Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 3, 2004
Ярким событием журнальной жизни последних двух месяцев стал выход в свет юбилейного номера журнала «Свободная мысль — XXI» (2004. № 4). Отмечая свое восьмидесятилетие, журнал публикует подборку материалов, увидевших свет на страницах «Большевика» и «Коммуниста» в 1925-1991 годах, в ту эпоху, когда он был теоретическим и политическим изданием ЦК ВКП(б)-КПСС. О любом из этих текстов можно сказать, что в нем «дышит эпоха», но особенно зачаровывают самые ранние из них — статьи Георгия Татулова «Опыт изучения быта партийцев» (1925) и П. Виноградова «Некоторые методы вражеской работы в печати и наши задачи» (1937). Вполне закономерным совпадением выглядит то, что Татулов был расстрелян за несколько месяцев до выхода в свет статьи Виноградова, и не исключено, что некоторые работы первого автора послужили второму в качестве материала для изучения вражеских происков.
Каждому из исторических текстов в юбилейном номере сопоставлена статья современного автора, что придает ретроспективе особую остроту и объемность. Так, в паре со статьей Татулова опубликована работа Наталии Великой «Закулисная повседневность Госдумы», а с агиткой Виноградова — размышления Виталия Третьякова о современной истории российской журналистики под заголовком «Прыжок в царство свободы». Однако наиболее интересной среди современных материалов мне показалась статья Алексея Арбатова «Дипломатия силы в начале XXI века», отправной точкой для которой послужил обзор откликов иностранной печати на сообщение ТАСС от 25 сентября 1949 года об испытании первой советской ядерной бомбы. Арбатов выдвигает достаточно убедительные и профессиональные аргументы против политики ядерного сдерживания. По его мнению, нельзя считать доказанным, что ядерное оружие спасло мир от третьей мировой войны в прошлом веке, и тем более нельзя надеяться на него в современных условиях в качестве инструмента сдерживания агрессивных маргинальных режимов, не говоря уже о террористах.
Не имея возможности воспроизвести доводы автора во всей их полноте, остановлюсь лишь на одном аргументе: возможное уничтожение десятков миллионов мирных жителей другой страны в ответ на ядерный удар противника Арбатов характеризует как иррациональный и аморальный акт, поскольку, в частности, население не может нести ответственности за решение правительства начать ядерную войну (подобные решения даже технологически не могут приниматься сколько-нибудь демократическим путем). Эта позиция российского эксперта отражает весьма важный сдвиг в представлении о мире, произошедший за последние несколько десятилетий в сознании многих жителей нашей планеты. Если раньше враждебная нация воспринималась как единое целое (и эта модель по-прежнему работает в идеологии и практике террористических группировок), то сегодня боевые действия, как правило, направлены против государственной машины противника, тогда как гибель мирного населения считается злом, которое нужно по возможности предотвратить. Именно так строились военные кампании в Косово, Афганистане и Ираке, однако скандал вокруг пыток заключенных заставляет усомниться в способности даже обычных вооруженных сил к выполнению подобных миссий.
С большим интересом читается также статья Леонида Беляева «Москва как проект: заметки археолога», заставляющая переосмыслить многие стереотипы о развитии первопрестольной (в том числе в ее противостоянии со столицей северной). Среди других материалов номера — работа Анатолия Торкунова о российско-американских отношениях, написанная «в ответ» на статью Евгения Тарле 1951 года, а также текст Александра Верховского «Власть и религия в современной России», парой для которого стали заметки Бориса Раушенбаха о роли христианства в русской истории (впервые опубликованы в 1987 году в преддверии тысячелетия крещения Руси).
«Космополис» (2004. № 1) публикует статью Бориса Капустина «Спор о прогрессе», написанную в ответ на когда-то уже отмеченную мной работу Андрея Фурсова («Космополис» № 6 за 2003 год, см. обзор в «НЗ» № 1/2004). Капустин критикует понимание прогресса как фикции, сознательно создаваемой верхами для обмана низов, и трактует его как практику или идеологию (тоже аспект практики). «История как прогресс, — отмечает автор, — есть не осуществление изначально присущего ей “плана”, а продукт переделки прошлого современным обществом, результат его способности, по ницшеански, “хотеть обратно” и “оплодотворять прошедшее”» (курсив в оригинале). Соответственно, прогресс и регресс выступают как парные понятия, одно из которых невозможно без другого, и представляют собой «конкурирующие идеологические и политические проекты разных сил, претендующие на то, чтобы утвердить в качестве “истинной” интегральную и “итоговую” характеристику происходящего». Рассуждения Капустина о необходимости универсалистской леворадикальной стратегии очевидно перекликаются с работами не только Славоя Жижека (на которого автор ссылается), но также Эрнесто Лаклау и Шанталь Муфф — весьма интересных политических философов неограмшианского толка, пока малоизвестных в России, но постепенно набирающих популярность.
Чрезвычайно интересен также материал Дениса Драгунского «Фобос и Деймос: терроризм как инструмент политической мобилизации». Тезис об изоляции отдельных социальных групп, отсутствии диалога между сильными и слабыми как главной причине терроризма представляется совершенно справедливым и крайне своевременным, так же как и наблюдение о том, что пара «терроризм — безопасность» сегодня вобрала в себя предыдущие (такие, как «реакция — прогресс» или «тоталитаризм — демократия») и конституировалась в качестве оси, вокруг которой структурируется политическая реальность. Означающее «терроризм» в современном мире не имеет позитивного содержания, выступая вместо этого как чистое отрицание, на котором строится коллективная идентичность. Говоря словами Драгунского, «сообществу […] нужен специальный объект, своего рода контейнер, куда оно как бы складывает все, чем оно недовольно в себе, чтобы приписать эти негативные содержания данному объекту». Причем отношения эти симметричны: по другую сторону баррикад «Америка», «Запад», «неверные» играют точно такую же роль конституирующего отрицания. В этой связи нужно было бы особо подчеркнуть положительную обратную связь, существующую между этими двумя проектами: когда американские, западноевропейские, российские спецслужбы начинают охоту на мусульман как на потенциальных террористов, они тем самым подтверждают самоидентификацию маргинализируемых групп в качестве истинных защитников ислама. Точно так же каждый новый удар со стороны террористических группировок заставляет «цивилизованный» мир еще теснее сплотиться вокруг стремления к абсолютной безопасности, которое порождает требование бороться с террором во что бы то ни стало, подчиняет этой борьбе другие нужды — зачастую, как можно утверждать, гораздо более насущные.
Читатель также найдет в номере интересную статью Владимира Кантора о Тютчеве как о европейском мыслителе, противопоставлявшем России не Европу, но Запад, блестящий текст Владимира Малахова «Этнизация феномена миграции в публичном дискурсе и институтах», весьма информативную работу Виктора Котельникова об антииммигрантских мифах и фобиях и об их трансформации в иммиграционную политику Европейского союза. Тему европейской интеграции продолжает статья Ирины Бусыгиной о расширении ЕС и его последствиях для региональной политики Союза, а тему миграции — довольно спорный материал Ольги Демидовой «Эмиграция: жизнь на границе двух миров», автор которого явно склонна абсолютизировать национально-культурную составляющую персональной идентичности и поэтому описывает судьбу эмигрантов в чересчур трагических тонах.
Тема второго номера журнала «Логос» за 2004 год — «Демократия?» (именно так, с вопросительным знаком). Читатель найдет в номере обширную подборку переводных материалов, принадлежащих перу самых разных авторов — от Филиппа Шмиттера до уже упоминавшейся Шанталь Муфф. Советую обратить особое внимание на статью Фрэнка Анкерсмита «Репрезентативная демократия: эстетический подход к конфликту и компромиссу». Самый интересный момент работы отражен в заглавии — это трактовка автором репрезентации (представительства) как эстетической категории и следующий отсюда призыв отказаться от требования точного соответствия между представляемым (народом, избирателями) и представителем (депутатами, законодателями). «Я полагаю, — заявляет автор в заключительной части статьи, — что нам следует стремиться к тому, чтобы эстетический зазор между репрезентируемым и репрезентирующим стал более широким (а это значит, что наши представители в законодательном собрании должны стать менее чуткими к каждодневным требованиям своих избирателей и более восприимчивыми к картине в целом)…» (с. 40). Сам по себе лозунг не нов, он сразу вызывает в памяти работы Эдмунда Бёрка, которого Анкерсмит пространно цитирует. В то же время изящный способ изложения материала и изобилие неординарных аргументов все же заставляют по-новому взглянуть на проблему: автор, вопреки стереотипам, подчеркивает роль романтизма (в противоположность Просвещению) и эпохи Реставрации (в противоположность революционной) в становлении современной либерально-индивидуалистической демократии и призывает стремиться к компромиссу, а не к консенсусу как форме урегулирования конфликтов в демократическом обществе. Да и помимо этого читатель найдет пищу для размышления в этом удивительно богатом и в то же время цельном тексте.
Статья Михаила Маяцкого «Демократия как судьба» рассматривает непростую проблему соотношения демократического идеала с отнюдь не идеальной действительностью и в этой связи особенно остро ставит вопрос о заимствовании/навязывании демократии извне. Рассмотрев трагическую судьбу Веймарской Германии и не менее напряженные дебаты о демократии во Франции 1930-х годов, Маяцкий обращается к современной западной действительности, которая, по его мнению, также чрезвычайно далека от идеальной модели демократии. Фрустрация автора по поводу отсутствия царства демократии на земле приводит его к выводу, «что чем сличать демократические акциденции с какой-то воображаемой и недосягаемой субстанцией демократии, куда корректнее постулировать и впредь считать несколько стран мира (все тот же “Запад”) демократиями и потом смотреть по их реальному социально-политическому поведению, что же такое демократия» (с. 13). Предложение, надо сказать, не слишком оригинальное и уже активно используемое широким кругом политиков — от Джорджа Буша с его религиозно-демократическим империализмом до Геннадия Зюганова и бен Ладена, отрицающих демократические ценности как в своей основе западные и потому заведомо чуждые для России или исламского мира. Эта увязка демократии с западными реалиями, безусловно, является одной из самых мощных структур организации политической власти в современном мире, и едва ли интеллектуальная усталость может служить оправданием для капитуляции перед их мощью.
Работа Владимира Никитаева «Повестка дня для России: власть, политика, демократия» интересна весьма плодотворными рассуждениями о сущности политической субъективации в современном мире, где эта функция уже не может выполняться через сословия и другие «естественные» элементы социальной структуры, тогда как тип субъективации, предлагаемый политическими партиями, также находится в кризисе. Недостатком статьи являются некоторые априорные допущения, которые на данном уровне анализа уже необходимо проблематизировать. Так, ставя под сомнение политическую субъективацию внутри общества, автор в то же время приписывает Западу (как внешней силе) отчетливо выраженную субъектность, враждебную по отношению к национальному суверенитету, который — опять же apriori- характеризуется как ценность, подлежащая безусловной защите.
Журнал «Вестник общественного мнения» (2004. № 2), как всегда, публикует данные мониторинга общественного мнения и широкий спектр аналитических работ. Вероятно, большинству читателей покажутся интересными «Постэлекторальные размышления» Юрия Левады. Словно бы возражая Михаилу Маяцкому, Левада, в частности, пишет: «Демократия — прежде всего не состояние, а процесс утверждения и защиты определенных институтов и принципов в постоянной, не всегда юридически закрепленной, борьбе с нарушениями и отступлениями от таковых» (с. 8, курсив в оригинале). Поэтому искать идеальное, без сучка без задоринки, воплощение демократии в политической реальности бесполезно, но использовать недостижимость идеала для оправдания реальности опасно: отказ от демократических целей неизбежно означает отказ от свободы.
Весьма злободневна и статья Льва Гудкова «О легитимности социального порядка в России», подробно рассматривающая состояние общественного мнения в связи с делом «ЮКОСа». Статьи Елены Авраамовой, а также Алексея Левинсона и Ольги Стучевской посвящены состоянию и эволюции российского образования, а Сергей Пономарев продолжает традиционную для журнала тему общественной роли вооруженных сил материалом о становлении альтернативной гражданской службы.
Новый ежеквартальный журнал «Civitas», первые два номера которого вышли в минувшем году, определяет себя как издание, посвященное проблемам гражданского общества вообще и неправительственных организаций в частности. Если судить по этим первым номерам, среди его основных тем — содержание прав человека и средства их обеспечения. В частности, один из вопросов, обсуждаемых сразу несколькими авторами с разных точек зрения, — это статус социально-экономических прав в их соотношении с правами гражданскими и политическими. Небезынтересны статьи Александра Аузана, исповедующего институционально-экономический подход к правам как предмету договорных отношений — как между отдельными гражданами, так и между гражданами и государством. Правда, несколько смущает его — пожалуй, чрезмерная — претензия на научную объективность, нарочитая попытка отказаться от «нормативистского взгляда» и уверенность в том, что «общество выражено в особой структуре институтов, в коалициях, которые можно типологизировать, исследовать, выполнить “расчет согласия”» (№ 2, с. 8). Ольга Малинова в первом номере приводит едва ли не исчерпывающий перечень аргументов сторонников культурного релятивизма и контрдоводов тех, кто выступает за универсальный характер прав человека. Великолепный материал председателя Пермской гражданской палаты Игоря Аверкиева демонстрирует специфику понимания «прав человека» обывателями в российской глубинке — хотя, если вдуматься, многие представители «элиты» тоже недалеко ушли от того, чтобы трактовать права человека как «права для бедных», и с этим зачастую связано неприятие правозащитной проблематики со стороны хозяев современной России.
Второй номер в большой степени посвящен проблеме общественного договора / социального контракта и его специфическому воплощению в российской практике. Очень «в тему» здесь оказывается статья Николая Кавешникова о переговорах по конституционному договору в рамках Европейского союза — структуры, основанной на весьма сложной и многоуровневой системе контрактных соглашений. Отметим также статью Николая Митрохина «Является ли церковный приход ячейкой гражданского общества?». Словом, журнал получился разнообразный и интересный, и пока, насколько можно судить, его издатели находятся на верном пути к своей цели — помочь в выработке самосознания российского гражданского общества, дать различным общественным активистам повод задуматься о своей роли и целях.
Вячеслав Морозов