Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 1, 2006
Максим Олегович Шмакотин (р. 1982) — юрист, президент Новосибирской городской общественной организации «Дем Клуб», член Совета по идеологии Новосибирского регионального отделения Российского союза молодежи.
Максим Шмакотин
В общественно-политическом процессе 2005 год отмечен пристальным вниманием к молодежному движению. Одно из первых объяснений этому — активная роль молодежных организаций в процессе смены политического портрета на Украине. Угроза «оранжевых» настроений в России вынудила даже администрацию президента — обычно равнодушно воспринимающую молодежь в качестве политической силы — создать движение «Наши» и вложить немалые деньги в его финансирование. Но год прошел, возможности повторения украинского сценария в России не видят даже ярые сторонники проекта «Майдан», деньги из бюджета «Наших» перераспределяются в пользу «Единой России», а участникам селигерского сбора начинают намекать, что в коридоры и партии власти их и не приглашали, миссия выполнена, до следующей еще далеко и молодым дарованиям самое время идти работать. Задачу поднимать ВВП никто не отменял, а политика — это деятельность управленческая, на энтузиазме же управлять глупо и неразумно. И в администрации президента это понимают!
Молодежная политика в современной России все столь же мифична и призрачна, как и несколько лет назад. Оно, конечно, хорошо, что Министерство образования и науки продолжает работать над доктриной и стратегией, что в результате появляются механизмы субсидиарной модели взаимодействия власти и молодежи, проблески теорий самоопределения (вместо популярной модели социализации). Однако сущность всех предложений — лишь небольшой слой идей, которые были своевременны в 2002 году, когда активизировалось непартийное молодежное движение. Реализация этих проектов поручается новым чиновникам — штаты органов по делам молодежи на уровне субъектов федерации и самого Минобразнауки за прошедшие три года порядком перетряхнули. Это большой срок, за который «новые-старые» идеи стали уже бесполезными, а новых, к сожалению, не появилось.
Сегодня все молодежное движение представляет собой фактически три крыла:
1) Вечные пионеры. Организации, которые сохранили свой вес и служат связующим звеном власти и молодежи все годы после развала Союза (образ-пример — Российский союз молодежи).
2) Мотыльки-однодневки. Образ-пример: молодежное крыло «Единой России» Александры Буратаевой, «Наши». Очевидно, что эти идеи вспыхивают, несколько месяцев ярко сияют и неизбежно сгорают. В силу больших и интенсивных финансовых вливаний на начальном этапе такое горение в принципе может длиться годами, но гибель неизбежна; перерождение (и обретение новой цели и миссии) — скорее недостижимо, если вообще возможно.
3) Молодежное парламентское движение — объединения сторонников идеи самоуправления молодежи. Примером может служить Общественная молодежная палата при Государственной думе или Молодежная парламентская ассамблея при Совете Федерации. Эти организации являются основными лоббистами изменений государственной стратегии и доктрины государственной молодежной политики в последние годы. Но это движение именно за последний год потеряло свои интеллектуальные ресурсы и политический потенциал: любая идея обладает свойством устаревать, в том числе морально. А генерировать вторую волну идей бесплатно, с точки зрения участников этого движения, сейчас уже неразумно. Проходит время — молодежь становится все более взрослой и менее молодежной, часть уходит в бизнес, часть — в политику. Сильным ударом по этому движению стало уничтожение молодежной политики на уровне муниципальных образований в ходе реформы конца 2004 года. В общем, это крыло, которое было ресурсом еще полтора года назад, но сегодня оно морально устаревает и альтернативы ему пока нет.
Отсюда главный вывод на текущий момент — молодежное движение умирает. Точнее, умирает, не родившись. Иными словами, как не было его — так и нет.
Одна из основных проблем молодежных организаций — представительство. Отчасти это вопрос специализации: часто организации стремятся быть представителями всей молодежи, хотя известно, что именно в этой возрастной группе наиболее высока стратификация (в области доходов, например, разброс гораздо больше, чем в более старших возрастных группах; а разница в уровне образования, семейном положении, жизненных целях вообще трудно измерима).
Но реальная проблема представительства еще глубже: молодежные организации, которые претендуют на представление интересов молодежи, очень редко используют механизмы, которые гарантируют и обуславливают эту представительность. Скорее, каждая такая организация выражает точку зрения своего руководства. Например, в Новосибирском областном молодежном парламенте все исследования актуальных проблем молодежи выявляли потребность в дополнительном гражданском образовании, по значимости занявшую второе место после жилищного вопроса (патриотическое воспитание — на восьмом месте). Но сколько раз ни ставился вопрос о направлении средств, предназначенных для программ военно-патриотического воспитания, в пользу гражданского (как минимальный компромиссный в такой ситуации вариант), руководство парламента — выходцы из патриотических кружков и секций, пионеры вечного огня и фанаты Дня призывника — каждый раз отказывалось поддерживать такую инициативу. В итоге эту заинтересованность поддержали организации, цель которых не состояла в выражении интересов молодежи области, но для которых такой поворот событий был выгоден, поскольку они занимались именно образовательными программами в молодежной среде.
Отсюда следуют два способа привлечения новых членов в молодежную организацию: массовое обретение «временно идущих вместе с тобой» (пока это «прикольно») — толпа, собравшаяся на основании общности узкого интереса или же единства взгляда и разделяемых ценностей, которые, хотя и могут быть формально заявлены, реально не всегда являются таковыми. Во втором случае принципиальным является наличие некоторой общей повестки (содержания деятельности, в широком смысле), которая поддерживает движение (организацию).
Таким образом, в фокусе внимания молодых активистов находится две группы вопросов: из повестки, которую предлагают и за которую платят, и из собственной независимой повестки.
В первом случае мы имеем организации, которые живут за счет тех или иных источников финансирования, определяющих характер и направленность их деятельности. Суть их работы одна: нет денег — нет музыки.
Во втором случае повестка уже интереснее — хотя бы потому, что ее предлагает сама молодежь. Пристальное внимание к движениям, формулирующим такую повестку, необходимо еще и потому, что именно такие сообщества рождают политические клубы, то есть среду для формирования политической элиты будущего. Если верить, что хороший политик должен дозреть, прежде чем сделать первый шаг и начинать первую кампанию, то лучшего «парника» не найти. Отдельное молодежное движение не может задать повестку для молодежи — но именно члены подобных организаций имеют шанс определить повестку «взрослой» политической сферы.
В этом контексте интересна трактовка событий на Майдане, когда молодежи приписали лавры движущей силы политического переворота. Мол, это они («молодежь») первые установили палаточный городок, обеспечили порядок, смогли избежать столкновений с силами органов внутренних дел и спутать планы действующего руководства страны по введению чрезвычайных мер. Пафосная риторика, описывающая действия украинской молодежи, не могла обойти стороной и молодежь российскую: появились сторонники «оранжевого» движения, расширилось число противников действующего президента. Но именно до зеркальности симметричное появление «антиоранжевых» сил и ответный прирост «идущих за ВВП» свидетельствует о том, что в России нет существенной реакции на события в Украине. То есть вся реакция на украинские события 2004 года носит ситуативный характер и с очевидностью не может иметь каких-либо значимых последствий для России. Отсутствие асимметрии, по моему убеждению, есть признак стабильности и уравновешенности системы, в таком состоянии внутренние факторы не способны вывести систему из равновесия. Следовательно, «оранжевые» ростки и топоры в России — вещь в себе. Потеря энтузиазма первых будет вести к уменьшению финансирования вторых, а как следствие, к концу 2006 года оранжевый цвет исчезнет из палитры молодежного движения в России.
В этой самой точке уместно перейти к ответу на следующий вопрос: «Как молодежи получить возможность участвовать в принятии политических решений и как этой возможностью распорядиться?» На мой взгляд, единственный способ участвовать в принятии политических решений — это честно определить, какую группу вы представляете, договориться с ней о том, какие интересы отстаиваются в первую очередь, а какими можно пожертвовать. Нельзя взять все сразу — берите частями. Только определитесь — какую часть взять первой. Начните задавать свою повестку, определять темы для обсуждения. Не смотрите на конъюнктуру. Лидеры современного бизнеса — это те, кто открывает новые рынки и приводит на эти рынки новых продавцов, формирует новых покупателей. Лидеры политики — те, кто способен определить вектор общественной дискуссии и определить в пространстве этого вектора своих сторонников и противников.
Как попасть в этот круг? На мой взгляд, необходимо сделать так, чтобы любое действие вне его было неблагоприятным для каждого участника, а любое действие внутри не приводило к перевесу одного из них. Молодые люди, к сожалению, еще просто не готовы взять на себя ответственность за будущее страны, а потому каждое действие внутри круга только разрушает его. Ответственный политический деятель не может апеллировать только к «молодежи». И речь не о возрасте. Просто он не может представлять только молодежь. Следовательно, сама идея молодежного самоуправления — это миф. Речь всегда идет об управлении молодежью. Понимание этого может задать новый вектор развития государственной молодежной политики. И вопрос заключается не в самой сути связки субъект-объект, но в характере субъекта. Примеры успешной молодежной политики можно найти и в истории СССР, и США времен «Нового курса», и Франции во времена правления де Голля. Именно там, в молодежной среде, рождались управленцы будущего, мнения которых нельзя было игнорировать. Во многом это происходило потому, что они участвовали в управлении объектом — «молодежью», — но сами никогда не воспринимались в качестве таковой.
Будущее молодежной политики — это программы «Кадрового резерва» и «Стратегического кадрового резерва», политических клубов, закрытых интеллектуальных кружков. Молодежная политика должна стать элитарной — в отношении избранных. В отношении Завтра. Политика — это управление управлением. Чтобы жить в политике, нужно выращивать корни, но нельзя корениться везде — необходимо найти свою нишу, что практически сложно, но возможно. Чтобы выжить, надо проявить твердость и сделать выбор — где тебе стоять, какую воду процеживать, а какую пить. Пока что делать выбор в молодежной среде немодно. Оказывается, что мы просто еще не доросли до самоопределения. До выборов-то еще не доросли…