ИЛЛЮСТРАЦИИ
Опубликовано в журнале Неприкосновенный запас, номер 3, 1999
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Сергей Сафонов, Дмитрий Смолев
Графика Никиты Родионова
Проблема сохранения творческих наследий – особенно если речь идет об искусстве наших современников, не укладывающемся пока в жесткие рамки востребованности и “ликвидности” – не имеет универсальных решений. Тысячи листов, знаменующих завершившийся творческий путь графика Александра Максимова, объемное керамическое наследие Людмилы Сошинской, бумажная скульптура Никиты Родионова…
В мастерскую на Фрунзенской мы впервые попали два с лишним года назад, когда готовили в “Ковчеге” выставку всего семейства Родионовых. Помимо собственных рисунков, печатных оттисков и скульптур, в тесной комнате Никита хранил и работы основоположника династии, своего деда, Михаила Семеновича – участника общества “Бубновый валет”, выставок обществ “Куб” (1918) и “Мир искусства” (1921), в 20-е годы преподававшего во ВХУТЕМАСе и заведовавшего там учебно-производственными мастерскими. Сам Никита закончил художественную школу и Московский полиграфический институт, где его преподавателями были А. Гончаров, Б. Басов, В. Ляхов. В совершенстве владел различными видами печатной графики. Из графических техник предпочитал офорт с акватинтой и литографию.
В любой период работы главными для Родионова оставались пластические поиски. Его графика год от года становилась все менее натурной, но даже самые отвлеченные и метафизические композиции опирались на доскональное знание и понимание реальной пластики и вещественности. Игра с этими категориями в значительной мере являлась содержанием творчества, приведя в конце концов Никиту Родионова к созданию бумажной скульптуры. Особая, почти бутафорская, трехмерность возникла в его графике уже в восьмидесятых годах, например, в цикле “Дамы и уланы”. Лишенные всяких индивидуальных черт и обыденной естественности персонажи “с крыльями и без”, а также оседланные кони и немногочисленные предметы то ли дворянского, то ли потустороннего быта группируются на листах сообразно логике видений, выверенно заполняя “сценическое” пространство. “Про себя я наверное могу сказать, что иду в моей работе от предметов. Потом, в процессе, возникают их взаимоотношения и становятся главной темой, – писал Родионов в каталоге групповой выставки 1991 года. – Я не сторонник работы именно и только с натуры и очень ценю в художниках фантазию”.
В последние годы художник был увлечен работой в нетрадиционной скульптуре – в качестве материала он использовал бумагу. Конструирование из ватмана человеческих фигур в натуральную величину стало естественным продолжением линии, разрабатываемой Родионовым в графике. “Дело не в том, – считает искусствовед Галина Ельшевская, – что бумажные скульптуры потеснили графику – в конце концов, в данном случае счастливая и зрительно выигрышная идея оказалась подкреплена рядом конкретных заказов. Скорее, существенно, что они на графику повлияли: новый для художника “ход” позволил обнаружить недостаточность привычных ходов и спровоцировал многообещающие изменения графического языка”. Приобретя объем и увеличившись в размерах, персонажи Родионова остались в границах условности, но сделали эти границы особенно зримыми. “Никита Родионов предоставляет своим персонажам ту же свободу, которой пользуется сам, – писала в “Нашем наследии” искусствовед Ольга Яблонская. – В процессе своих поисков он высвобождает новые пластические возможности в жанре графики, преодолевая и отчасти нивелируя свойственный этому жанру консерватизм. Впрочем, как говорит художник, он приветствует в творчестве любую степень свободы, но старается не допустить произвола, так как свобода плодотворна, а произвол – губителен”.
Привычка моментально фиксировать на бумаге любые, даже мимолетные, идеи становится для многих художников неотъемлемой частью образа жизни. Не был исключением и Никита Родионов. Свобода добывалась вручную, путем постоянной, кропотливой, черновой работы. Множество рисунков сделано им уже во время тяжелой болезни. На страницах журнала вы встретили офорты конца 80-х – начала 90-х годов, а также рисунки прошлого лета… Художника не стало в 1998 году, ему был всего 51 год.
Отдельные попытки создания музея современного искусства пока ничем не закончились на деле: то нет помещений, то не хватает средств, то столкновения амбиций кураторов заводят начинания в тупик. А творчество художников вроде Родионова представляется “слишком культурным”, и потому оказывающимся несколько в стороне от официальной “современности”. Со всей очевидностью сегодня встает вопрос о необходимости полноценного депозитария, где бы могли сохраняться наследия самого недавнего времени: мы должны осознать, что по произведениям многих замечательных мастеров наших дней очень скоро будут судить об искусстве уходящего столетия.