Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 1, 2002
В некотором городе на берегах Невы жила-была строительная фирма — ничего себе фирма: успешная и при этом — честная. То есть работу для себя эта фирма находила на конкурентном рынке строительных подрядов, а не как кое-какие другие — в приемной у иного жадного до “откатов” федерального министра. Некоторые, наверное, думают, что таких строительных фирм не бывает у нас вовсе, — так эти некоторые не правы: бывают такие фирмы, бывают и есть, и не так уж их и мало нынче.
Так вот, жила-была эта фирма, развивалась, росла и в какой-то момент столкнулась с проблемой нехватки кадров, точнее говоря, с проблемой нехватки линейных менеджеров: то есть начальников разного уровня, работающих непосредственно на стройплощадке — это по-простому если. И не то чтобы не найти на рынке труда подобных специалистов — найти-то можно, только вот придется потом такого специалиста довольно долго адаптировать к принятым в фирме корпоративным стандартам и процедурам. И даже больше того: попадется специалист посильнее в личностном плане — еще непонятно, кто кого в конце концов адаптирует!
Стало быть, столкнулась фирма с этой проблемой и надумала решать ее, так сказать, кардинально: нужных специалистов, по возможности, не искать готовенькими, а выращивать своими руками — из свежевыпущенных выпускников строительных вузов. Постановили разработать для таковых специальную программу — чтобы работали, учились при этом и во всех отношениях росли: и зарплатно, и в плане опыта, и по должностям тоже. Постановить-то постановили, но прежде решили на этих самых выпускников поглядеть: мол, что у них на уме, чего хотят, к чему стремятся? И нужна ли им эта программа, или и без нее у них все хорошо?
Для подобных исследований существует стандартная технология — так называемый метод групповых фокусированных интервью, а по-простонародному — “фокус-группы”. Это когда набирают человек десять—двенадцать в нашем случае студентов, сажают их за круглый стол и начинают задавать вопросы. Студенты отвечают в свободном режиме — перебивая, споря, воздействуя на мнения друг друга, т.е. достаточно раскрепощенно. Подобный формат позволяет вполне эффективно выявлять именно групповые предпочтения испытуемых — те, что определяют выбор людей в момент покупки, голосования и т.д.
Ну вот, набрали, стало быть, для фокус-группы студентов, рассадили по местам, а в соседней комнате, за прозрачным в одном лишь направлении стеклом разместился вооруженный блокнотом и видеокамерой наблюдатель. То бишь представитель заказчика исследования. То есть я, говоря короче. Сидел, значит, я, слушал да услышанное на ус мотал, подклеивая кусочками одно к другому, — дабы получить в финале то, что можно было бы назвать целостной мировоззренческой картиной — не полной, само собой, но все же достаточно непрерывной хотя бы в интересующем меня аспекте — в том, что касается оценки собственных трудовых и карьерных перспектив. И вот что мне удалось при этом увидеть.
ДЕНЬГИ
Эта прозаическая материя в сознании выпускников строительных вузов как бы вовсе не присутствует. Точнее говоря, деньги возникают в их сознании в один-единственный момент — в сакраментальный миг выдачи зарплаты. При этом размер этой зарплаты зависит от принятого в компании-работодателе уровня оплаты труда, от общей ситуации на рынке труда, и, в общем-то, все. Чтобы много зарабатывать, надо хорошо устроиться и получить хорошую должность благодаря наличию наработанного опыта, каковой воспринимается скорее как “стаж”, чем как “опыт” в смысле experience. Экономические аспекты самого строительства, по мнению опрашиваемых, должны волновать исключительно специально обученных экономистов и сметчиков и прямого отношения к будущей деятельности выпускников не имеют. То есть на глубинном уровне зарплата воспринимается студентами как некий “дар богатого папы-начальства”, определяемый лояльностью и “хорошим поведением”, а не как контрактная обязанность работодателя при условии выполнения работником своих контрактных обязательств, а также эффективности деятельности компании в целом. Это так называемое инфантильное отношение к деньгам, особенно характерное для нерыночных и неправовых общественных систем. Впрочем, один из юношей, заявивший прежде, что когда-нибудь хотел бы открыть собственное дело, посчитал, что вот тогда-то неплохо бы изучить азы экономики…
Никто из двадцати пяти студентов не удосужился связать предполагаемый заработок с финансовыми результатами собственной деятельности. Никто не продемонстрировал понимания того элементарного обстоятельства, что зарплатные и все прочие деньги строительной компании сперва проходят через руки тех же самых линейных руководителей и непосредственно от их действий, от принятых ими решений зависит финансовый результат строительства, а следовательно — зарплата строителей. В реальности сегодня прорабу приходится думать о деньгах с первой и до последней рабочей минуты. Думает он о них, в частности, и тогда, когда договаривается о расценках с нанимаемыми рабочими, и когда заказывает поставку тех или иных материалов на площадку — словом, думает всегда. И не на кого ему переложить и эту заботу, и эту ответственность!
Помимо прочего, наших студентов попросили сделать прогноз собственных заработков на ближайшие годы. Обобщая их ответы, можно сказать, что выпускники вполне реально представляют свои денежные перспективы на ближайшие два-три года, а вот дальше кривая ожидаемых доходов вдруг взмывает в романтическую высь: ожидания превосходят реальность раза в два. Подобное же расхождение с действительной ситуацией, но уже независимо от срока прогноза демонстрируют студенты предвыпускного курса, также участвовавшие в нашем исследовании. Видимо, как раз между четвертым и пятым курсами происходит некоторая “настройка на реальность”, необходимая для смягчения стресса начала трудовой жизни. Интересно, что, выдавая свои прогнозы, никто не попытался сделать хоть какие-нибудь оговорки, касающиеся общеэкономической ситуации в стране: курса рубля, инфляции, спада-роста экономики и т.п. Это в очередной раз демонстрирует удивительную статичность картины мира молодых людей 1978—1980 годов рождения, вся сознательная жизнь которых, казалось бы, представляет одну сплошную нестабильность.
КТО МЫ ТАКИЕ?
Вообще, можно достаточно легко увидеть, кем испытуемые в принципе видят себя на стройке. Носителями инженерных знаний. Специалистами по всяким там металлоконструкциям, бетонам и т.д. Этому их учат в институтах. По-видимому, только этому и учат. Беда в том, что технология строительства, помимо инженерной составляющей, имеет еще и финансовую (о которой я уже сказал), а также, что первостепенно важно, — управленческую. Всем без исключения опрошенным уже в ближайшее время предстоит на стройке управлять людьми, организациями-субподрядчиками, технологическими процессами, поставками и т.д. Предстоит постоянно принимать оперативные управленческие решения. Кстати сказать, словосочетание “принятие решений” за шесть часов исследования не прозвучало ни разу. Так же как и слово “управление”. Впрочем, кое-кто высказывался в том духе, что недостаток опыта вчерашних выпускников проявляется, в частности, в неумении “работать с людьми”. Однако данный недостаток лечится, по всеобщему мнению, пресловутым “стажем”. О том, что существуют на свете технологии управления, что они описаны в книжках и что им можно учиться, а вовсе не обязательно самостоятельно наступать на все грабли, выпускники-строители 2002 года и не подозревают.
В принципе, по поводу своего образования опрошенные высказываются весьма вяло. В целом все они уверены, что их научили всему, чему следовало, за исключением, возможно, каких-то “самых современных технологий”, под которыми понимают опять-таки техники использования новых строительных материалов и какое-то “новейшее оборудование”. Вообще, призрак этого неведомого никому “новейшего оборудования” всплывал в ходе исследования многократно еще одним отголоском советской парадигмы, когда прогресс связывали с дорогими, в сравнении с дешевым, почти бесплатным трудом, импортными машинами и механизмами. На самом деле строительство — довольно консервативная по части машин отрасль, применяемые механизмы сравнительно просты в использовании и не требуют какого-либо особого образования, отличного от краткосрочных курсов-инструктажей.
Вообще-то, студенты наслышаны о том, что уважающий себя специалист на Западе каждые несколько лет чему-то должен учиться, и заявляют о том, что через несколько лет поучиться хорошо бы. Чему? “Новейшему оборудованию”, конечно же. Но это — через несколько лет. А сейчас нет смысла — сейчас надо приобретать опыт. Опыт “работы с людьми”.
Был задан каверзный вопрос: хотели бы они поучиться за границей? Разумеется, ответ был положительным. Единогласно. Но вот дальнейшей конкретизации этот ответ не выдержал. Чему там стоит поучиться? Не знаем… Ну, так… Типа, иностранному языку… Ну и, разумеется, использованию “новейшего оборудования”.
ГДЕ ЛУЧШЕ РАБОТАТЬ?
Никто из испытуемых за шесть часов ни разу не произнес слово “рынок”. И, похоже, это не курьез: рынок, как динамичная среда, в которой все подвержено изменениям, но в которой, несмотря на это, возможно жить, и жить неплохо, — такого рынка для наших студентов, похоже, не существует. Говоря о грядущем трудоустройстве, все они демонстрировали тягу прижаться к чему-то большому, статичному, желательно — навсегда.
Впрочем, кое-какие следы атмосферных перемен обнаружить удалось. Так, на вопрос о предпочтении трудоустройства в частную либо в государственную компанию практически все опрошенные ответили одинаково: “частная компания лучше”. Почему? Потому, что там больше платят, конечно же.
Тем не менее, говоря о частной компании, студенты имеют в виду “частную компанию с постоянным портфелем заказов от государственных и квазигосударственных (разные там газпромы) заказчиков”. По мнению студентов, наличие такого портфеля — залог финансовой стабильности строительной компании. Слышать такое довольно удивительно именно от питерских студентов — достаточно приехать в Петербург на Московский вокзал, как взору открывается огромный котлован с бетонными остовами на дне. В этот котлован самыми что ни на есть частными компаниями зарыто $260 млн. самых что ни на есть государственных (с санкции премьер-министра) денег. Ничто там не шевелится аж с девяносто восьмого года.
Вообще, в сознании наших студентов отсутствует представление о рынке строительных подрядов как таковом — о том, что есть такой рынок, а на нем — конкурентная среда. Что заказчики строительства организуют тендеры и строительные фирмы в этих тендерах участвуют. Для этого в структуре строительных компаний имеются специальные подразделения — отделы продаж. Заказ, по мнению наших студентов, всегда валится с неба — задача же строительной фирмы сводится лишь к его реализации с помощью инженеров-строителей и, наверное, “новейшего оборудования”. Отсюда, в частности, отчетливо презрительные и высокомерные нотки, допущенные одним из будущих прорабов в адрес неких “руководителей новых строительных фирм, не имеющих строительного образования”. Таким образом, то, что технические вопросы в компании можно поручить специалисту — главному инженеру, а вот не требующие знания “новейшего оборудования”, однако жизненно важные для фирмы вопросы маркетинга, бизнеса как такового обычно остаются прерогативой директора, — это будущим строителям неведомо совсем.
О том, что на строительном рынке Петербурга работают несколько иностранных компаний, наши студенты были в курсе, однако работать в иностранной фирме их особо не тянет. То есть они хотели бы работать в иностранной фирме (там выше зарплата и есть пресловутое “новейшее оборудование”), но — если бы там не было иностранцев. Почему? В ответ воспроизводятся обычные штампы десятилетней давности: “они нас не понимают”, “они слишком узкие специалисты” и т.д. Забегая вперед, скажу, что потом, по окончании фокус-группы, я позволил себе выйти “из-за стекла” и выдать студентам некоторую обратную связь; так вот, на мои слова о том, что стыдно молодым людям в 2001 году бояться иностранцев, кто-то из зала воскликнул: “Мы их не боимся, мы их просто не любим!”. Весьма умно, не правда ли?
Таким образом, налицо вопиющая закомплексованность — молодые люди чувствуют свою ущербность, но даже не пытаются выяснить, в чем именно состоят ее причины…
Работать наши выпускники хотят в компаниях крупных и очень крупных. Таковые, по их мнению, надежнее и стабильнее прочих. Для того чтобы убедиться в ошибочности подобных предположений, студентам достаточно было бы поспрашивать иных своих старших товарищей, месяцами не получавших зарплату. Однако подобное не замечается — уж очень хочется работать там, где успех либо неуспех твоих действий нивелируется общими масштабами. Налицо не столько даже боязнь ответственности сама по себе, сколько нежелание с кем-либо ответственность делить, участвовать в том или ином виде партнерства или — как сейчас модно говорить — “играть в команде”.
Итак, работать хочется в крупной компании, причем эта компания представляется таким статичным монстром — она не растет и не уменьшается, не меняет сферу деятельности (в строительстве, как и в любом бизнесе, тоже есть различные “жанры”) и не переезжает в другие города. Она неподвижна, и внутри нее наш выпускник подымается по карьерной лестнице. Причем движется строго вверх — большинство испытуемых на просьбу спроектировать свой карьерный рост на 15 лет указали одного-единственного работодателя. Прямо Япония какая-то! Но почему-то сразу же приходят на ум, увы, весьма симпатичные и квалифицированные люди, и поныне сидящие в своих доперестроечных НИИ за грошовую и нерегулярную зарплату. Эти постоянно унижаемые своими начальниками, поднаторевшими на сдаче в нальную аренду институтских площадей, озлобленные нищетой люди, искренне уверенные, что они занимают место, за которое следует изо всех сил держаться…
ОСТАЛЬНОЕ
Такие вот у нас подросли командиры стройплощадок. С представлениями о жизни из зрелого социализма. И ведь милые на самом деле ребятки — все как один хотят работать на стройке (альтернатива — проектная работа в офисе — ощутимо менее популярна). И дело не в деньгах даже, а в желании “видеть результаты собственного труда”. И надолго в дальние командировки готовы ехать поголовно все — ехать хоть куда: и в Иркутск, и в Салехард… И, например, к разного рода государственным институциям относятся со здоровым скепсисом — так, по их мнению, если где-то написано “при поддержке Администрации Петербурга”, то это лишь значит, что кто-то из чиновников здесь нагрелся — и только. Разумно ведь, не возразишь!
Разумно… И, наверное, учились многие из них хорошо все положенные пять лет — да только вот закрадывается ощущение, что учат их не тому и, главное, не те. Похоже, учат будущих строителей люди, уже лет пятнадцать к современному строительству не имеющие никакого отношения. Короче:
МОЖЕТ БЫТЬ, В КОНСЕРВАТОРИИ СЛЕДУЕТ ЧТО-ТО ПОДПРАВИТЬ?