастухи напрямую заинтересованы в процветании тли и относительно здоровом состоянии растения.
Завершая описание жизни заповедной системы, необходимо оговориться, что проект заповедования в Советском Союзе был одним из самых успешных во всем мире во многом благодаря высокой централизации государства и самóй заповедной системы. В момент обрушения централизованной системы заповедники оказались в институциональном вакууме, будучи исключенными из старых адаптативных схем. Именно поэтому сейчас, когда заповедникам приходится достигать новых компромиссов и встраиваться в новые пищевые цепочки, их положение наиболее уязвимо. Несмотря на это обстоятельство, заповедники в России находятся как бы в тени общественного внимания, а исследований социальных последствий их существования явно недостаточно.