Опубликовано в журнале Новая Русская Книга, номер 3, 2001
История любви Эрика Сати 1 и Сюзанны Валадон 2, продлившаяся год для нее и тридцать лет для него, таинственным образом связана была с историей телевидения. Сати только что вырвался из-под крыла своих предков (и крыло это, символически представленное крылом попугая, с каждым морганием кадра и дуновением ветра постепенно снижаясь, было заснято на пленку множеством камер Майбриджа 3) и стал жить отдельно, когда, работая вторым пианистом в одном из затемненных желанием и винным перегаром увеселительных баров, он узрел эффектную даму, входящую в зал. Компактно сложенная женщина с ускользающей из сети слов неуловимой харизмой, из тех, что пробуждают мгновенную симпатию тела независимо от неправильных черт лица или экстремистских политических взглядов, входила рука об руку со своим тогдашним любовником. Шел 1893 год, и во всем мире велись интенсивные эксперименты в области еще не существовавшего телевидения. В 1987 году известный специалист, автор монографии «История телевидения» А. Абрамсон так начнет вторую главу: «Ранняя история телевидения состоит из открытий, которые прежде казались абсолютно не имеющими никакого отношения друг к другу, и понадобилось время, чтобы все расшифровать и понять».
Сати, невзирая на безупречного денди, плотно притиснул к зубам клавиш крышку рояля и присел рядом с сногсшибательной парой: аура избранничества, присущая исключительно людям искусства, оттененная багряными румянами бледность, разымчивая, с мушкой на щеке кисейная эротичность (Сюзанна) и лоск, модная лень томных, годами накопленных, передающихся от одного аристократа к другому медленных денег (Пауль, банкир). Соседний столик, к счастью, оказался свободным. В 1877 году Сати, еще будучи мальчиком, вдруг увидел перед собой лошадей. Лошади вытанцовывали, почти не отрывая копыт от земли, неспешно летели по закиданной кашей клубящейся скатерти, выстраивались по невидимой стрелке, формируя целеустремленный табун. И тут, вопреки происходящим в тот момент детским внешним событьям, нелюбви к эмментальскому сыру и разладу с любимым медведем, Сати ощутил в себе великую силу. Год спустя, в 1878 году искусник-фотограф Майбридж укрепил двадцать четыре камеры на дороге, по которой промчалась, задевая веревочки, приводящие в действие затвор объектива, кобыла. Прагматичность и искусство в очередной раз сошлись — король железных дорог и конюшен, бывший губернатор Калифорнии Станфорд, пытаясь обосновать теорию бега и выиграть международные скачки, финансировал Майбриджу ответ на вопрос: существует ли мгновение фотоока, когда все четыре копыта отрываются от земли? Майбридж ответил, что да. Поймав взглядом Сюзанну, Сати опять увидел перед собой лошадей и будто бы кто-то невидимый быстро и дергано рисовал в воздухе лиловатые флуоресцентные буквы: «Д», «А».
Сметая на пути стул и солонку, Сати вплотную приблизился к столику, за которым сидела Сюзанна — женщина, исколесившая множество железных и медных дорог (раньше бы сказали — «прошла огонь, воду и медные трубы»): она съела фунт лиха, работала в цирке, служила моделью, рисовала красавиц, имела ребенка, и, наконец, она имела любовника. Сати предложил Сюзанне руку и сердце, и Сюзанна безыскусно и просто — так, как это могла сделать лишь донельзя изысканная благородная леди (дочь прачки, Сюзанна родилась с чувством такта) — их приняла. Они прошли к выходу, оставив Пауля одного. Подойдя к мэрии с двумя негритятами, бьющими в бубны, которых Сати в баре находчиво нанял, они обнаружили, что ночью все, кроме их распахнутых по направленью друг к другу сердец, было закрыто, и мэр — толстый плешак и остряк в перхотной шляпе — премирно посапывал в уютной постельке, фантазируя об увиденной им накануне циркачке в прозрачном трико. Момент женитьбы и счастья был безвозвратно упущен. Однако, несмотря на молниеносность союза, Сюзанна была рядом с Сати в комнате, куда он прежде никого не пускал, штопая ему носки и готовя обед — то есть проделывая все то, чем прежде так восхищала Тулуз-Лотрека и Ренуара. Сати увлеченно рисовал Сюзаннин портрет, а она — его, карикатурный, с большим носом, с очками. Неизвестный, вошедший в сперто пахнувшую одиночеством комнату после смерти Сати, заглянул за диван — и там оба бездыханных и мертвых портрета лежали… Человек этот, возможно, понял больше о чувствах Сати к Валадон, чем мы, отдаленные от настоящих событий и страсти экраном или бумагой.
На второй день знакомства Сати и Сюзанна пошли смотреть фильм под названием «Девочка, отпилившая себе руки ножовкой». За фильмом последовал ресторан и обед: Сати питался исключительно пищей белого цвета (белок, сахар, жир, соль, кокосы, рубленые кости), а Сюзанна носила только черные платья, когда была с ним (черно-белая связь с телефильмом). Сюзанна намекнула на запасного любовника — «французский артиллерист, капитан Д.», и в тот момент вряд ли было известно, что через шесть лет в 1899 году маг и волшебник Жорж Мелье 4 снимет десять серий о процессе над экзальтированным эльзасцем Альфредом Д. 5 , который в 1894 году был обличен в шпионаже, разжалован, граждански казнен и в 1895 сослан на «Дьявольский остров». К сожалению, Жорж Мелье так и не стал неоспоримым авторитетом раннего фильма, ибо малометражки его были лишь целлулоидной версией цирковых трюков: люди снимались на пленку только с той целью, чтобы, иллюзионистски размывая собственные очертания в кадре, навеки пропасть.
Наконец наступила пора расставанья: Сюзанна ушла, Сати был сражен. Шесть лет спустя, двадцать пятого августа 1900 года, они встретились снова. Произошло это точно в тот день, когда Конгресс по Делам Электричества предоставил слово капитану артиллерии К. Перскому 6, прочитавшему доклад про диковинный аппарат, работающий с помощью магнетических селеновых свойств. Перский назвал аппарат «Television». Двадцать пятого августа в пять часов пополудни Сюзанна, даже не взглянув на Сати, проехала мимо него в роскошной карете. Впрочем, она делала это часто — назло, да и после разрыва сняла квартиру этажом ниже Сати в том же подъезде. Уходя от любви, органист ордена розенкрейцеров Эрик Сати ударился в мистику. О личной жизни его нам мало известно. Однако мы знаем, что, встретив изобретателя Ползена, Сати выдернул из пианино струну, впоследствии использованную Ползеном в устройстве, названном «телегафоном». «Телегафон» состоял из батарейки, барабана, электромагнита и микрофона. Роль намотанной на барабан проволоки выполняла струна. Любую песню на «телегафоне» можно было играть беспрестанно, подобно музыкальной миниатюре Сати «Беспрестанность», которую следовало повторить восемьсот сорок раз. Так пианисты и делали — например композитор Джон Кейдж, добившийся того, чтобы после смерти Сати «Беспрестанность» была доиграна до конца. Одно из произведений самого Кейджа было смесью из найденных двадцатью четырьмя радио двадцати четырех радиоволн, пойманных двенадцатью исполнителями, хаотически крутившими ручки настройки.
В августе 1915 года в журнале «Электрический экспериментатор» была напечатана статья Кэмпбелла Свинтона, отразившая глубокий душевный кризис Сати. Статья эта, будучи первой работой, связанной с телевидением, помещенной не в узконаучном, а в популярном журнале, сопровождалась рисунками: мужчина и женщина разговаривали с помощью двух телевизоров. Бог знает, что они хотели друг другу сказать! Сам Сати на разговор не решился. Все еще тяжело переживая потерю, он лицезрел волшебные кадры: девочка в трико скакала на пони (эти возникшие перед Сати «живые картинки» предвосхитили «Парад», а музыка Сати к балету «Парад», в котором маленькая американская девочка гарцевала на пони, вобрала в себя увиденный сон). Лошадь была одним из самых распространенных фильмовых героев. У Эдисона снимались коты и ковбои, мексиканцы, бросающие в красавиц ножи и — опять — лошади, лошади, лошади. Еще были пони: в 1899 году в Аризоне Бартон Холмс показал местным Навахо фильм, снятый полгода назад в их же селенье — белая девушка на белом пони удирает от оголтелых индейцев. Во время просмотра Навахо испускали дикие звуки, прогоняя «духов», скачущих по полотну; после же — качали головами и перьями, и, не обращая никакого внимания на луч проектора, подходили к экрану и с удивлением цокали. «Когда фильм закончился, читаем мы в «Истории телевидения», индейцы принялись тереться щеками о белый экран, пытаясь совершить по отношению к нему «Кристальную церемонию», в которой грани кристалла (а в данном случае фильма) рассматриваются в качестве окон в другие миры. Мы, современные люди, должны глядеть в ранние фильмы как в окна в историю и ничего не бояться».
Жаль, что Холмсу не пришла в голову идея снять фильм об индейцах, смотрящих фильм о себе! Зато был снят телефильм о Сати и Сюзанне. Он так и назывался — «Сати и Сюзанна». В нем Сюзанна, обессилевшая от борьбы с теченьем судьбы, выплывает, мокрая, растерянная, в прилипшей к ногам юбке, из Сены, и выходит на берег, а затем вдруг натыкается на смутно знакомое небольшое кафе. Режиссер был осторожен в решении задачи: он показывает нам немолодую, но акробатически сложенную женщину — она медленно встает на ноги и приходит в себя. Зайдя в кафе, Сюзанна видит Сати. Он галантно встает, закрывает крышку рояля и присаживается неподалеку за столик. Сюзанна поражена: никогда она не видела столь странного, столь страстного мужчины. Она внезапно понимает, что этот мужчина — Сати. Она вспоминает, как она штопала ему носки, и начинает рыдать. В это время звучит мелодия, которую сочинил сам Эрик Сати, но которую в данный момент играет режиссер фильма «Сати и Сюзанна». Сати и Сюзанна, обнявшись, танцуют под музыку композитора Эрика Альфреда Лесли Сати. «Вельветовый джентльмен» Сати обмяк, побледнел, его костюм уже не выглядит так победно, как раньше, но он все же бодрится — ведь перед ним его Сюзанна!, для которой он мастерил ожерелья-сосиски и которой признавался в любви, его Сюзанна!, чьему сыну, проведшему часть триптиха жизни в психдиспансере, часть — в борьбе с алкоголем, и часть — в написании великолепных полотен, слал он в подарок венки, чтобы юный Утрилло 7 по ним изучал, какие цветы кладут на могилы… Благодарственные слезы текут из его глаз, он замечает, что Сюзанна в мокрой одежде, и ведет ее в комнату, куда прежде никого не пускал, и переодевает в сухое… Спасибо телевидению, что мы вместе, говорит Сати и улыбается в камеру.
1 Эрик Альфред Лесли Сати (1866 — 1925) — французский композитор.
2 Сюзанна Валадон (1865 — 1938) — французская художница.
3 Майбридж Эдвард (1830 — 1904) — английский фотограф.
4 Жорж Мелье — французский кинорежиссер.
5 Альфред Д. — возможно, отсылка к Альфреду Дрейфусу (1859 — 1934).
6 Константин Перский — русский ученый-физик.
7 Морис Утрилло — известный французский художник, сын Сюзанны Валадон.