Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 1, 2004
Почти все обществоведческие и общественно-политические журналы, вышедшие на рубеже 2003–2004 гг., в той или иной мере затрагивают тему раскола западного мира (прежде всего в результате иракской войны) и связанную с этим проблему выбора для России. Наиболее зримо эта тема присутствует в шестом номере «Космополиса» за прошлый год, который завершает публикацию пространной статьи Анатолия Уткина «Европа и США – союзники и оппоненты». Ее автор пытается доказать, что Европа (т.е. Европейский союз) в недалеком будущем окажется способной конкурировать с Соединенными Штатами в том, что касается военной мощи и геополитического влияния. Аргументы об успехах, достигнутых европейцами на пути развития высоких технологий (в том числе оборонных), о значении евро как мировой валюты и в целом об экономическом влиянии ЕС звучат достаточно убедительно, однако крайне спорной остается исходная посылка статьи – тезис о неизбежном геополитическом (но, видимо, не обязательно военном) столкновении Америки и Европы. А. Уткин утверждает даже, что «Правящая элита [США] неверно определила основную опасность для положения Америки в мире, увидев ее в терроризме, тогда как эта опасность заключается в возвращении к многополюсному миру», – иначе говоря, в растущей мощи ЕС.
Не менее острым оказывается противопоставление США и Европы в статье Владислава Иноземцева «Глобализация по-американски как альтернатива вестернизации». Уже потратив немало сил на доказательство превосходства современной европейской культуры над американской (см., например, его статьи в соавторстве с Екатериной Кузнецовой в журналах «Мировая экономика и международные отношения» и «Международная жизнь» за два последних года), В. Иноземцев на этот раз углубляется в историю. Мимоходом бросив камень в одного из авторитетнейших теоретиков современного глобального мира Мануэля Кастельса, чья концепция сетевого общества является, по мнению В. Иноземцева, демагогической и беспомощной, он предлагает полный логических противоречий анализ современной глобализации в сравнении с аналогичными процессами, имевшими место в Новое время. По мнению автора, европейские колонизаторы XV – первой половины XX в. стремились «цивилизовать» периферийные страны и поддерживать жесткий контроль над миром. Современная глобализация, лидером которой являются США, представляет собой, напротив, хаотичный процесс, который Америка не способна контролировать в силу несамостоятельного характера ее экономики и внутренне присущего американцам стремления «использовать» другие народы, а не отечески заботиться о них. В результате, будучи не в состоянии управлять процессом глобализации (согласно одному из итоговых положений работы, «субъектом глобализации сегодня выступают практически все жители Земли»), США в то же время несут ответственность за все без исключения последствия распада европейских колониальных империй.
Статья В. Иноземцева публикуется в разделе «Парадоксы прогресса», что делает особенно занятным такое – почти по Киплингу – прославление «цивилизаторской миссии» европейских колонизаторов. Из всех материалов раздела критический подход к понятию прогресса характерен лишь для статьи Андрея Фурсова «Операция “Прогресс”». Мысли автора об особенностях восприятия исторического времени в современную эпоху (до «антипрогрессистского» поворота 1980‑х) в сравнении с античностью и Средневековьем представляют несомненный интерес, хотя его интерпретация понятия прогресса как мифа, сознательно созданного буржуазией для «отсечения от общественного пирога значительных сегментов населения позднесредневекового социума» слишком уж отдает конспирологией и выглядит довольно наивно в свете современных представлений о соотношении «идеального» и «материального» в политике. Статья Алексея Соколова «Африканский транзит», посвященная Либерии, преисполнена евроцентристского высокомерия, тогда как Игорь Андреев в материале «Африка и Европа. Из идейного наследия философа и поэта Леопольда Сенгора», напротив, склоняется к романтизации африканской аутентичности, противопоставляя ее «ущербной» Европе.
Свой вариант «золотого века» предлагает Евгений Ихлов в статье «Август 1914: суицид одной цивилизации», согласно которой западный мир конца XIX– начала XX в. представлял собой едва ли не идеальное воплощение либеральных идей. Еще немного, и даже европейские империи претерпели бы «либеральную трансформацию», но тут вмешались «дикие шовинисты при белградском дворе», – естественно, при поддержке Петербурга – и подтолкнули европейские правительства к проявлению «истероидной суицидальной реакции», обрушившей Европу «во мглу средневекового варварства».
В самом стремлении найти виновных в бедах современного человечества Е. Ихлов солидарен с другими авторами номера, хотя его статья явно выделяется на общем антиамериканском фоне. В этой связи особый интерес представляет дискуссия о книге Найла Фергюсона «Империя»[1], большинство участников которой склонны интерпретировать работу Фергюсона как откровенный манифест американского империализма – исходящий, впрочем, с британской почвы. Противопоставление Европы и Америки снова играет здесь конституирующую роль: так, по мнению Светланы Лурье, если бы мы сегодня имели дело с попыткой возрождения Британской империи, «России следовало бы не противодействовать этому, а заняться воссозданием собственной империи». Проблема, однако, в том, что нынешний гегемон – Америка – не способен принять на себя «бремя белого человека», и потому его «придется учить имперскости, воспитывать в имперском духе» – и делать это, естественно, предстоит «нам и англичанам».
Так и выходит, что подлинным предметом рассуждений российских авторов об Америке и ее глобальной роли оказываются Европа и Россия. Возлагая на Соединенные Штаты бремя вины за неолиберальную глобализацию и одновременно постулируя непреодолимый разрыв (культурный, политический и какой угодно другой) между Европой и Америкой, отечественные обозреватели конструируют альтернативный «полюс» мировой политики. На этом полюсе России (как априорно европейской державе) отводится гораздо более заметное место, чем в более привычной трансатлантической конфигурации, противопоставляющей России единый и недифференцированный Запад.
Шестой номер «Отечественных записок» представляет собой своего рода ответ «Космополису». Во-первых, «ОЗ» публикуют главу из другой «Империи» – книги, написанной Майклом Хардтом и Антонио Негри и внесшей заметно более весомый вклад в развитие дискуссии по данному предмету. В отличие от Фергюсона, Хардт и Негри предлагают свое понимание империи «не как территории, не как образования, существующего в ясно очерченных, определенных масштабах времени и места, а скорее как ткани онтологического измерения человека, которое тяготеет к тому, чтобы быть универсальным» (с. 58). Интересно отметить, что антиамериканизм отечественных авторов с этой точки зрения также можно интерпретировать как имперскую тенденцию к проецированию собственной идентичности на глобальное пространство. Два других, во многом противоположных друг другу, взгляда на перспективы мирового единства представлены в главе из книги либерального автора Роберта Райта и докладе консерватора Одо Маркварда.
Во-вторых, «ОЗ» дают подборку переводных материалов под рубрикой «США – Европа: разлад», которые напрямую перекликаются с основными мотивами «Космополиса». «Сила и слабость» Роберта Кагана, опубликованная еще в 2000 г., анализирует трансатлантические отношения, принимая в качестве исходного тезис о слабости Европейского союза по сравнению с Соединенными Штатами. В отличие от А. Уткина, Каган видит отношения между слабой Европой и сильной Америкой как взаимодополняющие и в целом выгодные для европейцев. Последние, полагаясь на Вашингтон в деле защиты от потенциальных угроз, имеют гораздо меньше шансов оказаться мишенью атак со стороны противников существующего миропорядка. Следовало бы, однако, добавить, что в XXI в., как показал опыт урегулирования на Балканах и в Афганистане, «слабый» Евросоюз часто берет на себя главное бремя ответственности за послевоенное восстановление, тем самым трансформируя экономические ресурсы и нравственный авторитет в политическое влияние. Если события в Ираке будут развиваться по тому же сценарию, это разделение труда между США и ЕС может послужить новым фундаментом для успешного развития трансатлантических отношений.
Среди публикуемых «ОЗ» политических манифестов, выражающих позицию видных европейских интеллектуалов (Жака Деррида и Юргена Хабермаса, Адольфа Мушга, Умберто Эко, Жана Бодрийяра, Джанни Ваттимо) по поводу разногласий вокруг Ирака, особо хотелось бы отметить текст Эко, озаглавленный «Любить Америку и устраивать марши мира». В то время как остальные авторы, хотя и не бряцают оружием и не пытаются радикально противопоставить США и Европу, все же в той или иной мере склонны воспользоваться трансатлантическим расколом для утверждения европейской идентичности, Эко напоминает, что «на обоих берегах Атлантики идут постоянные выступления за мир», и что можно любить Америку и сочувствовать трагедии 2001 г., критикуя при этом действия американского правительства. Жаль, что редакция журнала не смогла подыскать для этой подборки отечественного текста по проблеме отношений между Америкой и Европой, который отличался бы таким же вниманием к полутонам.
Другой главной темой «ОЗ» стал университет как институция – под рубрикой «Almamater: идея и реальность» опубликованы выдержки из книг Дерека Бока, Билла Ридингса и Генри Розовского, доклады Германа Хаймпеля и Жака Деррида, а также классические тексты Германа Гельмгольца и Джона Генри Ньюмена.
Четвертый номер «Общей тетради» за прошлый год публикует материалы семинара «Управление изменениями», состоявшегося в Московской школе политических исследований в июле. Под рубрикой «Тема номера» размещены три довольно разнородных материала о современных средствах массовой информации, которые объединяет то, что они написаны с точки зрения журналистов (Зои Ерошок из «Новой газеты», Натальи Лосевой из «Известий» и Ирины Лукьяновой из самарской телекомпании «СКАТ»). Далее «Общая тетрадь» также обращается к современным глобальным реалиям, представляя три переводных текста. Советник американского президента Ричард Перл в статье «О новом понимании терроризма» обосновывает доктрину «опережающего реагирования на террор», т. е. уничтожения террористов до того, как они нанесут свой удар. Фактически мы имеем здесь дело с двумя подкрепляющими друг друга аргументами. Во-первых, нынешняя американская администрация предлагает квалифицировать едва ли не всякую угрозу безопасности США как имеющую террористическую природу (так, разработка новых видов оружия в Ираке и Северной Корее ставится на одну доску с действиями «Талибана» и «Аль-Каиды»). Во-вторых, нам предлагают рассматривать намерение совершить теракт как уже совершенное преступление – точка зрения, навевающая самые мрачные ассоциации, несмотря на всю серьезность аргумента об особом характере терроризма как криминального деяния.
В то же время Перл, а вслед за ним советник Генсека НАТО Кристофер Донелли (доклад которого «Глобальная безопасность: новая повестка дня» также опубликован «Общей тетрадью») предлагают другое видение основных противоречий современного мира. Они настаивают на фундаментальной природе противостояния между террористами и остальным миром – противостояния, перед лицом которого утрачивают свое значение разногласия, существующие между Европой и Америкой, Россией и Западом. Тем самым России предлагается еще один вариант самоопределения – вместе с Америкой против террористов и, вероятно, против тех нерешительных политиков, особенно европейских, которые отрицают фундаментальную важность этого антагонизма.
В том же духе выдержан и ряд материалов журнала «Россия в глобальной политике», которому удается поддерживать свой имидж русскоязычного аналога солидного журнала «ForeignAffairs». Правда, в значительной степени это достигается за счет перепечаток из американского издания: так, в первом номере за текущий год опубликованы переводы статей госсекретаря США Колина Пауэлла, разъясняющее суть Стратегии национальной безопасности президента Буша, и президента Никсоновского центра Дмитрия Саймса «Имперская дилемма Америки». Саймс, как и его европейские коллеги, тоже считает, что сегодняшние США стали глобальной империей, однако склонен скорее оправдываться, нежели торжествовать по этому поводу. В этом, пожалуй, состоит главное отличие между неоконсерваторами (такими, как Перл) и умеренными республиканцами: последние совсем не против глобального влияния США, но не согласны с его использованием для насаждения «демократии» силовыми методами. Объяснив, что сама история привела Соединенные Штаты к положению единственной сверхдержавы, Саймс высказывает сожаление, что «Америка изменила своим принципам обычно великодушного, но не упускающего своей выгоды партнера и занялась своего рода социальной инженерией в глобальном масштабе» (с. 134).
Как и положено аналогу «ForeignAffairs», журнал отводит немало места материалам, выражающим официальную российскую точку зрения. Большинство из них, правда, воспроизводят уже известные положения: таковы статьи министра обороны Сергея Иванова «Вооруженные силы России и ее геополитические приоритеты», а также первого замминистра иностранных дел Элеоноры Митрофановой «Русский мир без границ» (о проблеме «соотечественников за рубежом»). Как всегда близка к официальной оказывается и позиция Сергея Караганова («Москва и Тбилиси: начать сначала»). Зато вице-премьер Виктор Христенко в статье «Нужна ли нам интеграция?» сумел сказать немало нового. В определенном смысле этот текст можно было бы назвать проевропейским – и, я бы даже сказал, подлинно либеральным – ответом Анатолию Чубайсу с его «либеральной империей». В то время как Чубайс напирал на «историческую миссию России» и прочие эмоционально перегруженные концепты, Христенко приводит сугубо прагматические аргументы в пользу ориентации России на экономическую интеграцию с Европейским союзом. Он не ставит заведомо невыполнимой задачи построения новой империи на всем пространстве СНГ, вместо этого предлагая развивать проект Единого экономического пространства (ЕЭП) с теми, кто к этому готов – на данном этапе это Беларусь, Казахстан и Украина. Самое главное, однако, что для Христенко ЕЭП – это не клуб обиженных, которых не взяли в «большую Европу», а способ преодоления оставшихся в Европе экономических и политических границ. Конечная цель – создание общеевропейского рынка с участием не только ЕС и России, но и других государств СНГ, – может выглядеть недостижимой в свете сегодняшних политических реалий (прежде всего минских, но и московских, и брюссельских). В то же время именно опыт ЕС показывает, что политические перемены могут быть результатом функциональной экономической интеграции.
Впрочем, очередной опус на тему о миссии России также присутствует в номере – на этот раз он принадлежит перу Михаила Делягина. Он использует не самый традиционный для отечественной романтической традиции аргумент о кризисе управляющих систем в результате становления информационного общества, однако приходит к ожидаемому выводу о загнивании Запада и «вырождении демократии». Интересен и тезис о том, что рост значения информационных рынков способствует вестернизации, поскольку делает западных производителей информационного продукта заинтересованными в культурной трансформации незападных обществ. Да и само обоснование миссии России в эпоху грядущего столкновения цивилизаций (неизбежность которого не вызывает у автора сомнений) также достаточно оригинально: Россия, в силу своего геополитического положения, станет главной ареной этого столкновения, поэтому ей предстоит «решать глобальные проблемы как свои внутренние».
Шестой номер «Полиса» также затрагивает проблему выбора России. Прежде всего, значительное число материалов посвящено выборам как институту, а также механизмам функционирования представительных органов. Отметим статьи Аркадия Любарева «Голосование против всех: мотивы и тенденции», а также Айгуль Воронцовой и Владимира Звоновского «Административный ресурс как феномен российского избирательного процесса». Наиболее серьезные вопросы, однако, поставлены Игорем Пантиным в дискуссионной рубрике «Dixi!» (статья «В чем же заключается выбор россиян?»). Главная проблема российской демократизации, на взгляд автора, состоит в том, что не сформирован «общественный субъект преобразований», во многом вследствие отсутствия артикулированных идеологий. «…Затушевывание различий, – пишет И. Пантин, – смазывание собственного своеобразия, стремление создать “надфракционную” платформу отодвигают возможность согласия, ибо в стране, фрагментированной политически и культурно, согласие возможно лишь как согласие различных» (с. 160). Я бы добавил, что единственной альтернативой такому плюралистическому согласию является хорошо известная нам модель осажденной крепости, когда политическое сообщество формируется за счет тотального исключения внешнего мира как a priori враждебного. Неизбежным следствием становится вытеснение всех политических альтернатив вовне путем создания образа «пятой колонны».
Интересно отметить, что тезис И. Пантина о необходимости плюрализма не обязательно противоречит выводу Светланы Ильинской, которая в статье «Терпимость и укрепление этноцентричного сознания» предупреждает об опасности излишней тематизации этнических различий (даже в самом что ни на есть политкорректном ключе) и настаивает на необходимости поиска «общих символов, общих героев, общих лояльностей, т. е. объединяющей (в этатистском, а не этническом смысле) национальной идеи» (с. 169). Если этнический национализм возобладает над политическим, «согласие различных» очень быстро перерастет в конфликт. Поэтому формирование в России политической нации – это необходимое условие для существования либеральной демократии и плюрализма. Но отнюдь не достаточное – весь вопрос в содержании пресловутой «национальной идеи», в диалектике внутреннего и внешнего, на которой строится российское политическое сообщество.
А вот что вызывает возражения в статье Пантина – так это поиск субъекта демократических преобразований на социологической карте столетней давности, среди заранее заданных социальных групп (бизнес, рабочий класс, крестьянство, интеллигенция). Отсюда и вывод об аморфности современного российского общества. Может быть, пора заняться поиском новых форм субъектности, исходя из нового характера политических конфликтов в современном глобальном социуме?
«Вестник общественного мнения» в номере за ноябрь-декабрь, как обычно, публикует большой объем данных социологических опросов, в том числе и проведенных осенью 2003 г. в преддверии думских выборов. Среди аналитических материалов – статья Юрия Левады о феномене четвертой волны «человека советского», которую автор характеризует термином «человек особый». Представление об особом характере русского (российского?) человека, согласно данным Левады, претерпевает на данном этапе консервативную трансформацию в том же направлении, что и официальная идеология: все более широкой популярностью пользуется лозунг борьбы с «чуждыми влияниями». Публикация серии статей Льва Гудкова «Массовая идентичность и институциональное насилие» продолжается работой об армии в постсоветской России. Один из основных тезисов статьи о взаимосвязи между сохраняющим свою значимость образом внешнего врага и милитаризацией общества, конечно, не нов, но несомненной заслугой автора является подробный анализ этой взаимосвязи с привлечением как данных опросов, так и других методов и источников. Интересна также дискуссия между Владимиром Шляпентохом и Юрием Левадой о наследии Джорджа Оруэлла, столетний юбилей со дня рождения которого отмечался в прошлом году.
Девятнадцатый выпуск журнала «Индекс. Досье на цензуру» посвящен ситуации в российских Вооруженных Силах. Центральная тема номера – реформа армии, которая, по всей видимости, официально завершилась, так и не начавшись: высокое армейское и прочее начальство предпочитает теперь пользоваться термином «модернизация». Однако феномен российской армии рассматривается с разных точек зрения: представлены не только позиции ученых и политиков по проблемам военной реформы, но и размышления о социологии повседневной армейской жизни, об антивоенном движении, исторические материалы. Отметим, что, кроме уже упомянутых статей С. Иванова и Л. Гудкова, проблема взаимоотношений общества и армии затрагивается в работах Чарльза Гатри («Общая тетрадь») и Роджера Макдермотта («Отечественные записки»).
Темой «Вестника Мемориала» № 27 стало заложничество в прошлом и настоящем. Несмотря на несколько вольное истолкование этого явления (так, в ряде материалов к заложникам причислены «члены семей изменников родины», которых репрессировали, пожалуй, все-таки ради всеобщего устрашения, а не в качестве инструмента давления на конкретных политических противников), номер представляет богатый фактический и документальный материал, позволяющий по-новому взглянуть на проблему.
Наконец, «Свободная мысль – XXI» (первый номер за 2004 г.), как обычно, находит на своих страницах место для самых разнообразных, часто конфликтующих между собой, позиций. Журнал с завидной оперативностью публикует комментарий Бориса Кагарлицкого по итогам парламентских выборов, полемические статьи Евгения Плимака и Валерия Бушуева о революции 1917 г. и ее современных интерпретациях, дискуссию «О национальном богатстве России» и другие не менее интересные материалы. Михаил Руткевич в очередной раз предупреждает читателя о прогрессирующем вымирании русского народа – причем, видимо, ему вдвойне обидно, что это происходит на фоне роста рождаемости среди неславянских этносов. Находятся и виноватые в таком положении дел: это государство, проводящее никуда не годную социальную политику, но в первую очередь – директор Института этнологии РАН Валерий Тишков, пропагандирующий политическое понимание нации в ущерб ее этническому пониманию.
Владислав Иноземцев, в «Космополисе» критиковавший вестернизацию, в «Свободной мысли» выступает с апологией прозападной ориентации для России (статья «Бессмысленность вопрошания»). Трудно не согласиться с критикой в адрес тех, кто призывает вспомнить о русской общинности или поучиться у Китая искусству управлять государством, однако сведение политического выбора России к простой альтернативе между Западом и Востоком – это, конечно же, упрощение. В конце концов, можно замкнуться внутри себя («остров Россия» Вадима Цымбурского), к тому же на Западе сегодня можно научиться отнюдь не только либеральным практикам, а Азия давно уже перестала ассоциироваться исключительно с бедностью и отсталостью. Так что вопрошать о том, по какому пути идти России, нам придется и в будущем.
Вячеслав Морозов