Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 5, 2000
ЗАКАЗНОЕ ДЕЛО №
В.Ш. Кривонос, зав. кафедрой русской литературы Елецкого государственного пединститута, доктор филологических наук, профессор, был задержан вечером 15 марта 2000 г. сотрудниками ОБЭП по подозрению в получении взятки в виде кроссовок от одной студентки 5 курса филфака. В.Ш. Кривонос сразу заявил, что имеет место провокация.
22 марта В.Ш. Кривоносу, который все это время содержался в КПЗ, старшим следователем прокуратуры г. Ельца А.В. Бачуриным было предъявлено обвинение по статье 290 часть 4 пункт «в» УПК РСФСР. С полным текстом обвинения В.Ш. Кривонос следователем не был ознакомлен.
До 28 апреля В.Ш.Кривонос содержался в тюрьме. Такая суровая мера пресечения была избрана прокуратурой потому, что В.Ш. Кривонос виновным себя не признал и отказался давать «признательные» показания (как того требовал следователь), ссылаясь на статью 51 Конституции РФ.
Если бы следователь, обвинивший В.Ш. Кривоноса в вымогательстве, счел нужным сразу проверить соответствующую документацию в деканате ЕГПИ, то обнаружил бы, что студентка сдавала экзамен по теории литературы три раза, причем третий раз экзамен у нее принимала комиссия, в состав которой входил и декан факультета, так что неудовлетворительная оценка была выставлена ей справедливо.
В четвертый раз студентка, которую к 15 марта ректор должен был исключить из института, сдавала экзамен («в виде исключения», учитывая ее спортивные заслуги) В.Ш. Кривоносу на основании подписанного ректором ее заявления и распоряжения по факультету декана филфака.
В ОБЭП В.Ш. Кривоносу показали заранее написанный студенткой донос на него. Кто-то ведь помогал ей, «спортсменке и красавице», сочинять этот донос? Кому-то было выгодно «посадить» В.Ш. Кривоноса с ее помощью?
В тюрьме В.Ш. Кривоносу откровенно намекали, что его «упаковали» ректор и ректорская «шестерка». В институте многие убеждены, зная об отношениях ректора и В.Ш. Кривоноса, что ректор намеренно его «подставил».
Получается, что пересдача экзамена «в виде исключения» (а В.Ш. Кривонос по ряду причин, главной из которых были неприязненные и очень натянутые отношения с ректором, от которого зависело, предоставить В.Ш.Кривоносу возможность поехать в Москву на стажировку в апреле или нет, не мог отказаться от приема экзамена в четвертый раз…) была заранее спланированной провокацией, участие в которой принимали некие заинтересованные лица (или некое заинтересованное лицо)?
Но следователь с самого начала упорно придерживается только одной версии — виновности В.Ш. Кривоноса.
Кстати, пересдачи экзамена уже после выставленной комиссией неудовлетворительной оценки — обычное явление в ЕГПИ, особенно на филфаке. Ректор просит или требует (в зависимости от личности и от характера экзаменатора), чтобы экзамен был принят преподавателем уже без комиссии («в виде исключения») — и студент получает нужную оценку. Кому хочется из-за оценки ссориться с могущественным ректором?
Из Положения о курсовых экзаменах и зачетах, утвержденного на заседании Ученого совета ЕГПИ 21 января 1997 г.:
«Пересдача неудовлетворительной оценки по одному и тому же экзамену (зачету) допускается не более двух раз. В случае двукратного получения неудовлетворительной оценки по результатам аттестации назначается комиссия, в состав которой входит преподаватель, проводивший занятия, декан факультета, заведующий кафедрой. При необходимости в состав комиссии вводится еще один специалист по сдаваемой дисциплине. Решение экзаменационной комиссии считается окончательным, и в случае получения неудовлетворительной оценки студент отчисляется из института».
Студентке-спортсменке, как выснилось, ректором твердо было обещано место в аспирантуре по педагогике. За особые заслуги? Ведь не только в науке, но в учебе она явно «не тянет».
21 апреля Елецкий городской суд под председательством судьи И.В. Беляковой рассмотрел ходатайство адвоката О.А. Жучковой «об изменении меры пресечения в отношении В.Ш. Кривоноса». Адвокат ссылалась на заболевание В.Ш. Кривоноса и ухудшение его состояния, необходимость медицинской помощи, «которую в условиях следственного изолятора получить невозможно». Кроме того, адвокат, пояснив, «что имеются многочисленные письма работников Воронежского, Ижевского, Липецкого университетов и других высших учебных заведений, где приводятся доводы о высоком профессионализме Кривоноса В.Ш., его авторитете как ученого, просила суд изменить ему меру пресечения на подписку о невыезде либо личное поручительство депутатов государственной Думы РФ Ковалева С.А. и Рыбалко Ю.А., либо личное поручительство профессорского состава государственного Воронежского университета». Вслед за тем В.Ш. Кривонос дал «обязательство, что не скроется от следствия и суда». И было судьей установлено, что «имеющееся у В.Ш. Кривоноса заболевание не препятствует его нахождению в медсанчасти СТ-2 г. Ельца, нахождение под стражей также не лишает возможности продолжать свою научную деятельность».
«Вот, брат, и суд наш праведный!» (М.Е. Салтыков-Щедрин. «Современная идиллия»).
Кстати, судья почему-то забыла включить в постановление такие доводы адвоката, что В.Ш. Кривонос подарил библиотеке ЕГПИ более 300 книг из своей домашней библиотеки и приобрел для кафедры русской литературы на средства полученного им в 1999 г. гранта Фонда Содействия Института «Открытое общество» компьютер, принтер и другое оборудование.
Когда В.Ш. Кривонос находился в тюрьме, в институте стали распространяться слухи о его самоубийстве. Выдавали желаемое за действительность?
Распространяли и другой слух, что Л.М. Сергееву, жену В.Ш. Кривоноса, старшего преподавателя кафедры русской литературы XX века и зарубежной литературы, вот-вот должны уволить с работы. Запугивали?
Ясно, что в тюрьму В.Ш. Кривоноса следователь с прокурором поместили не для того, чтобы он там продолжал свою научную деятельность. «Вы будете сидеть в тюрьме до суда», — сказал А.В. Бачурин несговорчивому профессору, упрекая того в том, что он отказывается от дачи «признательных» показаний. То есть до суда его должны были «прессовать» мастера своего дела и устраивать ему в камере «напряженку». И так изо дня в день — здоровый и молодой, и тот не выдержит, побежит «сознаваться» и «каяться».
Письмо, направленное Сергеевой Любови Михайловне 27 апреля 2000 г. (№ 15-60-00) из Областной прокуратуры Липецкой области:
«Прокуратурой области рассмотрено Ваше заявление, поданное Вами на личном приеме в Администрации Президента Российской Федерации, по уголовному делу № 06-00-1-0312 по обвинению Вашего мужа — Кривонос Владислава Шаевича в совершении преступления, предусмотренного частью 4 статьи 290 УК РФ. При рассмотрении заявления в прокуратуре области изучены материалы уголовного дела.
Сообщаю, что мною 27 апреля 2000 г. направлено прокурору г. Ельца письмо с указанием изменить избранную в отношении обвиняемого Кривонос В.Ш. меру пресечения с содержания под стражей на подписку о невыезде.
Ход следствия по делу контролируется прокуратурой области.
Заместитель прокурора области
старший советник юстиции В.И. Ханжин».
28 апреля постановлением старшего следователя прокуратуры г.Ельца А.В. Бачуриным мера пресечения была изменена на подписку о невыезде. В.Ш. Кривоносу дали в тюрьме подписать документ об изменении меры пресечения в связи с обвинением по ст. 290 ч. 1 УК РФ и выпустили на свободу.
Накануне, то есть 27 апреля, когда А.В. Бачурин уже знал об указании В.И. Ханжина, он явился в тюрьму и предложил В.Ш. Кривоносу, ничего не говоря о письме из Областной прокуратуры, с 28 апреля изменить меру пресечения на подписку о невыезде при одном условии: согласии сегодня же дать «признательные» показания по делу. В.Ш. Кривонос отказался обсуждать этот вопрос без адвоката.
«Раз он признался — значит, был виноват!.. — summa summarum сталинского правосудия» (А.И. Солженицын. «В круге первом»).
Утром 29 апреля В.Ш. Кривонос, как его и обязали, зашел в Отдел кадров и «отметился», чтобы не было прогула. В этот же день по повестке А.В. Бачурина, врученной ему при освобождении из тюрьмы, В.Ш. Кривонос зашел в прокуратуру, где по требованию А.В. Бачурина вторично дал подписку о невыезде, но на этот раз в связи с обвинением по ст. 290 ч.4. На вопрос, почему в однотипных документах, подписанных сначала в тюрьме, а затем в прокуратуре, фигурируют разные части статьи 290, А.В. Бачурин ответил, что вкралась «ошибка». Где «вкралась» — и кто же автор «ошибки»?
«Такая уж надувательная земля!» (Н.В. Гоголь. «Игроки»).
3 мая в Отделе кадров ЕГПИ было получено постановление А.В. Бачурина, санкционированное прокурором г. Ельца М.Г. Макеевым, об отстранении В.Ш. Кривоноса от должности. О получении этого постановления В.Ш. Кривоноса в известность не поставили. В.Ш. Кривонос зашел в отдел Отдел кадров ЕГПИ 10 мая (выяснить другой вопрос), где узнал об увольнении из ЕГПИ; по его требованию ему дали копию приказа по ЕГПИ от 3 мая. (Сразу надо отметить, что 10 мая приказа-дополнения от 4 мая не существовало, иначе В.Ш. Кривоносу вручили бы и его копию.) С копией приказа от 3 мая В.Ш. Кривонос в тот же день зашел в прокуратуру, где М.Г. Макеев заверил его, что приказ незаконный и что В.Ш. Кривоноса на работе восстановят. М.Г. Макеев поручил своему помощнику Д.С. Африканову «разобраться».
17 мая В.Ш. Кривоносу начальником Отдела кадров ЕГПИ Л.Н. Мамонтовой была отправлена телеграмма с требованием срочно забрать трудовую книжку. Ксерокопия телеграммы была передана М.Г. Макееву, который сказал, что забирать трудовую не нужно и что В.Ш. Кривоноса на работе должны восстановить.
2 июня В.Ш.Кривоносу в прокуратуре вручили ответ на его заявление от 10 мая о незаконном увольнении, где говорилось, что «оснований для принятия мер прокурорского реагирования не выявлено», и одновременно разъяснялось право «отстаивать свои интересы в судебном порядке». Прокурор М.Г. Макеев, пригласивший В.Ш. Кривоноса 2 июня для встречи, отказался его принять.
«Ну, братец любезный, коли будешь в этой стороне — завсегда к нам заходи!» («Смех и горе». Русская народная сказка).
5 июня В.Ш.Кривоноса в Отделе кадров ЕГПИ познакомили с приказом от 4 мая, которым его не только отстраняли и увольняли, но вообще лишали права заниматься преподавательской деятельностью.
«Чай, пил не по летам» (А.С. Грибоедов. «Горе от ума»).
Сопоставим приказы:
От 3 мая 2000 г. № 30-дк.
«1. Отстранить Кривоноса Владислава Шаевича от занимаемой должности заведующего кафедрой русской литературы и от преподавательской работы на основании ст. 153 УПК РСФСР и считать контракт с Кривоносом В. Ш. расторгнутым с 03.05.2000 г.
Оплату произвести за фактически отработанное время по 15.03.2000 г.
Выплатить компенсацию за 28 раб. дня.
Основание: Постановление прокурора города Ельца.
Ректор В.П. Кузовлев».
Из содержания этого приказа ясно видно, что именно постановление прокурора об отстранении В.Ш.Кривоноса от работы послужило основанием для расторжения контракта.
От 4 мая 2000 г. № 32-дк.
«10. В дополнение к приказу № 30-дк от 03.05.2000 года расторгнуть контракт с заведующим кафедрой русской литературы Кривоносом Владиславом Шаевичем в соответствии со ст. 254 п.3 КЗоТ РФ.
Ректор В.П. Кузовлев
Юрисконсульт И.А. Семенов».
«Был бы человек, а статья найдется» (юридический афоризм).
Легко можно установить, что дополнение сочинялось задним числом, очевидно, после того, как ректору предложено было прокуратурой восстановить В.Ш. Кривоноса на работе.
Для справки: И.А. Семенов, бывший работник прокуратуры г. Ельца, работает в ЕГПИ на двух полных ставках: юрисконсульта и старшего преподавателя юридического факультета, а также учится в заочной аспирантуре, являясь во всех отношениях полностью зависимым от ректора лицом. Чего он и не скрывает.
Для понимания ситуации с приказами и общей «интриги» важно знать, что жена И.А. Семенова, С.Н. Семенова, работает помощником прокурора г. Ельца.
Кстати, такое значительное лицо, как мэр Ельца В.А. Соковых, учится на заочном отделении юридического факультета ЕГПИ. Говорят, что экзамены и зачеты у него «принимают» прямо в его служебном кабинете.
Следователь А.Б. Бачурин, готовивший постановление об отстранении от должности, сказал В.Ш. Кривоносу, оставленному следователем без зарплаты и спросившему, разрешается ли ему вообще где-то работать, что тот может работать где угодно, хоть в средней школе учителем, хоть в милиции оперативным работником, но только не профессором в институте.
Вот как мотивировал А.В. Бачурин отстранение В.Ш. Кривоноса от должности и от преподавательской работы:
«Являясь преподавателем Елецкого государственного педагогического института и заведующим кафедрой русской литературы ЕГПИ Кривонос В.Ш. имеет возможность оказывать влияние на студентов и сотрудников института, являющихся свидетелями по настоящему делу, а также возможность доступа к документам, которые имеют доказательственное значение по делу».
Тогда почему бы не отстранить от работы ректора и тех его «сотрудников», кто помогает это «дело» фабриковать? Уж они-то на всю катушку используют возможность «оказывать влияние» и уничтожать документы, которые свидетельствуют в пользу обвиняемого.
Когда В.Ш. Кривонос сказал А.В. Бачурину, что на основании постановления об отстранении от должности ректор уволил его, тот отреагировал: «Может, Вас уволили за прогул?» Может, ректор и в самом деле собирался уволить В.Ш. Кривоноса за прогул, если б он не вышел на работу 29 мая? Но откуда такая осведомленность о намерениях ректора у следователя?
Любопытная деталь: в кабинете А.В. Бачурина висел самодельный плакат (выразительно дополнявший черную рубашку, в которой щеголял следователь), проясняющий его представление о приемах следствия и вообще о жизни: «»У нас плачут даже генералы». Обер-штурмбанфюрер СС Мюллер».
Плакат исчез лишь во второй половине апреля, когда следствие по делу В.Ш. Кривоноса взяла под контроль областная прокуратура.
Нельзя не обратить внимания на очевидную заинтересованность ректора В.П. Кузовлева в изгнании В.Ш. Кривоноса не только из ЕГПИ, но и вообще из Ельца. Именно для этого и было использовано постановление об отстранении от должности, которое не может служить основанием для увольнения. Кстати, ректор не увольнял В.Ш. Кривоноса, когда тот находился под арестом с 16 марта по 28 апреля. Не было подходящего основания?
Надо отметить, что ректор давно готовился к изгнанию В.Ш. Кривоноса. Так, в год пушкинского юбилея он обвинил В.Ш. Кривоноса в том, что тот, будучи зав. кафедрой русской литературы, не дал тему доклада о Пушкине (антипатриотизм?) для пленарного заседания научной конференции преподавателей и сотрудников ЕГПИ (хотя тема была заранее дана и намеренно не включена в программу). Пришлось В.Ш. Кривоносу писать на имя ректора заявление: доклад готов, включите! И на пленарном заседании с докладами о Пушкине выступили сам ректор (так вот в чем причина отстранения В.Ш. Кривоноса от прочтения доклада!), прочитавший, путаясь в ударениях, не им сочиненный текст, и В.Ш. Кривонос.
Кстати, непрочтение доклада о Пушкине — служит ли оно основанием для служебного расследования? И наложения соответствующего проступку взыскания?
В марте 1999 г. В.Ш. Кривонос выступил в Петербурге на научной конференции с докладом о Гоголе. «Займитесь Пушкиным», — услышал он от ректора по возвращении добрый совет.
«Никак об Пушкина спотыкнулся!» (Д. Хармс. «Пушкин и Гоголь»).
Ранней весной того же юбилейного года Л.Н. Мамонтова, начальник Отдела кадров ЕГПИ, требовала, чтобы В.Ш. Кривонос подал при очередном переизбрании заявление на должность профессора кафедры — под предлогом, что если ректор «не захочет», чтобы В.Ш. Кривонос заведовал кафедрой, то он все же останется профессором кафедры, а иначе его придется уволить из-за отсутствия на кафедре профессорской ставки. В.Ш. Кривонос тем не менее подал заявление на должность заведующего и в июне 1999 г. прошел по конкурсу на совете института — при одном только голосе «против». И никто даже «не воздержался». Даже ректор — и тот проголосовал.
Но зато в декабре 1999 г., направляя в ВАК список членов докторского диссертационного совета по русскому языку и русской литературе, ректор назначил нового председателя совета, профессора Макарова Владимира Ивановича. Как шутили в институте, сменил Шаевича на Ивановича. Хотя В.Ш. Кривонос председательствует в кандидатском диссертационном совете по русскому языку и русской литературе с 1994 г. И претензий к его работе ни у ВАКа, ни у ректора не было. Одни только благодарности. И поддержка со стороны членов совета. Правда, однажды не допустил к защите ректорскую протеже со списанной диссертацией. Такое не забывается…
«Наплачется он у меня, узнает, каково идти на Троекурова!» (А.С. Пушкин. «Дубровский»).
В 1997 г. ректор не счел нужным явиться на заседание совета института, где В.Ш. Кривоноса должны были поздравить с пятидесятилетним юбилеем. Зато юбилей ректора в этом же году отмечали в институте с бо-ольшим размахом…
Приведем выписку из очень показательного для амбиций ректора решения Ученого совета ЕГПИ от 20 января 2000 г., где рассматривался вопрос о научно-исследовательской деятельности: «На педагогических и других гуманитарных кафедрах института сформировались несколько актуальных и перспективных (интегрированных) научных направлений в области общей и профессиональной педагогики:
— гуманистическая парадигма совершенствования подготовки учителя к работе в сельской малокомплектной и малочисленной школе Центрально-Черноземного региона России (руководитель — доктор педагогических наук, профессор, член-корреспондент МСА, ректор института Кузовлев В.П.);
— культура и образование в российской провинции (руководители — доктор педагогических наук Плетенева И.Ф., доктор филологических наук Кривонос В.Ш.)…»
Ректор только осенью 1999 г. защитил докторскую диссертацию — и уже успел сформировать научное направление… В.Ш. Кривоноса, специалиста по русской литературе, «подключили» к педагогике… И.Ф. Плетенева — достойный человек, но целый ряд научных конференций и семинаров, начиная с 1990 г., посвященных культуре российской провинции, включая две международные конференции 1999 г. («Русская провинциальная культура: текст-миф-реальность» в июне-июле и «Духовный мир русской провинции» в октябре) организовал и провел все же В.Ш. Кривонос. И эта очень характерная формулировка: «На педагогических и других гуманитарных кафедрах…».
«Насильно мил не будешь, конечно… Но счастливых соперников у меня не должно быть…» (А.П. Чехов. «Три сестры»).
Известно, что ректор и юрисконсульт, наделяя себя функциями оперативных работников, «убеждают» ряд студентов дать нужные показания против В.Ш. Кривоноса, то есть помочь собрать на него «компромат». Институтские «дознаватели» (они же следователи, прокуроры и судьи) обещают студентам, что у них зато не будет проблем со сдачей экзаменов и т.п. И ведь точно не будет! Кто осмелится препятствовать нраву ректора, ежели тот вежливо попросит?
Известно также, что ректором велено преподавателям-экзаменаторам ставить студентке, «посадившей» профессора, положительные оценки на экзаменах и госэкзаменах, чтобы не подумали, что ей «мстят за В.Ш. Кривоноса». Запуганные преподаватели послушно выполняют ценные указания, так что студентке и одновременно тренеру по теннису (а какие «большие» люди ходят к ней в секцию!) нет более нужды принимать участие в провокациях с кроссовками. Ей уже обещано и место в аспирантуре по педагогике (председатель диссертационного совета по педагогике — ректор В.П. Кузовлев).
«У нас ведь здесь дети учатся», — объясняли жене В.Ш. Кривоноса его коллеги по работе, почему они предпочитают наблюдать со стороны, как ректор с ним расправляется (а то, что травлю организовал именно ректор, они все очень хорошо понимают). «Мы же все зависим от этого института, он ведь единственный в городе». И покорно «везут» учебную нагрузку свыше тысячи часов в год (при норме не более девятисот), и покорно голосуют за любые «предложения», если они выдвинуты «папой» (так преподаватели за глаза называют ректора, 1947 года рождения, по возрасту ровесника В.Ш. Кривоноса), и послушно молчат, когда у них на глазах откровенно изгаляются над ними же, потому что «маленький город», «нигде больше не устроишься», «у него же кругом все схвачено» и т.д. и т.п.
И все же… 5 мая студенты выпускного курса филфака отмечали в ресторане «последний звонок». Из приглашенных преподавателей мало кто пришел — против обыкновения. И.о. декана И.М. Курносова объяснила студентам, что преподаватели таким способом выражают свой протест против «истории» с В.Ш. Кривоносом.
В апреле ректор расторг контракт (срок действия которого истекал только в самом конце июня 2000 г.) с профессором Воронежского университета А.А. Слинько, работавшим на кафедре русской литературы в качестве штатного совместителя (он был проведен по конкурсу) и полностью выполнившим свою годовую учебную нагрузку, после того, как тот приостановил свое членство в диссертационном совете по русскому языку и русской литературе в ЕГПИ, хотя условиями контракта подобная «мера наказания» (расторжение контракта) за поддержку председателя диссертационного совета и коллеги не предусмотрена. Вынужден был (уже по собственной инициативе) расторгнуть контракт с ЕГПИ и другой штатный совместитель кафедры русской литературы — профессор РГГУ Н.Д. Тамарченко.
Вообще на институт ректор смотрит, как на свою «вотчину». Кого хочет — казнит, кого хочет — милует. Пока отец Г.Н. Сергеевой, известный в городе человек, крупный руководитель, был жив, она спокойно работала деканом филфака и была у ректора в чести. Но после его смерти ректор сразу же (то есть в 1998/1999 учебном году) стал изгонять Г.Н. Сергееву из деканов. В.Ш. Кривонос отказался принять участие в травле Г.Н. Сергеевой и не внял просьбе ректора выступить на заседании совета института с обвинениями по ее адресу. Г.Н. Сергееву ректор «ушел» с деканской должности в 1999 г. (использовав тех преподавателей, кто согласился публично облить ее грязью), а В.Ш. Кривоноса с должности заведующего кафедрой — в 2000 году.
«Век живи — век учись» (пословица).
Аспирантов В.Ш. Кривоноса ректор волевым решением передал другому научному руководителю. Научные и иные заслуги В.Ш. Кривоноса (проведение крупных международных конференций, подписание договоров о сотрудничестве с университетами Италии и Голландии и др.) приписываются теперь «институту» (то есть самому ректору: говорим «институт» — подразумеваем «ректор», говорим «ректор» — подразумеваем «институт»). Имя В.Ш. Кривоноса, первым из преподавателей ЕГПИ защитившего в 1989 г. докторскую диссертацию, председателя впервые открытого в ЕГПИ диссертационного совета, отличника народного просвещения, заслуженного работника высшей школы, профессора, члена-корреспондента РАЕ, принесшего своей деятельностью елецкому пединституту известность не только в России, но и за рубежом, уже старательно вымарывается из истории института.
«Нет человека — нет проблемы» (И.В. Сталин).
После пребывания в тюрьме состояние здоровья В.Ш. Кривоноса резко ухудшилось. 3 мая он был на приеме у врача и снял кардиограмму, после чего получил направление к специалисту-кардиологу, который 4 мая рекомендовал В.Ш. Кривоносу начать немедленное лечение в стационаре елецкой горбольницы № 2. 5 мая В.Ш. Кривонос был помещен в реанимационное отделение этой больницы, ему был назначен курс лечения, однако уже 6 мая его неожиданно выписали по настоянию руководства больницы (в лице начмеда и главного врача) и под нажимом какого-то значительного лица из городской администрации. 11 мая врач-кардиолог, изумленный поведением своих елецких коллег, направил В.Ш. Кривоноса, находившегося на больничном, для консультаций в Областную клиническую больницу г. Липецка, где тот был оставлен в отделении кардиологии для лечения, в котором ему отказали в Ельце. А.В. Бачурин разрешил В.Ш. Кривоносу поездку в Липецк лишь только после того, как тот вручил ему затребованную следователем ксерокопию медицинского направления в Областную больницу.
«Если хочешь быть здоров — закаляйся…» (из песни).
В положительной характеристике, которую ректор после долгих проволочек (и только после вмешательства приехавшего в конце марта в Елец В.Т. Королькова, начальника Управления МО РФ по работе с научно-педагогическими и руководящими кадрами) выдал жене В.Ш. Кривоноса, когда тот находился в тюрьме, намеренно подчеркнута национальность профессора: «еврей». В тюрьме его национальная принадлежность определялась некоторыми сокамерниками куда грубее и проще: «жид пархатый». А сейчас в институте упорно распространяют слухи, что В.Ш. Кривонос с женой (вслед за сыном, который репатриировался в августе 1999 г.) собираются уехать насовсем в Израиль. Мол, что за него заступаться, когда он уже одной ногой в Тель-Авиве, лучше дайте нам нужные для «дела» показания…
И солнышко не греет.
(Н.М. Олейников. «Жук-антисемит»).
Кстати, в апреле В.Ш. Кривонос, получивший в 2000 г. новый грант, должен был проходить по этому гранту стажировку в Центре научных работников и преподавателей иудаики в вузах «Сэфер» (Москва) для подготовки спецкурса «Библейские мотивы и образы в русской литературе и русской культуре». И странное совпадение: днем 15 марта первым проректором было подписано заявление В.Ш. Кривоноса на стажировку (при этом В.Ш. Кривоносу пришлось объяснять первому проректору, бывшему секретарю партбюро института, привыкшему проявлять бдительность, что иудаика — это такая научная дисциплина… ну чисто научная…), а вечером этого же дня он был задержан (а поскольку командировочное удостоверение было при нем, то пришлось объяснять задержавшим, чем иудаика отличается от иудаизма и сионизма…), допрошен в качестве свидетеля и ночью помещен в КПЗ.
«Мне странно, милостивый государь… мне кажется… вы должны знать свое место» (Н.В. Гоголь. «Нос»).
Случай из жизни подследственного. Мимо камеры, в которой содержался В.Ш. Кривонос первые дни, проходил какой-то милицейский чин. Контролер, желая приятно удивить его, сказал, что здесь вот сидит чуть ли не академик. «В России много академиков», — не высказал никакого удивления чин. В переводе с милицейского эта фраза должна, очевидно, звучать так: «В России слишком много академиков». Вообще в России всего много и даже слишком — и природных ископаемых, и водки, и доцентов с кандидатами, не говоря уж об академиках…
«Товарищи ученые, Эйнштейны драгоценные…» (В.С. Высоцкий «Товарищи ученые»).
Ректор ЕГПИ — член-корреспондент МСА (Международной славянской академии). О нравах в этой академии: у Ларисы Васильевны Поляковой, зав. кафедрой русской литературы XX века Тамбовского госуниверситета, для принятия в МСА потребовали метрику, чтобы убедиться в чистоте ее крови — что она чистокровная русская, а не еврейка в таком-то поколении. Потому что среди Поляковых встречаются и евреи. Или по-другому: потому что и среди Поляковых встречаются евреи.
«Странное племя, смерти которого все хотят, и которое не хочет, явно не может, умереть» (В.В. Розанов. «Юдаизм»).
А между тем следователь с прокурором уже дважды продлевали сроки предварительного следствия — на месяц и еще раз на месяц. Как тут не вспомнить об угрозе следователя В.Ш. Кривоносу: «Вы будете сидеть в тюрьме до суда». Разве это было не откровенное принуждение к даче «признательных» показаний?
Нынешний статус В.Ш. Кривоноса: безработный профессор, еврей (из характеристики, как из песни, слова не выкинешь), ранее заведовавший кафедрой русской литературы, отстраненный от работы, с которой его уволили. Отстраненный прокуратурой и уволенный ректором. Подвергается преследованиям на работе Л.М. Сергеева, жена В.Ш. Кривоноса, старший преподаватель кафедры русской литературы XX века и зарубежной литературы. Чтоб не жаловалась.
Отстранить нельзя уволить.
И птички не свистят.
Одни только евреи
На веточках сидят.