Вячеслав Курицын
Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 5, 1999
Вячеслав Курицын
Работа над цитатами горячего лета-1999
Господин Чернов,
согласно договору от 11.03.99 г. между издательством “Ад Маргинем” и Владимиром Георгиевичем Сорокиным (пункт 2), все права на русские издания романа В.Г. Сорокина “Голубое Сало”, включая Интернет-публикации, принадлежат издательству “Ад Маргинем”. Просим вас удалить роман “Голубое Сало” с вашего сайта либо согласовать его публикацию с концерном SAAB (Швеция), которая предоставит автомобили, на которых с вами приедут разбираться.
Иванов — Чернову
По большому счету у Сорокина никаких прав на его текст нет, он не может даже, оставаясь интеллектуально честным, утверждать, что именно он является автором данного текста. Вообще, попытки извлечь из своего творчества специальную, а тем более материальную выгоду недостойны и унизительны. Творчество рефлекторно и тождественно, например, чиханию или семяизвержению в их необходимости и невозможности их остановить. А если вы еще хотите денег за каждый ваш чих, вы просто сука последняя.
Чернов — всем
Насчет авторских прав. Сережа, ты кто? Ты, рипс, как и я, пролетарий умственного труда. Ты не умеешь воровать в трамваях или выращивать на продажу опиаты. Ты умеешь только торговать интеллектуальным продуктом. Для нашего с тобой, бло, класса авторское право — основа существования. Это ценность, установка, концепт, бяка-закаляка, благодаря которой мы тут фурычим. Ты, конечно, имеешь право бла-блакать “единственным доводом против некоммерческого выкладывания текстов на Веб является то, что из-за этого автор недополучает денег. Даже не беря в расчет довод о том, что цель творчества самоотдача, а не деньги, можно заметить, что финансовый вред чисто гипотетичен…”, бжык-вжык, и эти рассуждения могут быть логичными и разумными, но если ты претендуешь на “суть дела”, то это бла-бла — безответственная художественная болтовня, а “единственным доводом” для тебя может быть воля автора (будь она нелогичной и неразумной даже, не наше дело).
Курицын — Кузнецову
Жарким июньским днем я встретил в городе Москва на Большой Бронной улице художественно-длинноволосого и волосатогрудо расхристанного человека, стиравшего с крупного лба пот платком в синий горошек. Человек оказался драматургом Юрием Юрченко, которого я когда-то вскользь знал здесь и который последние годы вполне удачливо работает драматургом в Париже. Юра рассказал восхитительную историю — ступив после долгой разлуки на московскую улицу, он тут же увидел афишу спектакля “Страсть” по пьесе некоего Стоуна. Спектакль привез в столицу театр из Владивостока, гастроли которого начинались через два дня.
Полный нехороших предчувствий, Юрченко легко выяснил, что спектакль поставлен по его собственной пьесе “Страсть”, а Стоун придуман, чтобы не платить реальному автору. Юрченко зашел в Российское агентство по авторским правам и сказал — вот, у вас под носом воры, поймайте за руку, стребуйте, заработайте. В агентстве обрадовались и ответили — сами поймайте за руку, сами стрясите, а нам отдайте пятнадцать процентов. Пошел тогда Юрченко в театр — хурым-мурым. Заштрихуйте Стоуна, впишите меня, дайте гонорар. Театры, как я с удивлением узнал, вообще поголовно стараются играть современные пьесы бесплатно, так что драматурги согласны на любые деньги. Вопрос викторины — как поступил театр из Владивостока? Просто отменил спектакль.
Это, так сказать, фон. Во-первых, погодный — все нижеописанная история разворачивалась в жуткую жару. Во-вторых, гражданский — вот так у нас обстоят дела с правами автора офф-лайн. Что же говорить об Интернете, где конь закона толком еще не начинал валяться, а лишь рассыпал несколько душистых яблок раздора…
Итак, Владимир Сорокин написал роман “Голубое сало” — о блаженных топ-директах и проклятой секте землеебов, о Набокове, который пишет кровью, обмакивая перо в открытую рану, и об юродивой ААА, которая сносит перед смертью черное яйцо, которое, в свою очередь, съедает нервный еврейский мальчик Оська, о раскрашенном носороге, который должен присниться каждому, о благородном графе Хрущеве и его любовнике, рябом наркомане Сталине… Это очень раскованная и очень смешная книжка. Выпустившее ее издательство “Ад Маргинем” пожинает плоды — на лотках “Сало” на пару с “Поколением П” Пелевина теснит багровые синяки обложек с ножами и пистолетами, пресса полна сравнительного анализа двух этих неожиданностей нашей словесности, и хотя “Поколение” продается в несколько раз интенсивнее, нежели “Сало”, все равно сорокинский роман стал второй книгой из тех, что после нескольких сослагательных движений можно назвать высокими, пробившейся на реальный рынок. С лотков, наряду со слепыми бешеными и эротическими милордами, несут Пелевина и Сорокина — и это благая весть.
Потом “Голубое сало” появилось в Сети — нашелся энтузиаст, сканировавший книгу и разместивший ее на своем сервере. Так, собственно, происходит со всеми книгами — “Война и мир” тоже есть в Интернете. Разрешений у автора спрашивать не принято (хотя Максим Мошков, хозяин самой большой сетевой библиотеки, снимает тексты, если авторы возражают), с законодательством непонятки — в общем, бардак. Объективный бардак. Но так же объективно и то, что рано или поздно проблема авторского права в Сети встанет в полный рост. Мало сказать симптоматично, что первый большой скандал такого рода (яростное обсуждение во всех сетевых обозрениях и в офф-лайн — в “Независимой”, “Коммерсанте”, “Сегодня”) разразился вокруг “Голубого сала”. Сало это снимается единственно с русских писателей и ни с кого более и является неким абсолютным веществом. Если этим веществом колоться, будет происходить Бог знает что. Вот оно и произошло.
Произошла энергичная и-мэйловая дискуссия (все письма доступны тем, у кого подключен Интернет — см. ссылку в конце статьи), главными фигурантами которой были директор “Ад Маргинем” Иванов, владелец авторских прав на “Сало”, и сетевой деятель Чернов, отстаивающий свободу текста от его автора. Иванов грозил Чернову разборщиками на “Саабах” — и пусть злую, но шутку, а Чернов предпочел шутки не понять и обзывал Иванова бандитом и слизнем, и много людей с той и с другой стороны вели свои партии, и было все это быстро, вдруг и на каком-то очень высоком нерве. Я тоже переписывался с Черновым, но на втором же письме был обозван мондиалистской сволочью и дискуссию прекратил. Но после того, как интеллигентный Сережа Кузнецов, анализируя конфликт, вдруг полил помоями офф-лайновых людей (прежде всего меня и Иванова), лезущих в сеть со своим уставом, я ответил ему увещевательным и тоже вполне яростным письмом. В общем, пару недель сальный шмат Рунета колбасило не по-детски.
Из всего этого вытекает три занятных вывода. Первый — психологический. Последнее время русская сеть подвергается массовому освоению со стороны офф-лайновых профессионалов. В сети между тем очень много людей, сидящих там со дня основания, часто — как в случае Чернова — просто создававших эту сеть, хорошо знакомых, выработавших свой этикет и свой язык. Кто-то не слишком по-доброму назвал их “индейцами”. Они не всегда с удовольствием взирают на новых поселенцев. Казалось бы, проблемы места нет, ибо сеть бесконечна. Но новые поселенцы меняют акценты, создают новые ключевые места, активно транслируют свой язык и вот-вот потащат свою юриспруденцию. Старые сетевые обозреватели через губу пишут о новых проектах. Возникает конфликт между “сетевым” и “профессиональным” жюри. И дело не в том, кто прав-виноват, а в том, как легко люди переходят на язык типа “вас здесь не стояло”. От Чернова это слышать нормально, но когда Кузнецов запросто делит людей на он— и офф-лайновых, намекая, что стать он— еще надо заслужить, поражаешься, насколько близко в каждом из нас сидит этот тяжкий дискурс Большой Амбиции. Давайте знать это про себя и беречь друг друга.
Второй вывод — юридический. Фишка в том, что офф-лайновое авторское право механически в сеть не перенести. Очевидно, должен оставаться незыблемым первопринцип — право на первопубликацию. Наверное, только автор может решать, появляется ли его текст в сети и где именно. Но после того, как текст вывешен в сеть, за ним уже не уследить — и я спокойно скачиваю файл себе и вставляю между сорокинских абзацев, допустим, кусочки Книги Перемен, а потом могу предъявить результат своей кулинарии всем желающим, и это естественная сетевая практика — собственно, одна из важнейших сетевых возможностей и перспектив. Любопытно, что вслед за сальной в сети прошла еще одна дискуссия на смежную тему — имел ли право Сергей Тетерин, автор “Дневника в стиле Франкенштейн”, вставлять в свой текст куски чужих текстов. См. ссылку.
Третий вывод — про медиальность. Сложно сказать, кто “победил” в дискуссии Чернова и Иванова. “Сало” висит, как висело. Сетевые обозреватели уверены, что победил Чернов — как он Иванову навтыкал! Мне кажется, если Чернов что и доказал, так свою полную недискуссиабельность, ибо с великими хамами спорить нельзя. Но дело совершенно не в этом, а в том, что сложившаяся медиа-ситуация принесла пользу книжке — дополнительная, бесплатная и серьезная реклама. В странное мы живем время. Иванов, требуя выкинуть из Интернета текст, на самом деле добивался письмами другого — шума. Политик, выступающий за то-то и то-то (часто совершенно фантастическое то-то и то-то), вовсе не того-то и того-то добивается, а медиа-ситуации — чтобы по телевизору показали. Но эта медиа-ситуация начинает жить-дышать в совершенно своем ритме, и человек уже качается на ее волнах, быстро теряя свою идентичность, забывая, чего же он, собственно, хотел вначале сам и какую вообще его часть можно назвать “сам”.
Выложенные Черновым подробности скандала
http://nagual.pp.ru/~ache/texts/razborka.html
Переписка Вернера и Тетерина по поводу “Дневника в стиле Франкенштейн”
http://www.anekdot.ru/perepiska.html
В. Курицын. Увещевание Сергея Кузнецова
jttp://www.gazeta.ru/kuricyn/02-07-1999 kuznet.htm