Опубликовано в журнале Новая Русская Книга, номер 2, 2002
Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде
Историко-медицинский аспект
СПб.: “Дмитрий Буланин”, 2001. 265 c. Тираж 800 экз.
В аннотации указано, что книга “посвящена малоизвестным и неизученным медицинским и демографическим проблемам Ленинграда в годы Великой Отечественной войны”. Это замечание ко многому обязывает, но, прежде чем говорить о содержании книги, следует уточнить, что работы в сборник были отобраны из материалов международной научной конференции “Жизнь и смерть в осажденном Ленинграде: историко-медицинский аспект”, проходившей в Санкт-Петербурге 26-27 апреля 2001 г., хотя в книге это обстоятельство нигде не обозначено1 .
Книга представляет собой сборник самостоятельных и интересных работ медиков, биологов, архивистов, историков медицины, и наконец, — просто историков, анализирующих с биологических и медико-биологических позиций проблемы выживания в блокадном городе. Эти работы, с одной стороны, вводят в научный оборот очень значимые новые данные, но, с другой стороны, вызывают целый ряд вопросов.
Первы вопрос, который возникает еще до прочтения книги, связан с уточняющим названием сборника: “историко-медицинский аспект”. Что авторы сборника имеют ввиду под этим уточнением? Под историко-медицинскими аспектами изучения жизни и смерти в блокаду авторы сборника понимают как медицинские и биологические последствия голода, недоедания и стресса на жизнь блокадников и их потомков, так и историю работы учреждений здравоохранения в блокадном городе. Но закономерен вопрос о продуктивности и информативности такого понимания, особенно, если принять во внимание, что собственно историко-медицинский аспект в книге представлен несколько односторонне. Подавляющее большинство работ сборника — вполне добротные исследования медиков, биологов, историков относительно “демографической катастрофы Ленинграда” в период второй мировой войны и истории работы медиков в период блокады. Но из этих работ неясно, как именно была организована работа, снабжение и лечение в больницах для гражданского населения. Ни слова не сказано об организации работы поликлиник, аптек и аптечных складов. А это важно для понимания картины повседневной жизни в блокаду.
В предисловии (автор не указан) говорится о необходимости рассматривать данную тему “усилиями специалистов разного профиля”, с этой целью к работе были привлечены специалисты в области медицины и биологии. В какой степени такой подход результативен и продуктивен? Безусловно, такой ход позволил сфокусировать внимание группы экспертов на вопросах здравоохранения в блокадном городе, которым ранее не уделялось внимания, ибо единственная книга, полностью посвященная этой теме была издана в 1980 г.2 Поэтому статьи Н. Ю. Черепениной, А. Р. Дзенискевича, В. С. Чирского, и других авторов сборника рассказывают о неизвестных не только широкой читательской аудитории, но и специалистам (историкам, медикам) фактах и особенностях организации здравоохранения в блокадном городе. Так, А. Р. Дзенискевич только для статьи “Научно-исследовательская работа медицинских учреждений” изучил документы 11(!) ведомственных фондов научно-исследовательских институтов Ленинграда.
Принимая во внимание и высоко оценивая новизну целого ряда источников, нельзя не обратить внимание на своеобразную лапидарность их осмысления. Описывая работу госпиталей, поликлиник, моргов, научно-исследовательских медицинских институтов авторы статей не задаются вопросами о мотивации и организации работы гражданских медиков и населения (доноров). Так, сотрудники Ленинградского института переливания крови, буквально “на ходу” решали проблемы сбора, хранения, укупорки и стерилизации посуды для консервации крови: “А. П. Вишняков и А. Н. Филатов изобрели способ укупорки, годный для стерилизации и универсальный при разной величине и форме бутылок. Это был первый, и очевидно, единственный в мировой практике случай использования винной стеклотары для консервации крови” (с.103). Но описывая героическую и креативную работу коллектива данного института, А. Р. Дзенискевич не рассматривает и не изучает мотивацию доноров. Очевидно, что сдача крови гражданским населением была связана с возможностями получения дополнительного доступа к ресурсам питания, тем более, что сам А. Р. Дзенискевич указывает, что с наступлением зимы 1941/42 гг., как известно, самого тяжелого и голодного периода блокады, “приток людей, желавших стать донорами, был велик” (с.103). Но причины возросшего притока доноров, страдавших алиментарной дистрофией, никак не объясняются, вместо этого исследователь говорит о сложностях стоявших перед медиками задач: “можно ли использовать для переливания кровь человека, ослабленного голодом”, и “как состав крови зависит от питания и можно ли ее переливать раненым…” (с.103-104). Если кровь брали у дистрофика, приближая его смерть, то значит в массовой гибели людей повинен не только голод и действия противников, но и медицинская политика Военного Совета Ленинградского фронта, в руках которого были собраны все нити управления городом.
Представляется, что такая ситуация невнимания и нечувствительности исследователей к истории повседневной жизни блокадного города – следствие слабой концептуальной проработки вопроса участниками сборника. Социальные феномены, коими являются блокада, голод, дистрофия, требуют осмысления происшедшего с социальных позиций. Такая попытка была продемонстрирована во вступительной статье Дж. Д. Барбера “Голод в мировой истории и блокада Ленинграда”, в которой указывается, что “…определить понятие голода не так просто… нет точных критериев для измерения степени голодания” (с. 6). Тут стоит указать, что хотя таких критериев нет или их сложно привести к однозначно измеряемым, но для определения голода это и не требуется, ибо понятие “голод”, являясь изначально физиологическим состоянием, в изучаемых исторических ситуациях является феноменом социальным, требующим специального социологического и/или антропологического, а не медицинского или медико-биологического анализа.
В статье Дж. Барбера сформулирован основной подход, реализованный в книге: “мы переходим от рассмотрения причин голода к анализу его последствий для отдельных людей и сообществ…” (с. 11), то есть, изучаются причины и последствия блокады, а сама ситуация, сложившаяся в блокадном городе – не осмысляется, хотя название книги предполагает именно анализ сложившейся ситуации, а не ее причины и следствия. Анализ прямых и отдаленных последствий голода и недоедания в блокаду на развитие детей и подростков, сделанный в статьях Л. П. Хорошилиной, И. М. Козлова и А. В. Самсонова, конечно, необходим и важен, но пониманию феномена блокады Ленинграда он не способствует.
Если указанные авторы ограничились сугубо археографическими изысканиями, то Н. Ю. Черепенина (зав. отделом публикации документов ЦГА СПб) предложила свой анализ фактографической базы, написав две главы (“Демографическая обстановка и здравоохранение в Ленинграде накануне Великой Отечественной войны”, “Голод и смерть в блокированном городе”). Такой подход выгодно отличает статьи Н. Ю. Черепениной от работ других автор сборника, ибо делает ее данные операциональными. Автор сформулировала по крайней мере два сильных тезиса. Первый тезис: демографическая ситуация в довоенном Ленинграде уже была не благополучной из-за финской войны, антиабортного законодательства и общего ухудшения демографических процессов в целом по стране. Это в полной мере сказалось во время блокады, когда в городе оказалось 50% неработающего населения, выживавшего на иждивенческих карточках.
Второй тезис, сформулированный Н.Ю.Черепениной, связан с приводимыми фактами о возможности начала регулярной эвакуации населения уже в ноябре-декабре 1941 г., ибо с 8 по 12 декабря были осуществлены значительные эвакуационные мероприятия, но показательно, что эвакуации подлежали не дети, больные и дистрофики, а оборудование и кадры промышленных предприятий. Что опять же указывает на то, что ситуация мора в голодном городе была усугублена нерациональной и несправедливой социальной политикой.
Возвращаясь к предисловию, обратим внимание на тот факт, что его неизвестный автор ратует за междисциплинарность в изучении истории блокированного Ленинграда, говоря о необходимости привлечения “специалистов разного профиля”. Однако в сборник не вошли выступления и изыскания именно таких специалистов – социологов, экономистов, собирателей народных архивов, хотя они и прозвучали на конференции и вызвали у слушателей и участников конференции немалый интерес.
____________
1 Нигде, ни в аннотации, ни в предисловии, ни в заключении, нет ссылок на эту конференцию, в то время как статья Л.П.Хорошилиной “Отдаленные последствия длительного голодания детей и подростков” снабжена пометкой “секционные данные”.
2 Книга П.Ф. Гладких “Здравоохранение блокированного Ленинграда” (Л., 1980) переиздана в 1985.
Марина Рабжаева