Сергей САФОНОВ, Дмитрий СМОЛЕВ
Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 6, 1999
Сергей САФОНОВ, Дмитрий СМОЛЕВ “Торгующая интеллигентка” и другие образы НЭПа “Алло, это галерея, которая выставляет работы мертвых художников?”
Поначалу, на рубеже 90-х годов, подобные телефонные звонки, время от времени раздававшиеся у нас в “Ковчеге”, коробили слух. Не раз приходилось повторять: мы просто с особым пристрастием показываем работы тех авторов, чьи былые творческие поиски считаем значительными и основополагающими именно для сегодняшнего станкового искусства. Мы никогда не принимали участия в антикварных Салонах, хотя предложений хватало с избытком. И дело даже не в том, что рынок антиквариата — сегодня единственный реальный арт-рынок, со своими страстями и амбициями, сферами влияния и инфраструктурой, в отличие от области современного изобразительного искусства, вызывающий неподдельный (в том числе, и финансовый) интерес, и вступать на чуждое для нас поле — значит, приспосабливаться к тамошним правилам.
В искусстве всегда была важна преемственность. Именно поэтому в наших залах который год три-четыре раза в сезон на вечера “Клуба живописцев” собираются сегодняшние, ныне здравствующие, художники и обсуждают насущные профессиональные проблемы. Темы этих встреч вряд ли интересны случайному зрителю: “Поверхность живописной работы”, “Свет в живописи”, “Черное и белое”, “Лирика в живописи и лирика в поэзии”. Но без постановки и решения подобных вопросов искусство вряд ли могло бы существовать.
…Один из упреков, бесперебойно доносящихся до нас со времен работы над первыми номерами НЗ: на страницах журнала слишком часто представлены художники, уже завершившие свой земной путь. А есть много молодых и здоровых, публикации их работ могут существенно облегчить им путь к славе уже при жизни. На бытовом уровне подобные обвинения можно встретить не раз за один день (помните, в “Чувствительном милиционере” Киры Муратовой: “Людяой путь. А есть много молодых и здоро”). Однако, насколько такая логика убедительна в разговорах о культурном “неприкосновенном запасе” — еще вопрос. Приходя в Музей изобразительных искусств, стоит ли наливаться ненавистью по отношению к Сезанну или Коро только на том основании, что вот их уже и в живых-то нет, а они все занимают место, где можно было бы расположить какого-нибудь функционирующего современника. (Тщетность такого подхода уже усвоили Шилов, Глазунов и Андрияка, ныне обживающие автономные, “под себя” устроенные музейные пространства.)
Хочется повторить еще раз: помещая на журнальных полосах графику того или другого, часто — неоправданно забытого, автора, мы делаем попытку сохранить его имя в памяти поколений, восстановить запоздавшую справедливость по отношению к художнику, “без надежды и страха” прошедшему свой творческий путь. (К тому же, на страницах уже вышедших 8 номеров мы насчитали рисунки двенадцати наших современников.)
Иллюстрации этого номера — лишь небольшая часть обширной выставки, собранной по столичным частным коллекциям, семьям и наследникам, а также по региональным российским музеям. Она называется “Образы НЭПа” и с начала декабря-99 до середины января-2000 будет развернута в залах “Ковчега”. Выставка не выходит за пределы энциклопедического определения периода НЭПа: с 1921 года по вторую половину тридцатых (отдельные работы 1920 или 1939 годов здесь тоже уместны, поскольку “поднимают” края явления).
Вообще-то, такую экспозицию стоило делать раньше, на заре “периода первоначального накопления капитала” — его завершение можно наблюдать и поныне. Но мы как-то испугались: не справимся. А сейчас, с некоторым опозданием берясь за давнюю затею, убеждаемся — тема экспозиции вовсе не потеряла своей актуальности. Вот, к примеру, подпись под одним из рисунков Константина Елисеева (1924 год; на желтом “электрическом” фоне разговаривают кутящие нэпманы): “А ведь хорошо еще, что облагают нас по доходам, а не по расходам!” (Мы пишем этот текст в те дни, когда у ряда политиков возникли проблемы с декларированием своих заработков.) Акварель Александра Вахрамеева, созданная на излете “военного коммунизма”, запечатлела противостояние блюстителей порядка и его гнусных нарушителей в момент облавы на рынке — тоже сюжет из знакомых…
Впрочем, над такой “социально заостренной” экспозицией очевидно витает угроза впадения в сатирическую гротескность и натужный параллелизм. Журнальная графика начала 20-х, переживавшая ощутимый взлет, сумела создать яркий и узнаваемый образ времени, подобно тому, как голливудский кинематограф впоследствии канонизировал представления об эре американского “сухого закона”. Хотелось найти необходимые пропорции при сочетании знаковых, “образцовых” вещей журнального свойства (их авторами являются как классики жанра — Аминадав Каневский, Николай Радлов, Михаил Черемных, так и менее известные художники: Алексей Успенский, Франц Весели, Иван Чашников, Феодосий Бочков) с работами станковистов, книжных иллюстраторов, сценографов, где время отражено в деталях, обиняками, или же в самой стилистике изображения. (Эпоха НЭПа совпала с одним из последних этапов в существовании самого способа рисунка и вообще графического мышления, восходящего к “дооктябрьской” поре. Революционность в искусстве вскоре стала пониматься совсем иначе: официальную советскую графику конца 30-х едва ли спутаешь с европейским искусством того же времени.)
В экспозицию, как и в оформление журнала, включены не только жанровые сцены, но и городские и сельские пейзажи, характерные натюрморты, выразительные “обнаженки”. Представляется, что по виртуозности исполнения и по своим сюжетам они вполне актуальны.
…Тем не менее, берем на себя обязательство: представить в очередном НЗ работы одного из наших современников.