Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 1, 2006
Алексей Юрьевич Козлов (р. 1975) — активист Гражданской объединенной зеленой альтернативы (ГРОЗА), соредактор сайта www.resist.ru.
Алексей Козлов
Не будет он напрасным, наш подвиг благородный,
И время золотое наступит все равно
Слово «активист» является по-прежнему не очень приличным в российском политическом и социальном дискурсах. Признаются собственно только «политические» активисты. Но и они вследствие своей молодости рассматриваются как политические карьеристы, конкурирующие за проплаченные места в региональном и федеральном руководстве многочисленных (пока многочисленных) политических партий, а теперь еще и нарождающихся прогосударственных «молодежных» движений. Молодежных лишь в силу наименования, а не формата и духа действий.
Называя себя активистом, я каждый раз (в 90% случаев) дистанцирую себя от аудитории, которая, даже после объяснений, относится ко мне со своеобразным подозрением. «Вроде нормальный человек, а зачем-то в пикете у Госдумы стоял, трое суток за это отсидел, странно…»
Возвращаюсь собственно к анализу так называемой «молодежной политики» или «молодежной активности»[5]. Существует три ниши, в которых реализуется активизм (не только молодежный — в основном это люди до 40 лет).
1) Это конвенциональная политическая деятельность: членство в зарегистрированных (это важно!) политических партиях, участие в парламентском и околопарламентском (выборы, функционирование парламентов различных уровней) процессе. Сюда попадают практически все молодежные организации партий (включая «Родину» и КПРФ), а также «Оборона» и, как ни странно, Евразийский союз молодежи[6] (партийная молодежная организация без партии), который выполняет сугубо парламентский заказ, в том числе организуя «Правый марш» в Москве[7]. Безусловно, часть активности упомянутых групп перетекает в ту часть, которая попадает в следующий пункт, но, как известно, идеальных примеров не бывает.
2) Внепарламентская политика и публичная политика. Внепарламентской политикой является активность таких структур, как НБП, АКМ, ряда других организаций, называющих себя политическими. В эту же сферу я бы отнес «нашистов», предпочитая называть их «Чужими», что упрощает понимание предмета и дает им соответствующую и более точную характеристику. Главное отличие внепарламентской политики от публичной состоит в том, что представители первой, даже очень молодые, ставят вопрос о захвате власти. Сторонники или участники публичной политики хотят влиять на принятие решений (иногда в очень конкретной сфере, например правозащитной), но не хотят власти.
3) Автономные зоны — зоны субкультурой, социальной, а иногда и политической активности, минимально сопряженные с социумом и государством, но вынужденные регулярно манифестировать свое существование. Это то, о чем государство и большая часть населения не догадывается, но иногда со смесью страха и удивления узнает из новостей. Например, футбольные хулиганы, которые в 2002-м смогли учинить массовые беспорядки в центре Москвы, пожалуй, первые с 1993 года. Радикальные защитники животных, музыкальные субкультуры (готика, панк-хардкор и прочие), инициатива «FoodNotBombs»[8] и так далее. Какое-то количество таких автономных зон обладает собственным moralmessage, который в большинстве своем рассматривается минимум как неудобный (например, протестанты, отказывающиеся от службы в армии), максимум как опасный (радикальные экологи и защитники животных) для государства.
За последние полгода государство продемонстрировало свое настойчивое желание ограничить любые эмансипаторные, да и просто независимые инициативы. Последовательно перечислим эти меры: политические партии резко ограничены в правах, и их количество вскоре сократится до «менее 10». Свобода слова и самовыражения после суда над Дмитриевским[9] окончательно поставлена под сомнение. Свобода ассоциаций, даже самых безобидных, поправками к закону об НКО и «шпионским скандалом» переведена в разрешительную плоскость. Остается три пути — конформизм, маргинализация, радикализация.
Вопрос: «Насколько действующие молодежные структуры представляют ту самую молодежь?» — с легкостью переформулируется в другой: «Насколько любые действующие в России структуры представляют тех, от чьего имени они выступают?» Тема представительности, с одной стороны, бесконечна, с другой — однозначна. Я считаю, что представляю молодежь, так как мне небезразлично, в какой стране будет жить моя дочь, и точка. Да, всю молодежь, от карьеристов в галстуках до панков с ирокезами. Существующие сейчас молодежные организации действительно в полной мере представляют российскую молодежь. Ее конформность — через «Чужих» и «Молодую гвардию Единой России», ее радикализм и неразборчивость в методах и союзниках — через НБП и «Оборону».
Да, вот такая она. Другое дело, что проблема представительности не является ключевой. По-крайней мере для меня. Ключевой момент в том, насколько современные молодежные, да и не молодежные организации готовы защищать права и свободы той самой молодежи, да и всего общества в целом. То есть вопрос буквален — сколько часов в день, сколько дней в месяц и так далее. И в этом случае малочисленные приемные правозащитников могут потягаться с политическим диплодоком современности — «Единой Россией», которой вместе с Коммунистической партией Китая пора проводить планетарный конкурс на самое большое количество членов.
В этой совершенно неравной, я бы сказал, несравнимой борьбе всегда будут люди, которые будут искать тех, кого не устраивает окружающая действительность, и тех, кто хочет говорить «мы, народ», а не стоять в очередях из-за каждой справки и не писать челобитные в Кремль ца…, то есть президенту. Опять же предлагаю понимать все буквально, а не списывать все на пафос борьбы с режимом.
Те, кого принято называть молодежью, на данный момент формулируют самую актуальную повестку дня. Именно они — акторы в aktuelpolitik. С другой стороны, медийное пространство перенасыщено, поделено, да еще и контролируется разными способами, поэтому сформулировать, отрефлексировать и манифестировать свою собственную программу не может ни одна молодежная организация (имеются в виду те, у которых есть желание формулировать универсальные, а не тематические повестки). Коммуникационные площадки для таких дискуссий отсутствуют полностью. Единственное, что остается, — WorldWideWeb. Именно этим и странна ситуация в нашей стране, в которой есть люди, которые почти бесплатно могут производить будущее, но их не то что слушать не хотят, их репрессируют, давят и просто мешают жить.
Существует проблема заимствований и манипуляций. Полные или частичные заимствования (российская «Пора», «Оборона»), обладающие симулятивной природой, естественно обречены на провал. Структура вроде сербского «Отпора» (как и любые другие) могут работать только там, где для этого есть предпосылки. Поэтому в России нет социал-демократов, зеленых, христианских демократов как массовой политической и социальной силы. К сожалению, в связи с «бэби-бумом»[10] в России появляется и размещается в медийном пространстве масса бутафорских структур и проектов, цель которых одна — манипулировать тем небольшим молодежным активом, который на данный момент готов хоть что-то делать. Цели манипуляций могут быть самые различные. Но вследствие скудости ресурсов, как материальных, так и интеллектуальных, подобные проекты обычно ограничиваются Москвой и не могут претендовать на сколько-нибудь значимое влияние на всю остальную Россию. Проведение аналогий с Грузией и Украиной недопустимо по одной простой причине. Не «Кхмара» или «Пора» были основными виновниками событий, но проснувшееся гражданское самосознание, которое выводило людей на площади и улицы. Пока российскую молодежь устраивают незначительные фальсификации на выборах, попрание свободы слова, собраний и ассоциаций, война в Чечне — никакая «оранжевая революция» нам не грозит. Так что зря беспокоятся господа на Старой площади и в Кремле. Основной их враг — падение цен на нефть.
Как говорилось выше, основной сферой для себя я считаю публичную политику, то есть влияние на принятие решений гражданскими, непарламентскими методами. На данный момент мы (правозащитные и экологические организации) ведем арьергардные бои с государством, которое все сильнее наступает на основные права и свободы, поощряя при этом ультраправые тенденции в политике и культуре. В качестве возможных методов я вижу три направления: 1) гражданское неповиновение; 2) взаимодействие с международными структурами с целью воздействия на российские власти; 3) мониторинг и оценка ситуации, аргументирующие политические позиции, альтернативные по отношению к доминирующей государственной политике. В качестве актуальных тем назову: защиту окружающей среды (включая и права животных); антивоенную и антимилитаристскую активность; антифашизм; гендерное равенство; основные права и свободы (свобода слова, свобода собраний и ассоциаций). Безусловно, станут (становятся) актуальными темы социальной справедливости, но они специфичны в каждом отдельном случае. В качестве «молодежной» тенденции в этом направлении следует назвать акции «FoodNotBombs».
Перспективы общественно-политического сектора в России и в целом крайне неприглядны, а на молодежном фланге царит полный раздрай. В верхних эшелонах власти отсутствует концептуальное понимание ситуации, поэтому мы наблюдаем совершенно разные (методически, идеологически) попытки решения «молодежного вопроса». Создаются параллельные структуры («Чужие», Всемирная альтерглобалистская лига), параллельные медиапроекты («Акция», «Re:акция»), репрессируются отдельные активисты и организации (НБП, представители радикальных антифашистских групп), образовательная система элитизируется. Все это признаки совершенно разных трендов. Ближайший год — в преддверии выборов 2007 года — будет всплеском объединительных и псевдообъединительных инициатив на оппозиционном парламентско-политическом фланге, которые, по моему мнению, не приведут к позитивному результату. Усилится продвижение уже существующих и свежесозданных прогосударственных структур. Лидировать и конкурировать здесь будут «Чужие» и «Молодая гвардия ЕР». Отдельно следует отметить растущую угрозу со стороны ультраправых групп и движений, причем их жизнеспособность связана именно с нетрадиционным подходом (вынужденно нетрадиционным, вследствие репрессий, прямых и косвенных) к организационному и партийному строительству.
Многое должно измениться для того, чтобы организация стала актуальной: это и внутреннее устройство, и ценностные принципы, и методы работы, и визуальное воплощение. Если в процессе дискуссий и практики мы сможем найти эти необходимые составляющие, то мы сможем изменить наши организации (организацию?), опережая дракона хотя бы на один шаг. Если нет, то наш удел подполье, кухня и политическое убежище.
Если же ситуация, несмотря ни на что, изменится в лучшую сторону, свою скромную роль я вижу в том же, что и сейчас, а именно – в защите окружающей среды, демилитаризации российской жизни, окончательном искоренении коричневой заразы[11], еще одном шаге на пути к гендерному равенству (введению квот на выборах в Государственную думу и при найме на государственную службу[12]). Конечно, для этого лучше всего стать президентом, но поскольку я выступаю за отмену поста президента, то предпочитаю оставаться гражданским активистом.
[5] Разделение на «молодежную» и «взрослую» политику изначально порочно. Практика создания молодежных организаций при политических партиях совершенно не оправдывает себя, «молодежка» или является жалким подобием взрослой партии (случай СПС, ЛДПР), или заслоняет своей активностью саму партию («Молодежное “Яблоко”»/«Оборона»). То же в отношении молодых активистов и зрелых функционеров. Российская парламентская и частично внепарламентская (публичная) политика выкопала себе могилу, отрезав молодежь от полноправного участия в политической и партийной жизни. К сожалению, то же можно сказать и про третий сектор.
[6] http://www.rossia3.ru.
[7] http://lenta.ru/news/2005/11/04/march/_Printed.htm.
[8] http://news.zaraz.org/articles.php?a=16.
[9] Российские правозащитники комментируют приговор Станиславу Дмитриевскому: www.hro.org/ngo/about/2006/02/03-1.php.
[10] В связи с активным участием молодежи в «революции роз» в Грузии и «оранжевой революции» на Украине в России наблюдается повышенный интерес ко всем молодежным политическим и социальным инициативам.
[11] Это когда человека, назвавшего себя фашистом, все будут обходить как прокаженного, а ему будет неимоверно стыдно.
[12] См.: Шведова Н.А. Квоты: Благо или новые проблемы // www.owl.ru/win/books/policy/quota.htm.