Опубликовано в журнале Новая Русская Книга, номер 2, 2002
Вуди Аллен
Записки городского невротика, маленького очкастого еврея, вовремя бросившего писать
СПб.: Симпозиум, 2002. 339 с. Тираж 5500 экз.
Говорить, что все фильмы Вуди Аллена похожи один на другой – то же самое, что говорить такое обо всех женщинах или мужчинах. То есть что-то общее, конечно, есть. Например, устоявшийся с 1980-х формат титров под любимый режиссером джаз.
Возрастные изменения героя Вуди Аллена действительно коснулись не сильно. Переход из Гамлета в Лиры произошел в течение нескольких лет во второй половине 1970-х. В “Любви и Смерти” (1975) Вуди Аллен еще играет молодого человека, Простака, В “Энни Холл” (1977) он – идеальный объект для самоидентификации – мужчина средних лет, в “Манхэттене” (1979) – это уже “пожилой” человек, влюбленный в студентку. Коллизия, кстати сказать, в нашем случае характерная: из-за этого северо-американские феминистки даже бойкотируют картины комедиографа-невротика, говорят, что не желают наблюдать за его фантазиями. Какие же фантазии? Он и в жизни женат на приемной дочери, разница в возрасте лет сорок.
На самом деле герои Аллена разнятся. Вроде бы типичный алленовский персонаж – немолодой еврей-очкарик, озабоченный здоровьем замороченный интеллингент, который никак не может разобраться со своими женщинами. Однако в каких-то фильмах герой ВА курит (“Манхэттен”), в каких-то пьет и закидывается таблетками (“Разбирая Гарри”), в ранних (“Хватай деньги и беги”, “Бананы”) и поздних (“Мелкие воришки”, “Проклятие нефритового скорпиона”) комедиях он совсем не обременен образованием. Не говоря уж о все-человеке “Зелиге”, конформисте par excellence, который мимикрирует под любых окружающих и совершенно не озабочен проблемами пола.
В алленовской прозе разброс векторов еще сильней. Нам больше известны кинофильмы ВА, причем начиная с 1970-х. Но любой пишущий о ВА не преминёт заметить, что в 1935-м родился Аллен Кенигсберг, а Вуди Аллен появился на свет в 1952-м, когда начинающий комик, отказавшись от кантианских ассоциаций, предпочел джазовое погоняло. В 1950-х и 1960-х ВА выступал и писал юморные тексты-шутки. По-английски one-liners – “однострочники”. Ни дня без строчки, ни строчки без шутки. Отсюда удивительная смысловая плотность его юмореск. Часто смеховой единицей выступает предложение или даже слово.
Рассказы и пьесы, представленные в новом сборнике, взяты из всех трех вудиалленовских книжек: “Getting Even” (1971), “Without Feathers” (1975) и “Side Effects” (1980), правда, не в хронологическом порядке. Многие из рассказов впервые появились в журнале “Нью-Йоркер” — известном рассаднике американского интеллектуального юмора. В России некоторые переводы можно было прочесть в “Иностранной литературе” лет десять назад. В свои фильмы ВА, справедливо опасаясь излишней вербализованности, приглашал лучших операторов: бергмановского Свена Нюквиста, копполовского Гордона Уиллиса. Получалось кино. В большинстве рассказов ему не удалось избежать однобокости, функциональности. Это пародии, которые, как известно, есть форма пересказа текста. ВА “пересказывает”: сюжеты балетных миниатюр, хасидские притчи, комментарий к поэме Йетса, переписку Ван Гога, детектив в духе Дэшила Хэммета, журнальные статьи и множество мемуаров: психоаналитика, недотепы из окружения Гертруды Стайн, гитлеровского парикмахера. В огромном количестве случаев мы смеемся от эффекта обманутого ожидания (или защищаясь от него). Сюда же можно подверстать характерную для народной смеховой культуры профанацию (частые у ВА персонажи: Бог и Смерть), смешение высокого и низкого (и вообще всего на свете), классики с масскультом (Достоевский и журнал “Диета” в “Записках обжоры”). В этом смысле ВА наследует не столько любимому им юмористу Перельману, сколько джойсовой “Цирцее” (“Блум (студенистой массой переползает под ветви <…>)”. Но если точно знаешь, где и когда, условно говоря, произойдет падение, ожидания не обманываются. К перевертышам привыкаешь. От такого привыкания к фантастическому страдают и Павич, и Аллен.
Среди напечатанных в русском сборнике рассказов, пожалуй, только “Страничка Кугельмаса” может похвастать оригинальным для того времени псевдо-борхесовским сюжетом: лысоватый Кугельмас при помощи волшебного ящика отправляется искать эротических приключений на страницах известных книг.
В рецензируемом сборнике лучше всего ВА удались пьесы, хотя “Смерть” – полуфабрикат для фильма “Тени и туманы”, а “Бог” напоминает позднего Горина. При всем при том в оригинале эти вещи смешны и способны вызывать гомерический хохот у одинокого читателя (обычно на людях смеется лучше и чаще). С переводом не все так просто. Побасенки ВА предлагают ни много, ни мало, альтернативную картину мира, в котором все импрессионисты – дантисты, а мадам Бовари доступна простому нью-йоркскому профессору. В алленовских текстах царит логика абсурда, правят бал оксюмороны и противоречия в терминах. “По смыслу” здесь не догадаться – нужно знать. С этим незадача. Переводчиков, причем именитых, у сборника несколько. Тем не менее, даже случайная выборка демонстрирует недопустимую степень пренебрежения к оригиналу. Примеров много, поэтому постараюсь ограничиться их экспозицией без экспликации. Под цифрой 1. будет идти перевод из сборника, 2. – оригинальный текст Вуди Аллена, и в случае необходимости, 3. мой вариант.
С. 139 – 1. “Дикая шутка” (пер. О. Дорман) 2. While We Three Hemmorrhage 3. Пока мы трое истекаем кровью.
На с. 175 начинается рассказ “Мифические животные в мировой литературе” – отрывок из книги, которую планируют издать 1. “на доходы от забастовки норвежских пастухов”, 2. pending the outcome of the Norwegian shepherds strike, 3. “в зависимости от исхода забастовки норвежских пастухов”.
С. 176 — 1. “на следующий же день у него отберут водительские права”, 2. he immediately loses his right to drive in New Jersey, 3. “его тут же лишают права управлять машиной в Нью-Джерси”. Для ВА характерно такое смешение мифических животных с нью-йоркским “пригородом”.
С. 178 – 1. “Голубь вылетел в окно и полетел на Мадагаскар, толкая перед собой багаж”, 2. The dove then flew out of the window to Madagascar and had his luggage forwarded, 3. “Голубь выпорхнул из окна и отправился на Мадагаскар, а его багаж полетел отдельно”.
С. 179 – 1. “…лишь объездив все четыре стороны света, но в одной из них надо побывать в мертвый сезон, а в три другие билеты следует заказывать заранее”, 2. …one must journey to the four corners of the world, but that one should go in the off-season as three of the corners are usually booked, 3. “…<…>но ехать надо не в разгар отпусков, потому что в трех из этих сторон все места обычно раскуплены”. Местоимение “one” вдруг становится числительным…
С. 179 – 1. “Через семнадцать лет она вернулась и, поболтав с далай-ламой, тут же разбогатела”, 2. Seventeen years later she returned and, having spoken with the High Lama, immediately went on welfare. С ламой разберитесь сами. А героиня этой миниатюры просто 3. “стала получать пособие”.
В “Ранних эссе” на с. 159 – 1. “…дровосеку в качестве наказания велели научить карлика римским цифрам”, 2. …lumberjack was fined for teaching a dwarf Roman numerals, 3. “дровосека оштрафовали за то, что он учил одного карлика римским цифрам”.
С. 162 – 1. “И упаси вас Бог доверять маклеру с французской фамилией – разоритесь как пить дать”, 2. And for God’s sake don’t invest money in any brokerage firm in which one of the partners is named Frenchy. Никакой французской фамилии здесь нет. “Frenchy” — типичная гангстерская кликуха. Нельзя доверять маклеру 3. “если его все зовут Малышом”.
Вышеприведенные примеры из переводов А. Ливерганта (http://subscribe.ru/archive/russ.book/200108/15234648.html), который пользуется репутацией человека, блестяще знающего язык (“Улисс” пытался переводить…), свидетельствуют даже не о простой халтуре, а о критическом непонимании языка, на котором написаны рассказы. Это необъяснимо. Можно предположить, что он, как легендарный Энди Уорхол, ставит свою подпись под чужими произведениями.
Ниже следуют примеры из С. Слободянюка (переводил, в частности, Пинчона).
С. 180 – речь идет о далекой планете Квельм, настолько далекой, что человек, путешествующий со скоростью света доберется до нее только за шесть миллионов лет, но планируется пустить экспресс, который 1. “сократит время полета до двух часов”, 2. that will cut two hours off the trip, 3. “сократит время полета на два часа”. Так, кстати, смешнее.
Бейсбольные термины – отдельная головная боль для всех переводчиков с “американского”. Но нужно ведь как-то разбираться. Иногда необходима сноска. Иногда достаточно понимать, о чем идет речь. В рассказе “Золотые времена” подруга героини некая Келли выходит замуж за лорда Осгуда Веллингтона Татла. А тот бросает карьеру дипломата ради игры в бейсбол. Далее в переводе идет фантастическая фраза: 1. “ Сейчас работает учетчиком на уборке бобов во время первого урожая”. 2. He holds the record for most times being beaned in the first inning. Нижеприведенный пассаж напоминает машинный перевод на сломанной “Искре”. Итак, питчер бросает мяч и случается, что попадает бэттеру или стопперу по голове. Это и называется to bean. Затем inning – никакой не урожай, а период игры. Ну и конечно – to hold record не равно to keep records. Получаем: 3. “ Он теперь рекордсмен по количеству попавших в его голову мячей в течение первого периода”.
А теперь примеры из рассказа “Босс”, переведенного С. Ильиным.
С. 97 – 1. “… а фигуру ее образовывали параболы, способные обратить в гималайского лося самого затрюханного сердечника”, 2. …her figure described a set of parabolas that could cause cardiac arrest in a yak, 3. “…которые могли бы довести до инфаркта даже гималайского лося”.
С. 99 – 1. “…если я получу «отлично»”, 2. if I get straight A’s, 3. “…если сдам все на “отлично”” / “если закончу круглой отличницей”.
Дальше два примера чуть сложнее.
С. 100. 1. “Спасибо и на том, что я дожил до возможности собственных внуков увидеть”. 2.I’m lucky I get to see my grandchildren. Контекст: частный детектив в поисках Бога обращается за информацией к раввину и заключает, что между евреями и Всевышним работает рэкет – охрана за деньги. Рабби Ицках Вайсман заметно напуган распросами. Отсюда такой перевод. Мол, хорошо, что дожил до старости. Но представляется, что здесь переводчик пошел по ложному следу. Мы имеем дело с типичным для ВА смешением макро и микромиров. “Ты Его когда-нибудь видел?” “Шутишь!” 3. “Хорошо хоть с внуками иногда вижусь”.
Речь идет о доказательствах существования Бога. С. 101 – 1. “…Ветхий Завет тебя устроит? А рубленая печенка?” 2. Hey –what’s the Old Testament? Chopped liver? Какой бы вкусной ни была рубленая печенка, для Ицхака Вайсмана это типичная каждодневная еда, пример чего-то простого, понятного, профанного. Предлагаю 3. “А Ветхий Завет? Это что, просто форшмак?”
Перевод – это вообще искусство компромисса и умение жертвовать чем-нибудь, ради чего-нибудь другого. Ошибки при переводе неизбежны. Просто, если их несколько на одной странице крупным шрифтом, надо что-то менять в “консерватории”. Конечно, анализ перевода должен вестись в другом регистре. Следует оценивать, как переводчик справился с передачей текстового ритма, победил игры слов, разобрался с фразеологизмами, адекватно отразил лексико-семантические особенности оригинала, в общем, создал конгениальное произведение на другом языке, может, даже одержал победу в битве с автором. Но это все – следующий этап. Ресторанный критик не может и не должен оценивать мастерство повара, если на тарелке грязь.
Сергей Полотовский