Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 1, 2004
Недавнее исследование, проведенное Аналитическим центром Юрия Левады (коллективом, сделавшим имя ВЦИОМу), дает материал для анализа нескольких видов страха, существующих в нашем обществе.
Исследователи задали россиянам пять вопросов, начинающихся словами «ОПАСАЕТЕСЬ ЛИ ВЫ СЕЙЧАС, ЧТО ВЫ САМИ ИЛИ ВАШИ БЛИЗКИЕ МОГУТ ОКАЗАТЬСЯ ЖЕРТВАМИ…», далее указывались варианты:
— Несчастного случая.
— Преступного нападения.
— Теракта.
— Беспричинной агрессии.
— Произвола властей.
Предлагалось выбрать один из вариантов ответа:
— Очень боюсь.
— В какой-то мере опасаюсь.
— Уверен, что ни со мной, ни с моими близкими этого не случится.
— Не задумывался над этим
Реакция тех, кто не смог выбрать из предложенных вариантов ответа, отмечалась в графе «затрудняюсь ответить».
Приглашаю Вас, читатель, погадать, чего наши сограждане боятся больше, а чего меньше. Также прикиньте, пожалуйста, как эти испуги связаны с политическими ориентациями людей. (А они связаны, как мы увидим.)
Я же пока изложу некоторые общие сведения об исследовании.
В графе «затрудняюсь ответить» оказалось необычно мало ответов — 1-3%. Можно было бы подумать, что это потому, что имелся вариант «не задумывался над этим», но выбравших такой ответ также очень мало: 8-10%. Значит, люди часто «задумываются» над этим. А точнее — часто испытывают подобные опасения. В самом деле, вариант «уверен, что такое не случится» ни в одном из пяти случаев не превысил 8% по населению в целом.
Несложно подсчитать, что на долю формулировок, говорящих о страхах и опасениях, приходится огромное большинство ответов. Действительно, даже наименее пугающая угроза из этих пяти вызывает такую реакцию, таким образом, про страхи и опасения в сумме заявляют почти три четверти взрослого населения страны. А в ином случае такие ответы дают более 86%. Это значит: испытывают эти страхи просто все. Или, чуть строже: нынче все считают возможным и нужным признаться в наличии таких страхов и опасений. Это в свою очередь значит, что тот, кто хотел, чтобы в России воцарился страх, может считать свою задачу выполненной.
Ну как, читатель, Вы решили, каких напастей больше боятся наши граждане? В частности, чего страшатся более — стать жертвой злодеяния или жертвой несчастного случая (когда никто не злоумышлял ни против них, ни против кого-либо еще)?
В одном отношении несчастный случай как вариант развития событий отличается от четырех прочих. От него зарекаются реже всего. Лишь 4% (в других случаях — 5-8%) позволяют себе уверенность в том, что ни с ними, ни с кем из близких никакой несчастный случай не приключится.
Что ж, можно видеть в этом умудренность опытом. Можно — затравленность массового сознания валящимися с телеэкрана картинами природных и техногенных катастроф, транспортных и иных происшествий. Наконец, можно считать, что ситуация как раз противоположная: СМИ приучили людей к тому, что случиться может всякое (лишь 9% сказали, что не задумывались над этим). На всякий случай, чтобы не спугнуть судьбу, от несчастий не зарекаются, но, в общем, скорее опасаются (52%), чем всерьез боятся (33%).
Исследователи, как мы отмечали, начали блок вопросов о страхах именно с этого вопроса о несчастных случаях. Это сделано, чтобы иметь возможность оценить уровень тревожности как таковой. (В других исследованиях для этого задавали вопрос о боязни стихийных бедствий, но теперь часто говорят, что многие из них вызваны деятельностью человека, потому на роль полностью независимой от людей Судьбы они не годятся.)
О серьезной боязни стать жертвой нечастного случая чаще всего говорили избиратели КПРФ (44%), а реже всего — избиратели «Яблока» (23%). Но если взять общую сумму ответов («очень боюсь» + «опасаюсь»), то выйдет как раз наоборот. Общей тревоги более всего в электорате «Яблока» (90%), меньше всего — в электорате КПРФ (82%). Спокойнее (если это — спокойствие) только голосовавшие «против всех» (77%).
Вернемся к Вашим догадкам, уважаемый читатель. Итак, живя в современной России, можно стать жертвой слепого случая, жертвой преступников или хулиганов, жертвой террористов, наконец, жертвой властей. Что страшнее? Дьявольский, конечно, выбор, но, так или иначе, наши сограждане его делают. Делайте и Вы.
Растягивая наш саспенс, скажу, что абсолютный полюс безбоязненности во всем этом блоке ответов представлен и наиболее парадоксальным, как кажется, результатом. Среди избирателей «Союза правых сил» (в порядке изживания шока от понесенного ими поражения на выборах, что ли?) оказалось рекордно большое число заявивших, что ни им, ни их близким не угрожает «произвол властей» (17%). Это maximummaximorum по всей совокупности таких ответов («уверен — не случится») среди всех электоратов и по всему блоку из пяти вопросов. (Сторонники СПС поражают и тем, что среди них — минимум страшащихся произвола власти — 66% при средних 73%.)
Стоит отметить, что избиратели «Яблока» ровно в два раза осторожнее в этом случае и даже те, кто голосовал за «партию власти», далеко не так уверены в защищенности от этой власти. А среди голосовавших «против всех» людей, уверенных, что их не достанет произвол властей, почти совсем нет (3%).
Надо теперь сказать, что опасений и боязни стать жертвой властного произвола — минимум среди всех прочих страхов. Общая заявленная тревожность по сему поводу — 74% — великовата для государства, записавшего много хороших слов о гарантиях прав и свобод человека в свою Конституцию и имеющего специального гаранта этих прав. Но все же она меньше, чем по поводу других опасностей.
Может быть, властям будет обидно узнать, что их очень боятся лишь 26% населения. А может быть, они поставят себе в заслугу, что лиходейства с их стороны опасаются в 1,3 раза реже, чем несчастного случая. И вообще, они представляются населению меньшим злом, чем террористы, хулиганы и преступники.
Продолжим игру в «угадай-ка». После исключения власти как наименее страшного из пяти страшил остаются: несчастные случаи, преступные нападения, беспричинная агрессия и террористические акты.
Обсуждаемый нами блок приходится на самую середину интервью. Вопросы, которые идут вначале, — об одобрении/неодобрении исполнения обязанностей разными должностными лицами. Для справки скажем, что одобрение деятельности Путина на посту президента в этот раз выразили более 82%, неодобрение — 17%. А одобрение деятельности Сергея Иванова на посту министра обороны — более 55%, неодобрение 35%. Одобрение Касьянова как премьера составило 48%, неодобрение — 46%. Потом шли вопросы о деятельности властей, потом про партии, потом про предстоящие президентские выборы.
Но эти вопросы к обсуждаемому моменту, наверное, уже забылись.
Минут за 10 до блока о страхах шел разговор о Чечне. На вопрос о том, что там происходит, 63% сказали — «война», а 27% — «налаживается мирная жизнь». Впрочем, о том, что в Чечне происходит, узнать трудно. В сообщениях о положении дел в Чечне доверяют военным — менее 20%, правительству — менее 11%, представителю президента Сергею Ястржембскому — менее 5%. Никому не доверяют более 20%. Но самый частый ответ — доверяют «независимым средствам массовой информации» (31%). Что имеют в виду — неясно, но точно, что не зарубежное радио (ему доверяют менее 3%) и не источники со стороны боевиков (менее 1%). (Результат, наверное, надо понимать как выражение усвоенных принципов — доверять надо независимой прессе.) Далее, 57% высказались за то, чтобы начать там мирные переговоры, а 25% — за продолжение военных операций.
После этого выбирали из семи «возможных мер административного воздействия для борьбы с терроризмом на Северном Кавказе». За 10 дней до годовщины депортации чеченцев из Чечни 35% опрошенных согласились с ответом «депортация всех чеченцев из России в Чечню». Варианты: «создание полноценной границы между Россией и Чечней» (32%), а также «введение временных ограничений на передвижение жителей республик Северного Кавказа по территории России» (23%), плюс «создание вооруженных отрядов самообороны в приграничных с Чечней населенных пунктах» (16%), «создание в крупных городах домовых комитетов безопасности граждан, имеющих право задержания подозрительных лиц…» (14%) и, наконец, «раздача в приграничных районах автоматического оружия населению» (5%) — дополняют картину.
А вариант «я категорически против применения любых подобных административных мер» выбрали 3% населения. (Среди сторонников СПС, «Яблока» и блока «Родина» доля протестующих возрастает до 5%-6%.) Это самый редкий ответ. А вот самый частый (37%): «создание специальной службы — комитета по борьбе с терроризмом». Электорат СПС отличается от прочих тем, что вдвое реже среднего поддерживает депортацию, зато подавляющим большинством (51%) выступает за создание этого комитета. Избиратели же «Яблока» депортацию поддерживают почти на уровне избирателей «Единой России» и «Родины» (34%), но за комитет ратуют еще горячей, чем правые (55%). Дивись, читатель: создание бюрократической структуры кажется населению лучшим средством против террора, а провалившиеся «демократы» оказываются проводниками этой идеи.
Дальше шли вопросы про теракты в московском метро. 60% людей сказали, что власти плохо решают задачу их предотвращения, столько же — не верят, что организаторы терактов будут найдены, и столько же поддержали ужесточение наказаний для террористов и их пособников. За «восстановление экономики и мирной жизни в Чечне» как за средство предотвращения терактов высказались 26%, за привлечение международных миротворческих сил для поддержания мира в Чечне — 11%. За прекращение боевых действий и «зачисток» федеральных войск в Чечне в контексте этого вопроса высказались 8%. Гораздо чаще выбирали варианты про смертную казнь для осужденных за терроризм (42%), ограничение приезда с Северного Кавказа (33%), «решительные меры…» (25%).
Сразу вслед за этим вопросом и задавался уже известный блок вопросов «опасаетесь ли Вы…?». Поскольку в этом блоке был вопрос про теракт, Вы, читатель, вправе думать, что уже индукцией только что рассмотренных вопросов он будет поставлен на первое место по количеству пробужденного страха. Но это не так. Вы не угадали.
В блоке первым шел вопрос о вероятности оказаться жертвой несчастного случая. Лично я не могу исключить того, что инерция тематики терактов, терроризма из предыдущих вопросов повлияла на восприятие вопроса про «несчастный случай». И тогда неудивительно, что «“очень боюсь” стать жертвой несчастного случая» заявили ровно столько же человек, сколько сказали «“очень боюсь” стать жертвой теракта» (через один вопрос после этого). Разницу реакций создают ответы «в какой-то мере опасаюсь». В отношении несчастного случая таких ответов 52%, в отношении теракта — 48%.
Словом, угроза терактов ощущается остро, но она не острее угрозы слепого случая (86%), угрозы «преступного нападения» и «беспричинной агрессии, хулиганства окружающих» — (по 86%). Таким образом, оказывается, что группа угроз со стороны преступных или хулиганствующих элементов, а также со стороны непредсказуемого случая — вот что есть источник самого большого ужаса среди россиян. Страх стать жертвой теракта слабее (82%). Ниже всего располагается страх по поводу произвола властей (74%).
Иная иерархия страхов у избирателей «Союза правых сил». Они «сильно боятся» теракта, чаще представителей всех прочих электоратов (47%), а общий страх этой угрозы в их среде превышает 91%. Таков же общий уровень страха в этой группе по поводу возможного преступного нападения (91%). Тут бы и заключить, что такова модель «демократических фобий», но в электорате «Яблока» все не так. Страх теракта охватывает «лишь» 80%, а 14% (!) уверены, что такое с ними и близкими никогда не случится.
Давайте лучше напоследок присмотримся к группе голосовавших «против всех». Они менее остальных страшились теракта (76%), они и несчастного случая пугались реже остальных (те же 76%). Если учесть эти факты, то не стоит ли нам с Вами, уважаемый читатель, задуматься: а почему же такие смелые люди приравнивают к угрозе теракта и несчастного случая также и опасность «стать жертвой произвола властей» (76%)?