(Коммуникологический анализ №№1-7 “НЗ”)
Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 3, 2000
Лариса Березовчук
ПАНОПТИКОН КУЛЬТУРНОГО СООБЩЕСТВА
(коммуникологический анализ № 1-7 «НЗ»)
В начале 80-х гг. мне посчастливилось увидеть поразительный анимационный фильм. Сейчас уже и не вспомнить имя создавшего этот шедевр западноевропейского мэтра «игольчатой мультипликации» — технологии, к которой в анимационном кино из-за немыслимой трудоемкости обращаются крайне редко. Но дело не в приеме, а в теме: двухчастевка была посвящена изображению зауряднейшей комнаты, в том числе и человека, в ней находившегося, увиденных глазами мухи. Фильм так и назывался — «Муха». При всем моем желании я не смогу описать того, что происходило на экране в течение 20 минут, потому что лишь со второй половины ленты начала устанавливать хоть какую-то связь изображения с самыми обычными вещами, стоящими в человеческом жилище, да и с самим «венцом творения», на нос которого время от времени стремилась сесть главная героиня фильма. Это был мир, странно преображенный фасеточной оптикой мухи, и специфика ее «точки зрения» превращала абсолютно тривиальные предме-ты в нечто непостижимое, которое человеку не то что осмыслить — узнать невозможно, даже если на-зойливое насекомое глядит на него самого.
Только после просмотра стала понятна метафизическая, по существу, цель, которую режиссер-философ бесстрашно поставил перед собой: визуализировать специфичность видения «другим», «чужим» самой что ни на есть подлинной реальности, в которой живут люди. Как оказалось, куда поучительнее хотя бы один раз посмотреть на то, во что превращает привычный нам мир «чужая» оптика, нежели до боли в голове вчитываться в выплетенные им — «другим» — вербальные кружева.
Какое отношение имеет «Муха» к вышедшим семи номерам «НЗ»? На мой взгляд, прямое. Журнал, поста-вивший своей жанровой задачей констатировать нравы культурного сообщества, сохраняя при этом презумпцию плюрализма, в конечном итоге, обрек себя на вавилонское столпотворение самых разных точек зрения на наше постсоветское житье-бытье, вплоть до взаимоисключающих. Программная уста-новка редакции «НЗ» по созданию единой оптики неприкосновенного запаса — искомых либеральных ценностей — обернулась чем-то иным, не уверена, что даже прекраснодушной утопией. Немало этому способствовала и ориентация на субъективно-необязательное письмо, традицией которого отечествен-ная гуманитарная мысль не владеет до такой степени, что элементарно-навязчивой ассоциацией к са-мому понятию «эссеистика» уже стало понятие (!) «курицын».
И действительно. Вот, к примеру, в № 5 опубликован материал В. Россмана под кучерявым заглавием «Борода Платона под лезвием Оккама. В парикмахерской аналитической философии». Каких-нибудь 15-18 тыс. знаков — и от блистательной, авторитетной и разветвленной традиции англо-американской (спасибо, что о финнах автор забыл) аналитической философии остались, как говорится в народе, рож-ки да ножки. Точнее, не от нее, а от ее образа в массовом сознании, среднепросвещенный (или сред-неневежественный — кому как больше нравится) представитель которого, естественно, учился понем-ногу — чему-нибудь и как-нибудь. Опубликованный в «НЗ» текст В. Россмана не преследует целей рабо-чей полемики, которая сегодня время от времени вспыхивает между различными философскими доктри-нами. При этом он немыслим на страницах мало-мальски научного, сугубо профессионального фило-софского издания, потому что его внутреннюю логику, инструментарий и — главное — культурный па-фос определяют мифологического происхождения стереотипы, а не аргументация, принятая при веде-нии дискуссии между различными системами философских воззрений. Из текста статьи следует, что ее автору безразличны и поросшие диким волосом витальности и эротики Платон вкупе с Самсоном (обра-зы континентальной философской традиции), и коварно занесшая бритву бесстрастного рационалисти-ческого познания Далила (образ, маркирующий сокровенную суть философствования в аналитической традиции) . Тогда при чем здесь «прекрасная служанка богословия»?
Да ни при чем. Потому что в опубликованном тексте В. Россман — и не клиент этой философской па-рикмахерской, и не цирюльник в ней. Он — мастер постишерного ремесла. Главное — подобрать для парика собственной авторитетности в культурном сообществе клок шерсти с сознания читателя, наивно полагающего, что он входит в это самое культурное сообщество на равных (иначе зачем тратить время на освоение текста!). Если среднестатистический читатель поддастся провокации и воспримет-таки эту статью всерьез — как размышления о путях и перспективах развития современной философии, то, что-бы не ронять собственный интеллектуальный престиж, он, естественно, начнет возмущенно сверкать очами, патетически воздевать руки горе, срывая голос в праведном гневе протеста. Но как только я поставлю себя на место этого ревнителя ценностей философии как научной дисциплины, в моих ушах уже, к сожалению, привычно зазвучит голос: «Помилуйте! Какой авторитет может быть у традиции ана-литической философии в постсовременности? Уже иные властители дум вальяжно фланируют по интел-лектуальному бродвею после конца истории». В рамке воцарившегося в культурном сообществе плюра-лизма (то бишь равенства различных точек зрения на один и тот же предмет и , как следствие, противо-положных его оценок) я не могу не признать права всех мыслимых и немыслимых оппонентов на правоту — то есть права на иную оптику.
Чем крупнее муха, тем громче она жужжит в полете, и этот звук невыносим.
Не могу не отдать должное титаническим по интеллектуальному героизму усилиям Е. Тоддеса, стремя-щегося в своей рецензии (№ 7) привести «инаковость» ряда текстов, опубликованных в «НЗ», к знамена-телю либеральных ценностей. Но когда авторы публикаций добровольно и осознанно их для себя не приняли в качестве — иначе не сказать — личностного стержня, что толку в критике, вплоть до катего-рического неприятия, «других» взглядов на мир? Человек-то видит муху, а вот муха видит не его, а нечто понятное лишь ей: она — другая. И в прямом, и в метафизическом смысле. Читатель же, тем более рос-сийский, по старинке испытывает наивно-детское доверие к печатному слову. Он — увы! — до сих пор полагает, что тексты отличаются друг от друга лишь своим содержанием, не умея, да и не стремясь, осознанно смотреть на мир сквозь чуждую ему оптику, расфокусировав для этого, естественно, на вре-мя собственную.
Именно ценностное разноголосие текстов, опубликованных в семи номерах «НЗ», не укладывается в прокрустово ложе рациональной рефлексии по поводу состояния отечественной культурной практики. Кто о ком пишет? — не понять. Потерявшая свой социальный статус бывшая советская интеллигенция критикует молодых напористых интеллектуалов или наоборот? Гуманитарии возжелали превратиться в культур-политиков, или, напротив, неожиданно объявившиеся восприемники идеологических боссов от партийного аппарата стремятся продемонстрировать на страницах журнала свою образованность? И что такое «культурное сообщество» вообще?
А какие эмоционально насыщенные сюжеты, причем, «поверх» текста, создают «выяснения отношений» между хорошо известными в среде исследователей-гумантариев персонами! Когда публикуются поле-мические дебаты между ними, шекспировские по накалу страсти буквально пузырятся кипятком. Чего стоит один только «треугольник» рассуждений о том, какие труды нынче полагается относить к гумани-тарным исследованиям — то есть считать научными, а какие не считать таковыми. Горько сетует в № 2 А. Эткинд, обиженный тем, что российские коллеги недооценили значимость для гуманитарной науки его «интеллектуальных бестселлеров». А. Рейтблат в № 3 рассудительно и веско вразумляет блистательно-го стилиста: дескать, книги его проходят «не по тому ведомству». Но уже в № 6 блюститель ценностей гуманитарной науки для острастки получает из-за океана визгливо-гневное «нельзя!» от М. Ямпольского, дабы всякому было неповадно мешать святой миссии превращения рационального научного познания в мифотворчество.
Где этот сюжет разворачивается — в материалах, публикуемых «НЗ»? В том-то все и дело, что нет. Ка-ждая из статей — если можно так сказать — живет на страницах издания в оболочке своей собствен-ной проблематики, стилистики, компетенции и эмоций пишущего и т.д., предлагая читателю только субъ-ективное видение автора чего-либо в коммуникативной форме текста. То, что мы привычно именуем «содержанием», в подавляющем большинстве публикаций «НЗ» по причине эссеистического письма выне-сено «за скобки» текста и впрямую связывается с персоной автора и особенностями его культурной по-литики. Поэтому, чтобы через эмоциональную окрашенность интонации в статьях названых выше пер-сон «вычитать» разные оптики и уразуметь реальный смысл написанного ими, желающему нужно, напри-мер, до этого ознакомиться со всеми трудами М. Ямпольского (а это о-о-чень немало!), представлять эволюцию научных воззрений исследователя, ярко проявившего себя в разных сферах гуманитарного знания. И только тогда для читателя «поверх» текста маленькой публикации проступит направленность одной из стратегий в современной культуре, которую данный автор всей своей деятельностью пред-ставляет, а иногда даже и создает, как, например, Т. Чередниченко.
Не менее любопытным оказывается и состав авторского коллектива. Похоже, по замыслу редакции подбор публикаций (ergo их авторов) должен выразить — и тоже «поверх» текстов — качественную спе-цифичность «культурного сообщества» в том виде, в котором оно существует сегодня в нашей стране. Потому на страницах журнала рядом с материалами светил гуманитарной науки находится место и для В. Курицына, мыслительный диапазон текстов которого не превышает уровня стеба, правда перманент-ного (для чего ему и странички персональные выделили), и для Л. Усыскина, пугающего почтенную пуб-лику отморозочными воплями «Не давать гуманитариям денег!», «Долой литературу!» (особенно комично пассажи последнего выглядят в контексте рубрики «Мои университеты» в № 3, рядом с публикациями тех, кто профессионально связан со сферой образования: что ж, можно посочувствовать автору, до сих пор терзаемому неврозами тяжелого школьного детства); интеллектуальная деловитость и утилитарно-практическая направленность переводных статей авторов из дальнего зарубежья странным образом контрастируют с импрессионистической акварельностью наших соотечественников, пребывающих — иначе не сказать — в состоянии блаженной эйфории, вырвавшись из постсоветской резервации в циви-лизованный мир; и агрессивный драйв, и бешеный натиск в публикациях тех, кто остался здесь, прояв-ляющие стремление не упустить волну культурного мейнстрима…
С точки зрения жанра издания «НЗ» формально — традиционный критико-публицистический журнал. Именно формально. Специфичность же коммуникативной программы «НЗ», как оказывается, заключает-ся вовсе не в том, что человек, тем более авторитетный специалист в своей области, представляет в опубликованном материале свою точку зрения на какой-либо предмет, и у нескольких авторов позиции рознятся. Обескураживающий разум и терзающий нервную систему диссонанс проблематик, стилистик письма, собственно уровней текста и его качества — от профессиональных научных разработок до внешне безответственной вербальной бузы — свидетельствуют о том, что в так называемом «культур-ном сообществе» обретаются носители разных оптик: и люди, и мухи, и птички, и собачки, которые, как известно, дальтоники, видят цвет как фактуру поверхности. Да простится мне навязчивость энтомологи-ческих и прочих зоологического происхождения метафор, но я всячески стремлюсь проакцентировать специфичность проекта «НЗ»: перед нами не содержательно-смысловая программа редакции, которую в конце концов, поднапрягшись, можно «вычитать» из текстов — из каждого в отдельности, как это пыта-ется делать Е. Тоддес, а коммуникативная стратегия, формирующая приоритетную для России на ны-нешнем ее этапе систему управления массовым сознанием, но не систему смыслов и ценностей.
Если совокупность опубликованных в семи номерах «НЗ» материалов создает портрет культурного со-общества в России сегодня как чего-то среднего между паноптикумом и бестиарием, то причина тому — отнюдь не в качестве каждого из текстов. Причина — в коммуникативной установке редакции, быть мо-жет даже не осознаваемой ею на уровне вполне конкретной организационно-практической деятельно-сти. Но знает ли читатель, что для переработки публикуемых в «НЗ» ряда материалов ему следует по-стоянно переключать свои познавательные, личностно-оценочные, социальные и сугубо профессио-нальные оптики, — вопрос можно считать риторическим. Поэтому «проблема адреса» для журнала оста-ется не то что острейшей, а даже непоставленной.
И теперь об основном — о том, что определяет, я бы сказала, общенациональную значимость обнаро-дованной редакцией цели, ради которой и создавался проект «НЗ», — об осмыслении и утверждении в постсоветской России норм и ценностей либерального общества. Что и говорить, задача первостепен-ной важности. Но в чем она заключается? Что для разработки и утверждения либеральных ценностей нужно конкретно делать? И кто с этим сумеет справиться, кроме представителей… Здесь начинается уже тотальная вопросительность: представителей кого — какой социальной группы? кто составляет это «культурное сообщество»? профессиональные ученые-гуманитарии? создатели новейших идеологий и информационных технологий? культурные политики? все кому не лень? и т.п.
Эти вопросы принципиальны не только в аспекте искомых либеральных ценностей и их утверждения на страницах «НЗ», но и экспертно-аналитической оценки любого издания сегодня как культурно-коммуникативного феномена. Невозможность ответить на них, исходя из опубликованных текстов, ука-зывает на необходимость переключить оптику.
ПРАГМАТИКА
В процедуре «переключения оптики» нет ничего мистического. Коммуникологический анализ отличается от содержательно-смыслового или аксиологического нахождением универсальных параметров описа-ния. Они приложимы ко всем публикациям без исключения, потому что авляются атрибутами любого текста в принципе, обеспечивая не только восприятие опубликованного читателями, но и воздействуя на них определенным образом и в определенном — нужном автору — направлении. Аналитик-коммуниколог не стремится понять смысл написанного, став на позицию автора (то есть обрести оптику мухи, превра-щая тем самым совокупность материалов журнала в экпозицию паноптикума), а напротив, тексты всех авторов вводит в единую систему координат.
Если коммуникативная стратегия периодического издания уже оформилась (жанр, тематические приори-теты, культурная программа, специализация, адрес, тип письма редакцией осознаны и окончательгл избраны, найдена собственная информационная ниша и др.), в таких случаях коммуниколог применяет сложные и дифференцированные методики, анализирующие макро- и микроструктуры текста. Если же периодическое издание еще находится в фазе своего становления — а «НЗ» относится именно к тако-вым, — то применяется методика, направленная на изучение так называемых «сверхтекстовых компо-нентов». Из них обязательными для аналитика являются «концепция автора» (для изданий газетного типа более продуктивен параметр «концепции читателя»), «концепция тематического плана публика-ции» и «концепция коммуникативной ее цели». По понятным причинам эти параметры наличествуют в любом тексте, независимо от его содержательной стороны, идеологической ориентации автора, типа письма и стилистики и проч. Но при этом они «вынесены за скобки» того, что опубликовано на страницах издания: ведь автор, работавший над текстом и формировавший его содержание, не является «концеп-цией» самого себя; «концепция тематического плана» — вовсе не одно и то же, чем является собственно текст — его разверстка во времени, тип присущей ему нарративности и риторики, жанровая и тематиче-ская его специфичность и т.д. В памяти же читателя после переработки текста остается не его калька (дословное запоминание), а некое редуцированное представление, сведенное или к системе идейных взглядов автора, или к обобщенному замыслу, лежащему в основе написанного, — то есть концепция того, о чем текст повествует.
В зависимости от изучаемого корпуса текстов в каждом из параметров описания для «концепций» авто-ра, тематического плана и коммуникативной цели экспертом выделяется некоторое число подтипов, ко-торое, в зависимости от анализируемого периодического издания, может быть разным. Каждый из под-типов обозначается своим символом. Их обозначения выбираются произвольно: они могут быть бук-венными, цифровыми, цветовыми, изобразительно-фигуративными и др. Конкретный для каждой публи-кации набор сверхтекстовых компонентов называется коммуникативным индексом.
Итак, без стихов Т. Кибирова всего в семи номерах журнала публикаций 143 или 100 % .
I. Концепция автора публикации
ПРямоугольник: автор текста выступает профессионалом-исследователем в какой-либо отрасли гума-нитарного знания; он представительствует от той или иной уже сложившейся научной институции; в рамках методологии и предметного поля той научной дисциплины, в которой он работает, автор предъ-являет новый текст, который может быть самым разным по жанру — от мемуаров до сугубо исследова-тельского. В зависимости от жанра, автор ориентируется на тот или иной функциональный стиль совре-менного литературного языка.
Позиция автора по отношению к реальности формируется на основании приоритетов рационалистиче-ского познания: «Это есть так». Написанных авторами ПР публикаций 59 или 41%.
ТРеугольник: автор текста выступает практиком, исполнителем в какой-либо сфере деятельности, тра-диционной для специалиста с гуманитарным образованием; он — наблюдатель или со-участник какого-либо события, значимого в культурной жизни. Текст может быть посвящен практической деятельности автора, может являться свидетельством очевидца, репортажем «с места события» и др. Подобная пуб-ликация по жанру — чаще всего очерк, стилистика которого не выходит за пределы норм современного литературного языка.
Позиция автора по отношению к реальности формируется на основании приоритетов практической дея-тельности: «Я в этом участвую». Публикаций, написанных авторами ТР 43 или 30%.
КРуг: автор текста выступает частным лицом, размышляющим вне критериев профессии и практики на произвольно избранную им тему. Диапазон тем предельно разнообразен. В этих случаях свободная рефлексия автора выходит за пределы, задаваемые его образовательным цензом и реальным опытом какой-либо профессии, традиционной для человека с гуманитарным образованием. Подобная публика-ция по жанру — чаще всего оказывается так называемым «российским эссе», лексика и стилистика кото-рого задаются дискурсивными техниками письма. Их репертуар порожден основными в постмодернист-ском сообществе метаязыковыми кодами: постколониальным, феминистским, экономическим, психоана-литическим, архетипическим и др.
Позиция автора по отношению к реальности формируется на основании приоритетов манипулятивно-магической деятельности: «Я так считаю». Публикаций, написанных авторами КР 41 или 29%.
II. Концепция тематического плана публикации
ПРямоугольник: публикация посвящена изложению некоего реального положения вещей во внеположной автору действительности — интеллектуальной, общественной, приватной, художественной и т.п.
Тематический план формируется аналитической позицией автора по отношению к реальности. Публика-ций ПР 47 или 33%.
ТРеугольник: публикация посвящена преимущественно описанию проблем, возникающих в практической деятельности автора в той или иной сфере культуры — от науки и образования до издательской дея-тельности и комитета по присуждению премий.
Тематический план порождается поисками и выбором автора наиболее оптимальных решений, поэтому в публикациях ТР преобладает критико-оценочный фактор. (В «НЗ» предпочитаются негативные критиче-ские суждения.) Публикаций ТР 68 или 48 %.
КРуг: публикация посвящена описанию в необязательной эссеистической форме самых разных сторон культурной практики с точки зрения наиболее ходовых сегодня стереотипов массового сознания и ут-верждению их в качестве ценностей для массового сознания.
Тематический план обусловливается разработкой новых мыслительных, поведенческих, социальных стереотипов. Публикаций КР 28 или 19 %.
III. Концепция коммуникативной цели публикации
ПРямоугольник: коммуникативной целью публикации является апология некоего реального факта. Пуб-ликаций ПР 53 или 37 %.
ТРеугольник: коммуникативной целью публикации является апология практической деятельности по обу-стройству постсоветского культурного ландшафта. Публикаций ТР 48 или 34 %.
КРуг: коммуникативной целью публикации является создание новой мифологии и внедрение ее в созна-ние читателей. Публикаций КР 42 или 29 %.
Из данных следует, что заявленная в публикации концепция автора далеко не всегда однозначно соот-носится с тематическим ее планом и возникающей коммуникативной целью. Например, соотношение 31% авторов-ТР с 47% тематических планов-ТР указывает на то, что такие авторы пишут не как ре-ально действующие практики, а лишь рассуждают о практике, стремясь зафиксировать негативные сто-роны тех или иных культурных феноменов. Сами же при этом они не совершают ничего. Существенно также и то место, которое занимает в «НЗ» вопрос работы с массовым сознанием: около 30% авторов-КР и коммуникативных целей-КР . При этом собственно культурная практика чаще всего связывается с критикой господствовавших ранее стереотипов, их разрушением. Но взамен не постулируются ценности индивидуализма — одного из основополагающих и канонических признаков либерального общества, а ищутся, напротив, также стереотипы массового сознания, только иные, новые.
В результате сведения по каждой публикации всех параметров описания мы получаем следующую таб-лицу коммуникативных индексов. Так становятся «зримыми» и концепции каждого из семи номеров «НЗ» (арабскими цифрами обозначается последовательность публикаций в журнале, заглавия не приводят-ся), и коммуникативная стратегия издания в целом:
________________________________________________________________________________
№ 1 № 2 № 3 № 4 № 5 № 6 № 7
________________________________________________________________________________
ПР-ТР-КР КР-ТР-ПР ПР-ТР-КР ПР-ТР-ПР КР-КР-КР КР-ТР-КР ПР-ТР-ТР
1_______________________________________________________________________________
ТР-ТР-ТР ТР-КР-КР ПР-ПР-ПР КР-КР-КР ПР-КР-ПР КР-ТР-ПР ПР-ТР-КР
2_______________________________________________________________________________
КР-КР-КР ТР-КР-КР ПР-ТР-ПР ПР-ПР-ПР ПР-ТР-КР ПР-ТР-ПР ПР-ПР-ПР
3_______________________________________________________________________________
ТР-КР-ТР ТР-ТР-КР КР-ТР-ПР КР-ТР-ТР КР-ТР-ПР ПР-КР-КР ПР-ПР-ПР
4_______________________________________________________________________________
КР-КР-КР ПР-КР-ТР ТР-ТР-ПР КР-КР-ТР ПР-ТР-КР ТР-ТР-ТР ТР-ПР-КР
5_______________________________________________________________________________
ТР-ПР-ТР ПР-ТР-ТР КР-ТР-КР КР-ТР-ПР ТР-ТР-ТР ПР-ТР-КР ПР-ТР-ТР
6_______________________________________________________________________________
ТР-ТР-ПР ПР-ПР-ПР ПР-ТР-ТР ТР-ПР-ПР ПР-ПР-ПР ПР-ТР-ПР ПР-ПР-ТР
7_______________________________________________________________________________
КР-КР-КР ПР-ПР-ТР КР-КР-КР ТР-КР-КР КР-ПР-ТР КР-ТР-ПР ТР-ТР-ПР
8_______________________________________________________________________________
ПР-ТР-ПР ПР-ТР-ТР КР-КР-КР КР-КР-КР ПР-ПР-ТР ПР-ТР-ПР ТР-ТР-ПР
9_______________________________________________________________________________
КР-ПР-ПР КР-ТР-КР ТР-ПР-ТР ПР-ТР-КР ТР-ПР-ПР ПР-ТР-ПР ТР-ТР-ТР
10______________________________________________________________________________
ТР-ПР-ТР КР-ТР-ТР КР-КР-КР КР-КР-КР ТР-КР-КР ТР-ТР-ТР ТР-ТР-ТР
11______________________________________________________________________________
ТР-ПР-ТР ПР-ТР-ТР КР-ТР-ПР КР-ТР-КР КР-ТР-ПР ТР-КР-КР КР-ТР-ПР
12______________________________________________________________________________
ТР-ПР-ТР ПР-ТР-КР ТР-КР-КР ПР-ПР-ТР ПР-ТР-ПР КР-КР-КР ПР-ПР-ТР
13______________________________________________________________________________
ТР-КР-КР ПР-ТР-КР КР-ТР-ТР ТР-ТР-ПР ПР-ПР-ПР ПР-ПР-ПР КР-КР-КР
14______________________________________________________________________________
ТР-КР-ТР ПР-ТР-КР ПР-ТР-ПР ТР-ПР-ТР ТР-ТР-КР ТР-ТР-ПР ПР-ПР-ПР
15______________________________________________________________________________
ПР-ТР-ПР ТР-ПР-ТР ПР-ТР-ПР ТР-ПР-ПР ТР-ПР-КР ПР-ПР-ПР ТР-ТР-ПР
16______________________________________________________________________________
КР-КР-КР ТР-ТР-ПР ПР-ПР-ПР ПР-ТР-ТР ПР-ПР-ПР ПР-ПР-ТР ТР-ПР-ТР
17______________________________________________________________________________
КР-ТР-ПР ПР-ПР-ПР ПР-КР-ТР ПР-ПР-ПР ТР-ТР-ТР ТР-ТР-ПР
18______________________________________________________________________________
ПР-ПР-ПР ПР-ТР-ПР КР-ПР-ТР КР-ТР-ТР ТР-ТР-ТР КР-ТР-ПР
19______________________________________________________________________________
ТР-ТР-ТР КР-КР-КР КР-ПР-ТР КР-КР-КР КР-ПР-ТР ТР-ПР-ТР
20______________________________________________________________________________
ТР-ПР-ТР ТР-ПР-ТР ТР-ПР-ТР ТР-ПР-ТР ПР-ПР-ТР
21______________________________________________________________________________
ТР-ПР-ТР
22______________________________________________________________________________
Таблица предельно красноречива, поскольку в ней каждая публикация представлена своим коммуникативным индексом, который образуют параметры автора, тематического плана и коммуникативной цели. Дополню ее количественными показателями параметров описания по каждому номеру «НЗ».
_________________________________________________________________________________
№ 1 № 2 № 3 № 4 № 5 № 6 № 7
_________________________________________________________________________________
ПР 4 7 6 ПР 11 5 5 ПР 8 6 8 ПР 6 7 7 ПР 9 10 8 ПР 9 4 11 ПР 9 7 7
________________________________________________________________________________
ТР 11 7 9 ТР 6 12 8 ТР 4 10 7 ТР 6 8 7 ТР 8 9 8 ТР 6 13 4 ТР 6 9 7
_________________________________________________________________________________
КР 6 7 6 КР 4 4 8 КР 9 5 6 КР 9 6 7 КР 5 3 6 КР 5 3 5 КР 2 1 3
_________________________________________________________________________________
Как можно заметить, подтипы ПР, ТР и КР указывают на различные ценностные ориентации публи-каций, независимо от того, осознаются они авторами при письме или нет. Перед нами не что иное, как «оптики» разной природы, сквозь которые авторы, и вслед за ними и читатели видят мир. Некоторые из них могут совмещаться друг с другом, иным же симбиоз противопоказан: опасно для общества, потому что ответственность за господствующую в нем систему ценностей несут именно представители гумани-тарных профессий. Например, продуктивно совмещение коммуникативных параметров ПР и ТР, свиде-тельствующее об активной роли образованной части общества в его переутройстве с точки зрения ли-беральных ценностей. И напротив, совмещение параметров КР и ТР указывает на формирование то-талитарных тенденций, которые, как показывает печальный исторический опыт, всегда связаны с формированием мифологий.
Индексы обусловливают те или иные коммуникативные установки конкретных текстов, всего публикуе-мого в журнале их массива. Коммуникативные установки в конечном итоге и воздействуют на читателя, незаметно переключая «оптики» его сознания, его внутреннего мира. Так, в семи номерах «НЗ» на тен-денцию видеть реальность с позиции приоритетов рационализма такой, какой она есть, указывают 157 ПР или 37 %; на тенденцию видеть в ней поле для созидательной преобразующей деятельности указы-вают 165 ТР или 38 %; на тенденцию симуляции реальности с целью последующего контроля над ней посредством новейшей мифологии указывают 107 КР или 25 %. Sic! Вдумаемся: четверть разнообраз-ных коммуникативных воздействий в семи номерах связана с этой задачей!
По таблице очевидна также положительная динамика в подборе авторов: в «НЗ» № 1 авторов-ПР было пять; в № 5-7, их число стабилизировалось на десяти. Сократилось число авторов-КР от девяти-восьми в № 3-4 до двух в № 7.
В течение семи номеров динамика тематических планов не прослеживается, что свидетельствует о большей значимости для редакции привлечения к сотрудничеству персон с известными в культуре име-нами, а не целенаправленная работа с авторами по формированию тематических планов публикаций, «нужных» в ракурсе сверхзадачи журнала. При этом априорно важна критическая позиция по отношению к чему-либо.
В № 1-5 мифотворческая направленность как основная коммуникативная цель издания по числу пози-ций не уступала познавательно-аналитической и опытно-прагматической. Мифостроительная борзость пошла на убыль только в последних двух номерах. Характерно, в «НЗ» нет ни одной статьи зарубежного автора с мифотворческой направленностью: апология мифа присуща только отечественным авторам.
IV. Коммуникативные индексы и концепция либеральных ценностей
По таблице видно, что в каждом из публикуемых материалов возникает «своя» комбинация параметров — коммуникативный индекс. В нем сконцентрированы воздействующие на сознание читателя функции публикации. Конкретный состав индекса образует, так сказать, индивидуальную «физиономию» того, что при переработке вербальной информации направлено на внутренний мир потребителя, а именно нераз-рывное единство текста с личностью автора и его позицией по отношению к миру.
Теоретически различных коммуникативных индексов в публикациях — комбинации из концепций автора, тематического плана и коммуникативной цели — может быть 27, и каждый из них заслуживает отдельно-го разговора (исчерпывающей характеристике всех индексов в прикладном по целям обзоре — не ме-сто). В семи номерах «НЗ» представлено 18 из них. Это очень много. Подобный разброс указывает на отсутствие целенаправленной коммуникативной стратегии у редакции журнала. То, что получается «на выходе», ею не контролируется и зависит исключительно от идеологических позиций самих авторов: они реально управляют журналом и, как следствие, формируют неприкосновенный запас… На авторах, в коммуникативных индексах публикаций которых есть КР, лежит ответственность за новый всплеск ми-фостроительных тенденций. При этом, подчеркну, все зарубежные авторы отчетливы в утверждении аналитически-позитивистского взляда на мир, позитивной созидательной деятельности, принципиально и категорически развенчивая те или иные мифологии, циркулирующие в современной культуре.
Отсутствие системы в представленных коммуникативных индексах свидетельствует также и о том, что на страницах издания наличествуют самые разные ценностные ориентации, которые тематическая руб-рикация журнала отнюдь не в состоянии свести в целостную и продуктивно работающую систему воз-зрений, направленную на утверждение в обществе искомых либеральных ценностей. При этом редакцию можно винить лишь за то, что она отождествила их с плюрализмом, оказывающимся, исходя из опыта современной и российской, и международной культурной практики, не чем иным, как насильственным насаждением разных оптик. В конечном итоге остается лишь гадать, какие конкретно ценности будут направлять продуктивную культурноустроительную деятельность в постсоветском обществе.
Кроме того, публикации, принадлежащие перу — то есть клавиатуре — одного автора, чаще всего об-ладают и разными индексами. Об этом свидетельствуют тексты даже такого искушенного в гуманитар-ной проблематике специалиста, как А. Зорин. Изменение и неустойчивость коммуникативных индексов в статьях одного и того же автора указывает на два обстоятельства. Первое: попадая в разные сферы культурной практики, персона, пишущая об этом, меняет свои ценностные ориентации, как следствие — свой имидж в ней. Второе: в индексах публикаций, написанных одним и тем же лицом, крайне симптома-тично изменение параметра автора. Это указывает на то, что автор внутренне не уверен в занимаемом им месте в культурной практике, свидетельствует о его растерянности перед процессами, протекающи-ми в ней, и в конечном счете об отсутствии спасительного якоря ценностей у представителя гуманитар-ной професиии. Примером этого могут служить два материала О. Проскурина (в № 2 — ПР -ПР -ПР; в № 3 — КР -КР -КР).
Коммуникативно однозначными в утверждении и разработке ценностей, отстаиваемых «НЗ», могут счи-таться публикации, в которых концепции автора, темы и цели принадлежат одному типу. В таблице они обозначаются тремя одинаковыми символами. Это — важнейший признак единства рефлексивного поля, или, говоря иначе, хорошо сфокусированной, работающей без искажений оптики. Такие материалы сви-детельствует о полной — профессиональной, личностной и социальной самореализации автора в пуб-ликации сообразно собственным целевым жизненным установкам и мотивациям. Статьи с подобной коммуникативной программой наиболее интересны и читателям. При этом, как ни странно, не важно, о чем конкретно говорится в тексте: одинаково интересны материалы о скинхедах и яппи (А. Тарасов, № 4, № 7 — 3 ПР), о работе жюри по присуждению «Антибукера» (А. Зорин, № 6 — 3 ТР), анализ религиоз-но-философских воззрений В. Л?зова (Я. Эйделькинд, № 5 — 3 ПР), не говоря уже о практическом ре-цепте, заявленном в самом заглавии «Как издавать ученые книги в эпоху конгломератов» переводной статьи А. Шиффрина (№ 6 — 3 ТР). Даже В. Курицын выглядит куда колоритнее в своей исконной ипо-стаси мифотехнолога, и потому зря в № 6 он сменил свой фирменный коммуникативный «лейбл» в пара-метре автора на «треугольник», пытаясь рассуждать о романе В. Пелевина «Generation П». Текст публи-кации — скучен, потому что «тотальный круговик» не может, да и не обязан владеть профессией литера-турного критика: у него иные задачи в культурной практике. Однородность рефлексивного поля — сво-его рода коммуникативный идеал, которого стремится достичь автор. По логике — и периодическое из-дание, в котором он публикуется. Однако таких материалов в «НЗ» мало.
Материалы с коммуникативным индексом 3 ПР направлены на утверждение ценностей, традиционных для научного гуманитарного сообщества. Это стандартные для научных публикаций статьи со вполне проявленными в них методологическими основаниями, проблематикой и аргументацией. То, что их авто-ры ориентировались на научно-популярное письмо или даже на мемуарную прозу, а не на дистанциро-ванный стиль научного академического текста, — ничего не меняет для утверждения таких ценностей либерального общества, как приоритеты рационализма и реальности. Это две статьи А. Тарасова (№ 4, № 7), М. Заппера (№ 3), В. Успенского, Т. Гитлина (обе в № 6), Л. Лурье (№ 5), К. Кнорре и А. Ми-рошкина (№ 7), мемуарные материалы А. Жолковского (несколько номеров) и др. Всего публикаций с коммуникативным индексом 3 ПР 14 или 9,8 %.
Материалы с коммуникативным индексом 3 ТР направлены на утверждение активной жизненной позиции, самой способности действовать, как ценности для культурного сообщества, что-то изменяя, переуст-раивая в мире для его же блага. Таковы статьи Е. Анисимова, Р. Миллера (обе в № 5), А. Шиффрина (№ 6), А. Зорина (№ 1, 6, 7). Их малочисленность в «НЗ» указывает на почти болезненную неспособность авторов, публикующихся в «НЗ», к самостоятельному продуктивному действию в обществе вне традици-онных культурных институций или без оглядки на негативное — и потому мешающее — состояние соци-альной практики. Всего публикаций с коммуникативным индексом 3 ТР 9 или 6,3 %.
Материалы с коммуникативным индексом 3 КР направлены на утверждение мифа в качестве осново-полагающей ценности для культурного сообщества. По представлению авторов подобных публикаций, культурное сообщество — это в первую очередь те, кто способен формировать стереотипы для массо-вого сознания. Оно — всего лишь — поле распространения новой концепции власти, понимаемой нынче как манипулирование, управление. То обстоятельство, что концепция либерализма зиждется на добро-вольном объединении усилий свободных индивидов ради цели, оправданной благом общества, а либе-ральные ценности проистекают, как известно, из возможностей свободного выбора сознаниями индиви-дуальными, — очередными мифостроителями, разумеется, во внимание не принимается. Таковы публи-кации Ю. Слезкина, С. Корнева, А. Левинсона (все три в № 1), Курицына (№ 1-5 и 7), А. Тимофеевского (№ 3), Д. Шушарина (№ 4), Л. Усыскина (№ 3, 4) и др. Всего публикаций с коммуникативным индексом 3 КР 15 или 10,5 %.
Остановлюсь еще на двух коммуникативных индексах, весьма красноречивых в ракурсе искомых либе-ральных ценностей.
Материалы с коммуникативным индексом КР -ТР -ПР свидетельствует о личностной состоятельно-сти автора, об осознанности своей гражданственной позиции и о чувстве ответственности представи-теля культурного сообщества за ценности, которые он отстаивает. В эту, к сожалению, малочисленную группу входят материалы, написанные С. Файбисовичем (№ 2-7), М. Чудаковой (№ 1; в № 2 изменился параметр автора), Ф. Блюхером (№ 3), А. Юдиным (№ 5), О. Проскуриным и А. Тоцким (обе № 6). Авто-ры, размышляя на свободно избранную тему, осознанно ставят себя в ситуацию персоны, имеющей право на активную позицию по отношению к тем или иным примелькавшимся реалиям культуры. В ре-зультате аналитически вскрывается мифологический узел, за ними стоящий и обусловливающий их спе-цифичность. Такие публикации — подлинно мифоборческие по своей коммуникативной энергии, и подоб-ная направленность текстов наиболее предпочтительна при отстаивании либеральных ценностей как основной коммуникативной стратегии «НЗ».
Ценностно противоположный коммуникативный индекс ПР -ТР -КР создают мэтры мифологизации. Высокий ранг в среде гуманитариев, профессионализм отличает их от «тотальных круговиков», закусив-ших удила здравого смысла в раже саморекламы в культурном сообществе. Авторы текстов с таким коммуникативным индексом выступают солидно — с критикой и дискредитацией какого-либо ценностно значимого фрагмента реальности (научной доктрины, школы, идеи, формы практики — научной и куль-туной и др.) и, сводя его к элементу той или иной мифологии, превращают тем самым в симулякр. Тако-вы публикации С. Иванова (№ 1), Т. Чередниченко (№ 2, в двух других ее статьях мифостроительный фактор стал более откровенным), М. Могильнер (№ 2), А. Зорина (№ 3), В. Живова (№ 4), М. Ямпольско-го (№ 6), В. Россмана (№ 5) и В. Каганского (№ 5, 7). Здесь налицо серьезное — уже, похоже, и куль-турно-корпоративное, и социальное — противостояние самой программной установки журнала «НЗ» на утверждение либеральных ценностей и новых мифостроительных тенденций в отечественной постпере-строечной культурной практике, о чем убедительно писал Евгений Тоддес.
Таблица коммуникативных индексов содержит еще много любопытнейших сведений о том, что реально — со страниц нового журнала — воздействует на читателя, озабоченного проблемами современной культурной практики. Любой желающий сможет посмотреть, какие оптики превалируют в той или иной рубрике, каково «коммуникативное лицо» стабильных для «НЗ» авторов, какие темы, традиционные для гуманитарной мысли, сегодня наиболее безопасны в ракурсе неомифилогических тенденций, а какие — напротив, «горячие». А дальше — каждый, в том числе и редакционная коллегия, самостоятельно, без критических подсказок со стороны, сумеет сделать вывод, что за народ составляет нынче постсовет-ское культурное сообщество. Ведь критическое понимание со стороны — дело, как говорится, тонкое: человек — все-таки — лучше поймет себе подобного, а не насекомое. Поэтому сегодня оценочно-субъективный взгляд на публикуемые материалы при условии разнообразия оптик — ergo ценностей — увы, не позволяет вскрыть практических задач, преследуемых текстом.
К сожалению, коммуникация в культуре — не опубликованные глубокие мысли или насущно необходи-мые сведения, передаваемые от того, кто пишет, к тому, кто читает, а прежде всего — воздействие. Причем вербальное воздействие, очень жесткое, от которого может защитить только понимание сугубо инструментальных механизмов, переформирующих сознание читателя ради господства того органа зре-ния, которым глядит на мир автор.
В доказательство ответственности за оптику этой публикации привожу ее коммуникативный индекс: ПР -ПР -ТР.